– Денис, милый, – постаралась она заглянуть ему в глаза, – а что буду делать там я?

– Как что? То же, что и все: жить, работать. Но ведь я не знаю даже русского языка.

– Это дело поправимое.

– Ты знаешь, Денис, давно-давно, когда я была еще совсем маленькой, мне подарили красивую сказку. Сказку о том, как одну юную принцессу похитил злой волшебник. Он хотел сделать ее своей женой и увез в далекое заморское царство. Царство это было изумительной красоты. Всюду сверкали золотом дворцы, цвели роскошные сады, журчали хрустальные ручьи и реки. Но бедная принцесса даже не догадывалась об этом великолепии. Потому что за отказ стать женой злой волшебник заморозил ее душу и сердце. Девушка все видела, могла даже двигаться, есть, пить. Но сердце ее оставалось ледышкой, и потому она не ощущала красоты. Все казалось ей серым, тусклым, безжизненным.

Ну, а потом, как всегда бывает в сказках, появился добрый принц. Он победил злого волшебника, освободил принцессу и как только поцеловал в ледяные губы, так оттаяло ее сердце, и она увидела, как прекрасно все, что видят ее глаза.

Милая, вроде бы наивная сказка. Но ведь у меня тоже… Я также все эти годы была словно в оцепенении. Жила и не жила… И только теперь оттаяла. Будто вернулась в жизнь. И это такое счастье!…

Они еще долго сидели на берегу океана, смотрели на яркий закат, полыхающий над далеким горизонтом, на голубовато-зеленые валы, чуть подрумяненные солнцем, и глаза Нормы светились тихой радостью.

Она положила голову на плечо Дениса, чуть слышно прошептала:

– Все как в той сказке… Сколько раз смотрела я на эту картину и только сейчас увидела, как красив океан. И это небо, эти облака… А ведь все было таким извечно, с самого сотворения мира.

– С самого сотворения мира, говоришь? Ну, нет,- рассмеялся Денис – Совсем нет! Было время, и не столь отдаленное с точки зрения нас, геологов, когда не было ни этого голубого неба, ни таких вот ярких закатов, ни даже такого живительного воздуха и свежего ветерка.

– Не было ни неба, ни воздуха?! А морей и океанов тоже не было?

– Сначала не было и морей. Впрочем, они появились много раньше, чем воздух, каким мы дышим, и небо, которым сейчас любуемся. И что самое интересное – им, океанам, и обязано все, что ты видишь вокруг себя.

– И небо, и воздух?

– И даже почва, цветы, деревья, птицы, словом, все живое, что обитает на Земле, включая нас с тобой.

– Не понимаю… Объясни мне, Денис.

– Ну что же, слушай. Расскажу и я тебе свою любимую сказку. И хоть речь в ней пойдет о событиях вполне реальных, но и здесь тоже будут и злые силы, и добрый принц, точнее добрая фея, которая победила эти силы и не только дала увидеть красоту, но сама заново создала все то прекрасное, что украшает сейчас Землю. Начать придется издалека.

Итак, планета наша, как теперь считают, образовалась из гигантского пылевого облака около четырех с половиной миллиардов лет назад. И была она тогда огромной, рыхлой и холодной. На поверхности этого безжизненного шара не было ни гор, ни долин, ни воды, ни воздуха. Сплошной черный вакуум навис над бескрайними просторами мертвых пустынь. И ни звука. Ни малейшего движения. Лишь неслышимые вспышки от падающих метеоритов время от времени пронизывали сажистую черноту, да ослепительное косматое солнце с утра до вечера лениво плыло среди застывших в черноте звезд. Но заходило солнце, и снова – тьма, безмолвие, немыслимый холод космических глубин…

Норма зябко поежилась.

– Неужели все было так мрачно, Денис?

– Да, «сотворение мира» было именно таким. Но уже вступали в действие неумолимые силы гравитации. Гигантский шар планеты начал уплотняться и разогреваться. Не последнюю роль сыграл здесь и распад радиоактивных элементов. Их тогда было значительно больше, чем теперь. Казалось, планета рано или поздно должна была расплавиться, превратиться в маленькое подобие звезды…

– И сгореть?

– Во всяком случае, расчеты показывают, что она разрушилась бы, перестала существовать как целое.

– Какой ужас! И что бы тогда было?

– Трудно сказать, что было бы. Но этого не произошло. Земля не расплавилась до конца. И вот почему. В силу неоднородности сжимающегося шара отдельные участки его нагревались быстрее других, и оттого в разных частях планеты появились лишь локальные зоны расплава. Как капли в сплошной твердой массе. И что примечательно – эти «капли» не оставались неподвижными, а медленно, но неуклонно перемещались из более глубинных частей планеты к периферии.

– Всплывали снизу вверх?

– Нет, все это было значительно сложнее. Представь себе такую расплавленную «каплю» размером, скажем, с гору Килиманджаро. Она, естественно, должна была всплывать. Но ты забыла о громадном давлении вышележащих толщ, которое ни в коем случае не позволило бы ей переместиться к поверхности. Однако в разных частях «капли» давление было неодинаковое: в нижней больше, в верхней меньше. Оттого, что расстояние до поверхности было разным. Но чем меньше давление, тем ниже точка плавления. Поэтому при одной и той же температуре расплава в верхней части «капли» всегда был некоторый избыток тепла, а в нижней- дефицит. А раз так, то вверху «капли» зона плавления все время увеличивалась, росла вверх, а внизу уменьшалась. В результате, вся «капля» как бы перемещалась снизу вверх.

– Понятно…

– Но поскольку в пределах «капли» это был все-таки расплав, то здесь неизбежно возникала дифференциация вещества: более легкие компоненты, прежде всего разного рода газы, перемещались снизу вверх, а более тяжелые металлы – сверху вниз. Эта дифференциация предопределила всю последующую структуру Земного шара. Но главное здесь заключалось в отводе избыточного тепла из недр планеты. Ведь только это и позволило ей сохраниться от разрушения.

– Но это все внутри, – нетерпеливо перебила Норма. – А как снаружи, на поверхности? Все также были мертвые пустыни без воды и воздуха?

– Сейчас дойдем и до поверхности. Вместе с нашими «каплями». «Капель» этих было великое множество. Они возникали в самых разных частях планеты, но всякий раз достигали ее поверхностных частей и наконец вырывались наружу, разливаясь в виде тонкого слоя магмы, Ну, а дальше магма застывала под действием сильного холода, а заключенные в ней газы выделялись в околоземное пространство.

– И все оставалось по-прежнему? Холод, темнота…

– Нет, теперь обстановка менялась и на поверхности Земли. Правда, тепло, приносимое «каплями», пока еще безвозвратно терялось в глубинах космоса. Но газы вели себя иначе. Повинуясь законам гравитации, они оставались близ поверхности Земли, одевали ее все более мощной и плотной оболочкой. Планета приобретала атмосферу, И это было событием чрезвычайной важности. Над земными просторами появился воздух, родились звуки, задул ветер, легкие частицы грунта пришли в движение, солнце потеряло режущую яркость, появился рассеянный свет, исчезли сажистые тени. И все это сделал воздух!

– Наконец-то! – Норма вздохнула с облегчением.

Денис невольно рассмеялся.

– Постой! Дышать еще рано. Воздух-то появился. Но какой воздух? В нем не было еще ни капли кислорода. Не было даже азота. Зато в огромных количествах содержался аммиак, метан, углекислый газ. Словом, достаточно было бы одного глотка такого воздуха, чтобы навсегда проститься с жизнью.

– О боже! А я думала… Значит, жить на Земле было еще нельзя?

– Пока нет. Не было самого главного – воды. Но эра жизни была уже предопределена. Земля отделилась от враждебного космоса сплошной газовой оболочкой, надела если еще не шубу, то, по крайней мере, добротное платье. Теперь уж и тепло не так быстро уходило в межзвездное пространство. И метеориты не так часто достигали поверхности Земли. А над унылыми безжизненными просторами ее возникло наконец небо. Небо не такое, как сейчас. Скорее всего оно было даже не голубым, а пепельно-серым. Но в нем уже появились облака и тучи, потому что среди газов, поступающих из недр Земли, было немало и водяных паров. Приближался самый важный, самый ответственный момент в истории нашей планеты. Атмосфера сгущалась. Туч становилось все больше и больше. Они закрыли все небо. И вот сверкнула молния, ударил гром, и на сухую, изборожденную трещинами и метеорными кратерами поверхность Земли обрушились потоки первого дождя. Первой воды, Норма!