Совершенно непростительно то, что за девять лет у нас не смогли издать русско-белорусский словарь, который является буквально библиографической редкостью, а спрос на него очень большой. Сейчас такой словарь, говорят, издается, но небольшим тиражом – всего только 20 000 экземпляров. Необходимо принять меры, чтобы русско-белорусский словарь появился побыстрее и в достаточном количестве экземпляров. Академии наук необходимо форсировать издание истории БССР, а также дать необходимую разработку материалов по истории партизанского движения в Белоруссии, ибо кроме путаной и компилятивной книги Цанавы у нас по этому вопросу почти ничего нет.

Впоследствии Владимир Елисеевич Лобанок стал заместителем Председателя Президиума Верховного Совета БССР и занимал эту должность 10 лет, курируя вопросы культуры и образования. Он даже избирался заместителем председателя Совета национальностей Верховного Совета СССР. Белорусский язык рабочим при нем не стал.

Первый секретарь Брестского обкома партии Т. Я. Киселев:

«В Брестской области из тринадцати районных газет только четыре выходят на белорусском языке, девять до последних дней издавались на русском. Из политотдельческих газет на белорусском языке издается шесть. Можно было бы приводить много других примеров, свидетельствующих о нарушении ленинско-сталинской национальной политики в этих вопросах. Можно долго и много говорить о причинах, приведших к этому. Известно, что если бы в ЦК, Совете Министров БССР делопроизводство было на белорусском языке, то и в обкомах, райкомах, облисполкомах и райисполкомах оно не могло бы иначе вестись. Если бы Министерство просвещения не направляло на работу в качестве заведующих облоно, районо товарищей, совсем не знающих белорусского языка, в свою очередь органы народного просвещения не назначали бы директорами и завучами школ людей, не знающих белорусского языка. Если бы министр просвещения перед учителями выступал на родном языке, то тогда и учителя выступали бы перед населением на белорусском языке. А у нас же на белорусском языке выступали только на сессиях Верховного Совета БССР и на заседаниях Союза писателей при обсуждении произведений белорусских писателей. Далее, если бы дети руководящих работников-белорусов учились в белорусских школах, то надо полагать, что рабочие и служащие белорусы не ставили бы так вопрос – «принимайте моих детей в русскую школу». Известно, что такое положение дел знали. Я помню, когда в 1948-1949 годах (в то время оратор возглавлял отдел школ ЦК КПБ. – Н. З.) докладывали Бюро ЦК о том, что в столице Белоруссии почти нет белорусских школ, был получен такой ответ: «Мы не можем принуждать родителей посылать своих детей в белорусские школы, в какие хотят, в такие пускай посылают». А это привело на практике к нынешнему положению. Причем с белорусскими школами такое положение не только в Минске, а и в областных центрах. В Бресте из 14 школ белорусской считается только одна. Можно не сомневаться, что очередные пленумы обкомов партии, также, как и этот пленум ЦК, будут проходить на белорусском языке, и также, как и в ЦК, будет вестись и делопроизводство на белорусском языке. И если мы начнем практически пользоваться белорусским языком, будем писать и разговаривать по-белорусски, и в школах переменятся отношения к белорусскому языку и этот недостаток, или правильнее, ошибки в этих вопросах, будут ликвидированы».

Впоследствии Тихон Яковлевич Киселев был Председателем Совета Министров БССР и первым секретарем ЦК КПБ. Белорусский язык рабочим при нем не стал»

П. А. Абрасимов, заместитель председателя Совета Министров БССР:

«Разрешите остановиться на выступлениях тт. Патоличева и Черного. Я считаю выступление тов. Патоличева на этом пленуме неудовлетворительным. Чего ждали мы, участники пленума, от выступления тов. Патоличева? Первое. Его отношение к решению Президиума ЦК КПСС. Второе. Еще большего вскрытия ошибок и недостатков, о которых говорится в постановлении ЦК КПСС как со стороны ЦК КПБ, правительства республики, также своих личных. Что сказал тов. Патоличев в своем выступлении? Он несколько раз подчеркнул свое согласие с постановлением ЦК КПСС, а с другой стороны, сделал неудачные сравнения, совсем ненужные, так называемые исторические, экскурсии в прошлое республики с выводом, что эти ошибки и по национальному вопросу, и в сельском хозяйстве существовали и до него.

О том, что существовало до вас, тов. Патоличев, в Белорусской республике плохое, никто вам в обвинение и не предъявляет. Речь идет об ошибках в осуществлении ленинско-сталинской национальной политики, о плохом материальном положении белорусского колхозного крестьянства в последние годы, то, о чем выразительно сказано в постановлении ЦК КПСС, за что несем ответственность перед партией все мы, партийные и советские руководители республики, и вы, как первый секретарь ЦК КПБ. Вам об этом и нужно было сказать пленуму, раскритиковать и себя, и нас. То же, что вы сделали в республике за эти три года, известно участникам пленума и совсем не было нужды об этом говорить и оправдываться.

Насчет выступления тов.Черного. Я не разделяю его взглядов о том, что выступление тов. Патоличева нанесло политический вред Компартии Белоруссии и т. д. В погоне за эффектом тов. Черный нацепил тов. Патоличеву то, в чем он совершенно не виноват».

Если партийные функционеры выражали свои мысли сухими, казенными словами и оперировали статистикой, то выступивший на пленуме вице-президент Академии наук БССР народный поэт Якуб Колас рисовал живые, запоминающиеся картинки:

– Представим, что по одному из многочисленных шоссе мы въехали на территорию республики. Мы критически оцениваем дороги, любуемся пейзажами, строительством городов и сел, которые попадаются на пути, но мы не встретили ни одной белорусской надписи, которая бы говорила нам, что мы в Белорусской Советской Республике. Такое же явление и на железной дороге, нигде не увидишь, чтобы название станции или полустанка было написано по-белорусски. Мы приехали в Минск. Многочисленные афиши, объявления, плакаты свидетельствуют о его общественной и культурной жизни. Однако белорусских текстов среди них очень мало.

Смех в зале вызвала забавная сценка:

– Один москвич, восхищаясь нашей столицей, вдруг заметил: «Жаль только, – говорит, – что названия улиц у вас пишутся с ошибками. В слове «Комсомольская» после буквы «с» написано «а», а не «о». Оказалось, что он прочел надпись по-русски. Это смешно и грустно. Это значит, что белорусское слово в Минске встречается настолько редко, что воспринимается, как ошибка.

Даже Академия – центр белорусской культуры – почти выгнала из употребления белорусский язык. На собраниях, заседаниях ученых белорусского языка не слышно, не пишутся на нем научные работы, не ведется общая переписка. В БССР мало ученых языковедов-белорусов, а подготовка языковедческих кадров совсем неудовлетворительная. Возьмем хотя бы количество диссертаций по вопросам языка, не будем уже говорить о качестве их. Их очень мало – две-три работы и все. В Академии не созданы такие условия, чтобы молодежь шла работать по языковедению. Научной работы по исследованию, изучению и разработке белорусского языка фактически нет, ибо мало квалифицированных исследователей.

Далее Я. Колас говорил, что собрания, митинги, иные массовые мероприятия тоже проводятся не на белорусском языке. Он вышел из рабочего применения не только таких организаций и учреждений, как Академия наук, Министерство просвещения, Министерство кинематографии, учебные учреждения, но и газеты, союзы художников и композиторов.

– Дошло до того, – сказал оратор, – что начало проявляться пренебрежительное отношение к белорусскому языку, высмеивание тех, кто им пользуется. Когда в наше издательство позвонили и спросили: «Гэта Дзяржкамвыдавецтва?» («Это Госкомиздат?» – Н. З.) – с другой стороны послышался ответ: «Нет, это Госиздат», и сразу повесили трубку.