Некоторое время тому назад вышла в свет небольшая книжка под заголовком «Сомнения по поводу физической системы окказионализма». С самого начала автор обнаруживает весьма благородные намерения и своей скромностью заслуживает того, чтобы ему ответили. Я охотно беру на себя эту обязанность, как ради него самого, так и ради тех, кто, не уделив времени исследованию этого вопроса, может дать ослепить себя доводами, кажущимися с виду довольно точными.

Возможно, автор получит и другие ответы, которые окажутся более ценными, чем мой; но, как мне представляется, довольно легко понять, что если такой человек, как я, хорошо понял сказанное отцом Мальбраншем, то не найдется никого, кто не смог бы понять его также — если только пожелает уделить этому предмету необходимое внимание.

Совершенно ясно, что автор этих сомнений с самого начала выдвигает относительно движения тел предположение, которое само находится под вопросом. Он допускает, что движение тел может предшествовать велению бога. Увы! Возможно ли это? Если желанием бога было просто создать материю, значит, она должна находиться в вечном покое; для того чтобы она получила движение, надо было, чтобы бог кроме воли к ее сотворению имел бы также волю к приведению ее в движение.

Для того чтобы хорошенько это понять, надо знать, что тела существуют лишь в силу того, что этого хочет бог, и продолжают существовать лишь потому, что бог продолжает этого хотеть. Если бы бог перестал желать, чтобы они существовали, они прекратили бы свое существование; ибо если бы следовало, чтобы бог обладал позитивной волей, направленной на их разрушение, то следовало бы также, чтобы пределом этой воли было небытие: а это, безусловно, недостойно бога. При таком предположении очевидно следующее: покой тела есть не что иное, как его созидание, длящееся в одном и том же месте; движение тела — это его созидание, длящееся последовательно в различных местах.

Что же должно произойти, если с одним телом, находящимся в покое, столкнется другое, находящееся в движении? Совершенно ясно: поскольку ничто не может противостоять воле бога, второе тело не сможет сдвинуть с места первое и отскочит от него, по крайней мере если бог не пожелает по поводу столкновения заставить их передвинуться вместе. Без сомнения, бог имел возможность установить и другие законы сообщения движения, а не только те, что нам очевидны. Однако, как мне кажется, мы должны рассуждать исходя из того, что мы видим. Два тела движутся и сталкиваются между собою; их движение распределяется между ними пропорционально их объему; ничто не может усилить или ослабить движение тела без вмешательства бога, согласно данному нами определению движения и покоя. Итак, столкновение, которое мы наблюдаем, необходимо является всего лишь случайным поводом к движению тел.

Я не постигаю, каким образом божественная воля созидает тела или приводит их в движение. Но опыт подсказывает мне, что существуют тела, находящиеся в движении, и я усматриваю необходимую связь между божественной волей и ее действием. Этого мне достаточно: я вовсе не обязан верить в то, что тела обладают движущей силой, которая является их неотъемлемым свойством; разум и вера предоставляют мне полную свободу выбора по этому пункту, но не в вопросе относительно существования тел.

Автор ошибается также относительно простоты путей бога, забыв обратить внимание на то, что великим замыслом бога является вечный храм — церковь будущего, которая вечно должна быть объектом его забот. Сегодняшний мир не является, собственно говоря, его целью; он создал его всего лишь затем, чтобы извлечь из него составные части, подходящие для здания небесного Иерусалима, постройку которого он закончит вопреки всей беспорядочности тел и умов: беспорядочность эта проистекает из простоты путей бога, но она вовсе не препятствует воплощению его главного замысла. Напротив, она в определенном смысле способствует этому воплощению, поскольку бог, с помощью своих мудрых комбинаций, включает всевозможные действия — в порядок своего провидения.

Бог всемогущ, и потому он полностью воплотит свой замысел. Он мудр, и потому он воплотит его самым простым путем: ибо простота способов воплощения делает честь его мудрости. Для чего стал бы он усложнять свои произволения с целью, например, преобразовать монстров, которые, как таковые, то есть уродливые сами по себе, вовсе не вредят его замыслу, а, наоборот, по принципу противоположности, заставляют яснее проявляться красоту Вселенной?

Почему стали бы говорить — как это обычно и говорят, — что бог попустил существование монстров, если бы он создал их в соответствии с частным замыслом или если бы они не были следствием простоты его путей? Иначе говоря, если бы не нужно было относить эти недостатки за счет случайных поводов? Ведь лишь с их помощью бог может действовать просто, ибо именно благодаря им он может совершить с помощью единой воли то, что без них он мог бы выполнить лишь с помощью многочисленных произволений.

Правда, бог имел возможность, образуя свои пути, создать более совершенное творение; но ведь его творение заслуживало меньшего внимания, чем его мудрость, которая несомненно обязывала его не усложнять свои пути, если и без этого он мог создать достойное себя творение. Я не буду объяснять это дальше. Можно получить вполне ясное представление об этом по книгам отца Мальбранша.

Пространные рассуждения автора о единообразии действий бога ясно показывают, что он не понял, в чем это единообразие состоит. Если я не ошибаюсь, оносостоит в том, что бог, постоянно действуя одинаковым образом, постоянно производит действия, прямо или косвенно способствующие воплощению его замысла.

Различные столкновения детерминируют общую волю бога к тому, чтобы производить различные виды движений; а благодаря этим различным движениям, являющимся не чем иным, как действием одной и той же единой воли, мы постигаем бесконечное количество различных вещей. Воздействие это единообразно. У меня всегда есть определенные ощущения, соответствующие определенным движениям, происходящим в моем теле, и, согласно различным изъявлениям моей воли, бог постоянно передвигает с места на место мои жизненные духи таким способом, который соответствует желаемому мною движению. Этому воздействию, несомненно, свойственно единообразие. Можно ли назвать это единообразие простотой? Нет, но оно является следствием простоты [воздействия бога]. Простота эта заключается в том, что используется весьма мало средств для исполнения желаемого, единообразие же — в том, что действие всегда или почти всегда производится одинаковым способом: именно это в совершенстве представлено тем, что называют системой окказионализма.