Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

ЮНОСТЬ

2(213) ФЕВРАЛЬ 1973

Журнал основан в 1955 году

ИЗДАТЕЛЬСТВО

«ПРАВДА»

ЛИТЕРАТУРНО — ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ И ОБЩЕСТВЕННО — ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЕЖЕМЕСЯЧНИК СОЮЗА ПИСАТЕЛЕЙ СССР

Журнал `Юность`, 1973-2 - i_001.jpg
Журнал `Юность`, 1973-2 - i_002.jpg

АЛЕКСЕЙ ЧУПРОВ

ЗИМА — ЛЕТО

— А время в армии быстро идет?

— Быстро: сентябрь — тяп-тяп и — май,

а то ещё быстрее: зима — лето,

зима — лето, зима — лето…

Из разговора молодого солдата со старослужащим.
Журнал `Юность`, 1973-2 - _1.jpg

Рисунки

Николая БАЙРАКОВА.

I

1

Он хотел запомнить всё; окно с частым переплётом рам, оледенелую ветку тополя за ним, вещи в комнате — старый шкаф, стол, кресло, обтянутое серым потертым шелком…

Было начало октября, была на исходе последняя ночь перед отъездом.

«Уезжаю и не увижу, может быть, никогда… Говорят, что дом снесут; если не в этом году, так в следующем… За три года успеют снести…»

— Нет, Серега… Нет, не завидую я тебе. — Говоря это, Алёша обхватил его за плечи. — Да минует нас чаша сия… Главное, глупо — поступить в университет и вылететь… Глупо…

Сергей попытался высвободиться из-под Алёшиной руки.

— Это все Чернышёва, — уверенно сказал Валерка. — Я с ней сидел за одной партой… Девочка, которая умеет выкидывать фокусы… Я её знаю! — весело прокричал он.

— Тише… Соседи… — приложил палец к губам Сергей; он снял с плеч Алёшину руку, встал, подошёл к окну и потёрся лбом о холодное стекло.

В сентябре пятьдесят четвёртого года в городах кончилась эпоха раздельного обучения — мальчики стали учиться с девочками. Есть от чего закружиться голове, когда в тринадцать лет вместо привычного мужского общества ты оказался среди таинственных существ, которых можно дергать за косы или делать вид, что ты их не замечаешь, но которые влекут к себе так властно, что жизнь без них уже не представляется возможной, как бы сильно ты их ни презирал. С седьмого класса учипись вместе Алёша Соловьев, Сережа Сметанин, Валерка Рыжов, Лена Чернышёва — одна компания. Сметанин был Сметана, Рыжов — Рыжий, Соловьёв — Соловей, Лена была Звонкая. Так её стал звать в девятом классе Рыжов, а за ним и остальные.

Мать Лены, Кира Сергеевна, преподавала физику в их школе. Ходила она широкой мужской походкой, в учительской курила, крепко держала между испачканными мелом пальцами папиросу. Законы физики Кира Сергеевна объясняла пронзительным, голосом, и Сметанин каждый раз невольно, с неприятным для себя чувством отмечал это.

К приятелям своей дочери Кира Сергеевна относилась с грубоватой насмешливостью.

— Милейший Рыжов, — говорила она Валерке Рыжову, стоящему у доски, — вы написали просто уравнение, а от вас требуется вывод уравнения состояния идеального газа… Да-да, я всё понимаю, вчера вы были заняты…

И Рыжов краснел, потому что вчера вечером он ходил в кино с Леной, и осведомлённость Киры Сергеевны казалась ему унизительной.

До десятого класса компания Чернышевой жила беззаботной, почти детской жизнью. В десятом, в сентябре, едва начали учиться, умерла бабушка Сметанина, которая его воспитывала, Он остался один, и пришлось уже не подрабатывать, как прежде, изредка, разнося письма, а работать. Сметанин перешёл в вечернюю школу. Его взяли лаборантом в тот институт, где когда-то работала бабушка. Первое время вечерами Сергей старался миновать дом: после института — сразу учиться. Вечерняя школа была в его прежней школе, и занятия проводились в его классе. Но, сидя за партой в этой до мелочей знакомой комнате, он чувствовал себя другим человеком. Он ли три недели назад пускал здесь бумажных голубей; он ли прыгал из этого окна, со второго этаже в кучу песка каждую перемену; он ли?.. Едва Сергей вспоминал свою совсем недавнюю счастливую жизнь, как она представлялась ему бессмысленной и стыдной, но он жалел о ней. Учился он теперь прилежно, словно первоклассник. Бабушка в больнице, перед смертью, просила его дать слово, что он окончит десятилетку и сделает все, чтобы поступить в институт. И иногда, засиживаясь допоздна с учебниками, он вдруг настороженно вслушивался в тишину — ему казалось, что из кухни по коридору своей шаркающей походкой идет бабушка и вот-вот она войдёт в комнату и спросит не терпящим возражения голосом: «Где твой дневник?»

С Валеркой и с Алёшей Сметанин виделся все реже, зато Лену Чернышёву встречал почти каждый день. Он звонил ей с работы:

— Звонкая, привет… Пришла с уроков? Молодец…

Хочешь в кино? Я веду, у меня день платежа… К тебе?.. А Кира Сергеевна дома? Да не боюсь я её, просто вчера был, позавчера был — неудобно…

Как-то во дворе дома, где жила Лена, он столкнулся с Валеркой Рыжовым.

— Ну, скоро честным пирком да за свадебку, — усмехнулся Валерка.

Сергей смутился. Он никогда не думал об этом, хотя любая его мысль, даже самая отвлеченная, всякий раз превращалась в мысль о Лене. Он открыл, что у неё необыкновенная улыбка: когда она улыбалась, черты её лица оставались спокойны, лишь чуть поднимались кончики губ да прибавлялось влажного блеска в глазах. Эта улыбка заставляла его забывать о своем одиночестве; Сергей привык к Лене, к её голосу, к её энергичным движениям…

В феврале утром, когда Кира Сергеевна складывала в хозяйственную сумку кипу тетрадей с проверенными контрольными, Лена подошла к ней и решительно, как будто Кира Сергеевна должна была ей возражать, сказала:

— Мы с Сережей решили вместе поступать на геологический… — И она посмотрела на мать своими ярко-зелеными глазами. Кира Сергеевна вздохнула и молча пошла курить на кухню.

Двадцать пятого августа в обитой дубом рекреации геологического факультета Сметанин увидел на доске объявлений в списках первого курса сначала фамилию «Чернышёва», выше было напечатано: «Сметанин». На огромном овальном столе, стоящем здесь же, кто-то из абитуриентов сделал стойку на руках. Сергей, не дожидаясь лифта, бегом сбежал по лестнице, прошел, поглядывая на свое отражение то в зеркалах, то в мраморе, до вестибюля главного входа, и там из тесной телефонной будки позвонил Лене.

— Все нормально, — сказал он спокойным голосом, — поступили.

И снова жизнь Сергея Сметанина изменилась.

Жизнь состоит из детства, каждодневных горестей и радостей, из непрерывного ожидания счастья и самого счастья — тех несоизмеримо малых в сравнении со всей остальной жизнью мгновений, которые отделяют нас от осуществления желаний.

Но иногда, в юности, мгновения счастья бывают длительны — день, два, недели, месяцы. Пьянящая эта пора позволяет почувствовать, что само существование в мире — чудесное счастье. Потом это чувство, теряют в тысячах других переживаний; но время от времени оно возникает теплым облаком между сердцем и рассудком, согревая самые холодные дни.

Начало университетской жизни Сметанина было счастьем. Правда, раз в неделю ему приходилось работать ночью на холодильнике мясокомбината, разгружать окаменелые, острые, белесо-розовые бараньи туши; правда, через день он должен был рано утром разносить письма и газеты, но этот заработок и стипендия давали ему возможность легко тратить деньги. В дождливый вечер, выходя с Леной из университета, он мог как бы между прочим сказать:

— Что трястись в сто одиннадцатом?. Звонкая, поехали на такси…

И катить с ней в старенькой «Победе» — вдвоем, сквозь огромный освещённый город.

1
{"b":"122338","o":1}