5. Философия состоит служанкой Богословия. Разъясняется это аллегорическим толкованием истории Сарры и Агари.

…[23] позволяет извлекать пользу из человеческих знаний, их применяя к жизни, но не дает оно права нам на той мирской учености успокаиваться окончательно. Интеллектуальные богатства, свойственные во всякое данное время каждой нации, для всех них состоят лишь пропедевтикой, располагающей их к принятию учения Господня. Конечно, постоянно бывали люди, кои, будучи обморочены любовными напитками служанок,[24] презрительно относились к госпоже дома, то есть философии, и состарились одни на музыке, другие на геометрии, иные на грамматике, а большинство на ораторском искусстве13. Но так называемые курсовые науки, обязательные для людей свободных, представляют собой ступени, способствующие восхождению по ним к философии, которая состоит их повелительницей. И как они служебны философии, так и сама она есть пособница к приобретению истинной мудрости14; мудрость же есть знание вещей Божеских и человеческих с причинами их15.

Мудрость, значит, состоит госпожою над философией, подобно тому как философия состоит госпожою среди наук предварительных. Потому что если задача философии проповедовать воздержанность в употреблении языка, в пользовании вещами, кои с чревом и подчревностью имеют связь, и если она собой посредствует добродетель, то во много раз для нее достопочтеннее и превосходнее подвизаться во славу Божию и споспешествовать познанию о Боге.

Климент Александрийский. Строматы / Пер. с греч. Н. Корсунского. Ярославль, 1892.

1. Что для Климента самое важное в воспитании и обучении?

2. Каково должно быть, согласно этому автору, содержание образования для различных учащихся?

3. Климент Александрийский не возведен православной Церковью в ранг Святого Отца. Как вы считаете, почему? Сравните использованные здесь отрывки с фрагментами из «Педагога», опубликованными в № 1 журнала Отдела религиозного образования и катехизации Московского патриархата "Просветитель".

Начальные века нашей эры были отмечены интенсивными поисками новой воспитательной парадигмы. Благоприятные условия для этого сложились в североегипетском городе Александрии с его смешанным греческо-римско-еврейскокоптским населением и культурой. Настоящий памятник отразил коптскую традицию, которая, впитав в себя и библейскую дидактическую "литературу премудрости"16, и греческую понятийно-логическую систему, сформулировала многие важнейшие педагогические принципы раннего христианства. Текст относится к жанру этико-педагогических наставлений, воплощавшихся в форме поучений отца к сыну (как плотскому, так и духовному). Здесь мы встречаемся, по-видимому, со вторым случаем, с поучением отца духовного, объясняющим духовному сыну, что есть он сам и его душа, каково его место в этом мире и в отношении к Абсолюту. Жанр отеческих поучений транслировал из поколения в поколение образ мыслей и стиль поведения, иначе говоря, формировал систему отношений к этому миру и к Богу.

Безусловно, данный текст рассчитан не на малых детей, а на тех подростков, юношей, взрослых, которые задумывались о своей жизни, о ее смысле, о Боге и о себе. Сначала Силуан описывает помраченное страстями и пороками, далеко от Бога текущее сознание, свойственное сыну. Потом разъясняется, как сын должен правильно познать себя и, увидев реальный мир, изменить свою жизнь, обратить ее к Богу. Автор-наставник дает ему путеводные нити, показывая, что есть добро, а что — зло.

Характерно, что в трактате не противопоставляются вера неверию, знание — незнанию, что, видимо, отражает полученное его автором классическое греческое образование. Греки считали разум более высоким уровнем познания, чем вера, хотя и не умаляли значения последней. Истинное знание воспитывает, а воспитание необходимо для борьбы со страстями, его получение — освобождение от них, его отсутствие — корень всех страстей. Отсюда сформулированная в тексте модель мышления, поведения и действия обучающегося, постепенно создающая образ духовного ученика.

Стиль Силуана, поэтика его текста современному человеку могут показаться весьма непривычными и темными, однако он был близок и доступен в свое время как ближневосточному, так и западноевропейскому средневековому читателю. Вчитавшись в текст и поняв яркие метафорические образы Силуана, такие как страсти и пороки — дикие звери, человек — город, стерегущий от зверей свои ворота, мудрость — мать человека и другие, легко оценить высокую поэтичность и глубокую мудрость трактата.

"Поучения Силуана" явились одним из «мостов», переброшенных от древних педагогических систем к зарождающейся новой, христианской.

Возможно, анонимный автор приписал «Поучения» спутнику апостола Петра Силуану (см.: Деян. 15, 22; I Пет. 5, 12). Впрочем, нельзя исключать и возможность того, что некий Силуан, о котором мы, к сожалению, ничего не знаем, был автором этого трактата.

Расстанься со всяким ребячеством и приобрети себе крепость ума и души. Усиль войну против всякого безумия страстей, эроса, дурной злобы, любви к славе, любви к раздорам, мучительной зависти, негодования, гнева, жажды, стяжательства. Охраняй свою крепость оружием и копьями! Вооружись всеми воинами, т. е. словами, начальниками, т. е. советами, и своим умом как путеводным принципом.

Сын мой, прогоняй всякого разбойника от своих ворот. Охраняй все свои ворота факелами, т. е. словами, и ты обретешь всем этим спокойную жизнь. А тот, кто не будет их защищать, станет как пустынный город, который захватили. Все дикие звери попрали его. Ибо недобрые мысли — это дурные звери. И твой город наполнится разбойниками, и ты не сможешь обрести себе мира, но обретешь только всех диких зверей. Презренный, который является тираном, — господин над ними; направляя все это, он пребывает в великой грязи. Весь город погибнет, т. е. твоя душа.

Удали все это, несчастная душа! Положись на своего предводителя (и) своего учителя. Ум — это предводитель, а Логос — учитель, и они выведут тебя из погибели и опасности.

Сын мой, послушайся моего совета. Не показывай врагам спину, пускаясь в бегство, но лучше преследуй их, как сильный. Не становись скотом, который люди погоняют, но стань человеком, который гонит дурных зверей, чтобы не одолели они тебя и не попрали тебя, как труп, и не погиб бы ты через их злодеяние. О несчастный человек! Что ты будешь делать, если попадешь в их лапы? Берегись, чтобы не оказался ты в руках своих врагов. Вверься этой упряжке двух друзей: Логосу и уму — никто не победит тебя. Пусть Бог обитает в твоей крепости, и Дух его защищает твои ворота! Ум божества пусть защищает стены. Святой Логос пусть станет факелом твоего ума, сжигающим дерево, т. е. весь грех.

Если же ты сделаешь это, о сын мой, ты победишь всех своих врагов и они не смогут воевать против тебя, не смогут восстать, не смогут ступить на твой путь. Ибо если ты обретешь это, ты будешь презирать их как отрицателей истины. Они будут говорить с тобой, тебя завлекая, боясь не тебя, но боясь тех, кто обитает в тебе, т. е. стражей божества и учения.

Сын мой, возьми себе (за основу) воспитание и учение. Не беги от воспитания и учения, но, если тебя учат, воспринимай с радостью, и если тебя наставляют, в любом деле становись делающим (только) хорошее, тогда ты сплетешь венок воспитания своему путеводному принципу. Надень на себя непорочное учение, как одежду. Стань благородным, ведя праведную жизнь. Приобрети себе строгость благонравия. Суди сам себя, как мудрый судья. Не отступай от моего учения и не приобретай неучености, чтобы не ввести в заблуждение свой народ. Не беги от божественного и от учения, которые в тебе. Ибо тот, кто учит тебя, любит тебя премного. Ибо он даст тебе достойную строгость. Отвергни от себя скотскую природу, которая внутри тебя, и не держи дурного помышления в себе. Ведь подобало бы, чтобы ты знал, каким образом я тебя учу. Если хорошо править не многими, как ты это видишь, то насколько лучше править каждым, господствуя над любым собранием и любым народом, и во всех отношениях ты возвышен божественным Логосом, после того как ты стал господином над любой силой, убивающей душу. Сын мой, разве желает кто-нибудь быть рабом? Зачем ты так сильно волнуешься?