Руцкой обращает внимание членов Президиума на дипломатичный характер проекта постановления. По его словам, это сделано для того, чтобы не дать повод для обвинения российских властей во вмешательстве в дела автономий.

– Мы даем право законодательной власти Высшему Временному Совету Чечено-Ингушской Республики, – объясняет вице-президент, – потому что он был избран на Верховном Совете, который ушел в отставку.

Снова тот же мотив – отставка. Жаль, что за два дня пребывания в Грозном Руцкого так и не проинформировали о том, что же в действительности произошло 15 сентября 1991 года в Доме культуры им. Ленина.

Слово – участнику той «коллективной отставки» Абдуле Бугаеву, тогдашнему председателю постоянной депутатской комиссии Верховного Совета ЧИР: «Если я не ошибаюсь, то 14 сентября 1991 года во главе российской депутатской делегации в Грозный прибыл Р. И. Хасбулатов. У него состоялась встреча с Д. Дудаевым. Нам, народным депутатам республики, было предложено собраться 15 сентября в ДК им. Ленина на чрезвычайную сессию. В назначенный срок собралось где-то 106-107 депутатов, то есть кворума не было. Но несмотря на это, спикер парламента России настоял, чтобы депутаты начали работу, направленную на выработку компромиссных решений, позволяющих безболезненно выйти из создавшегося политического кризиса.

«Сессия» открылась. Вел ее заместитель председателя Верховного Совета ЧИР М. А. Султыгов, потому что ни Д. Г. Завгаева, ни его первого заместителя А. Н. Петренко не было в зале.

После краткого вступительного слова Р. И. Хасбулатов информировал депутатов о том, что для выхода из взрывоопасной ситуации, сложившейся за последнее время в Чечено-Ингушетии, между ним и Д. Дудаевым достигнута договоренность: в случае самороспуска Верховного Совета будет создан временный орган власти.

Депутаты, загнанные в тупик и обеспокоенные возможными для народа последствиями, проголосовали за это предложение и таким образом создали неконституционный орган – Высший Временный Совет (ВВС) в составе 32 человек, включая и кандидатуры, предварительно согласованные с ИК ОКЧН (Исполнительный Комитет Общенационального конгресса чеченского народа.- Н. З.). Так неправомочная «сессия» «узаконила» беззаконие, что было восторженно встречено собравшимися на площади у ДК им. Ленина сторонниками Д. Дудаева. Это была последняя встреча народных избранников республики, которые сквозь строй вооруженных сторонников Д. Дудаева покинули зал заседания, дискредитировав себя и обманув доверие своих избирателей. В их числе был и я. О незаконности Высшего Временного Совета знали и лидеры исполкома ОКЧН, и мы, народные депутаты ЧИР. Первые молчали потому, что им удалось навязать в качестве председателя ВВС давно рвущегося к власти Х. Ахмадова – верного и преданного заместителя лидера исполкома ОКЧН. Вторые не протестовали потому, что надеялись в итоге найти компромиссные меры, способные стабилизировать кризисную ситуацию и провести свободные демократические выборы в новый состав Верховного Совета ЧИР.

Но как только обнаружились попытки Х. Ахмадова подмять деятельность ВВС под политику исполкома ОКЧН, он был смещен со своего поста. Тогда и развернулась кампания по дискредитации остальных его членов. Только тогда заявила о неконституционности ВВС Э. Шерипова, для которой был уже зарезервирован пост генерального прокурора ЧР».

Вот при каких обстоятельствах родился пресловутый ВВС, которому Президиум Верховного Совета РСФСР поручил «принять все необходимые меры по стабилизации обстановки в Чечено-Ингушской Республике». Грозненской прокурорше была видна явная нелигитимность этого странного, политически недееспособного органа! А в Москве на него делали ставку, хотя Руцкой и предупреждал: «Этот Временный совет не работал, не работает, они его весь разогнали. А сейчас еще и арестовали прокурора. Я вам скажу, Пушкин Александр Васильевич очень преданный человек, он сразу вынес вот такой вердикт, так сказать, протест против того, что происходит».

Но, пожалуй, самая знаменательная фраза вице-президента – вот эта: «Если мы такое постановление сейчас не примем, я, собственно говоря, даже не знаю, так сказать, в чем их поддержать в данном плане». Лидеры молодой российской государственности оказались совершенно беспомощными в первой же сложной ситуации. Впрочем откуда быть опыту в подобных делах? В «Белый дом» их тоже внесла митинговая стихия площадей, только московских. Вот и вся разница.

Ничего иного, кроме как дать двое-трое суток после выхода постановления для наведения порядка, вице-президент предложить не мог.

– Если порядок не будет наведен в указанный срок, необходимо вмешательство тех органов и сил, которые способны разоружить эту банду и применить к ней соответствующие меры, – по-военному решительно заключил Руцкой. – Вот и все, что я хотел вам сказать. Если есть вопросы, я с удовольствием отвечу.

Читая стенограмму этого заседания, не веришь своим глазам. Доклад вице-президента, мягко говоря, производил удручающее впечатление. Разве это поверхностное, сумбурное сообщение можно называть политическим докладом? Ни вскрытия причинно-следственных связей, ни глубокого проникновения в суть происходящего, ни хотя бы более или менее логического изложения. Как в воду глядел Ф. Рузвельт полвека назад: политика – слишком серьезное дело, чтобы ее доверять военным.

Он и доложил то, что бросилось в глаза как военному. Беда, когда у штурвала власти становятся люди, плохо знающие свою страну.

Хасбулатов, в силу своей преподавательской привычки склонный к системному анализу, почувствовал некую легковесность сообщения докладчика, не представившего целостную картину:

– Кстати, помощник народного депутата Хасбулатова Юра Черный тоже может дать анализ, и глубокий, если будут вопросы.

Руцкой обвел глазами зал:

– Да, здесь присутствует Юрий Черный, приехавший из Грозного, здесь депутат Рудкин. Они тоже могут объективно рассказать, что там происходит.

Один из членов Президиума спросил, есть ли у Дудаева социальная опора, и если есть, то какая. Дать исчерпывающий ответ докладчик не мог, откровенно заявив:

– Чтобы это было объективно, думаю, надо предоставить слово человеку, который там живет, и он расскажет вам, какая у него опора. Но из своих соображений, которые у меня сложились от встреч и разговоров, я вам скажу: это очень маленький круг людей. В основном с уголовным прошлым, ранее судимые. Вот непосредственный заместитель Дудаева, я назову его фамилию – Сосламбеков Юсуп – был осужден за изнасилование. Посмотрел я на людей, которые его окружают, и скажу вам честно: ну, никаких симпатий они не вызывают. Что касается аулов, в которых живет сельское население, то Юрий Черный может подтвердить: поддержки Дудаеву там нет, а его представителей туда даже не пускают. В городах, на крупных предприятиях, его тоже не поддерживают. Вчера на Центральной площади Грозного был митинг представителей народов Чечено-Ингушетии, которые выступили с обвинительным протестом в адрес Дудаева.

Руцкой сделал паузу, шумно отпил из стакана, принесенного официанткой.

– Почему я настаиваю на признании полномочий Высшего Временного Совета как законодательного органа? – обратился он к залу. – Потому что наше постановление даст ему возможность действовать, принимать конкретные меры. Министр внутренних дел бездействует совершенно, говорит, что им никто не руководит, никто не дает распоряжений. Вы спрашиваете об опоре, о поддержке…

Руцкой снова отхлебнул из стакана с чаем.

– Раньше он имел ее. Если бы, допустим, он пошел на штурм Комитета государственной безопасности и МВД 24 августа, когда был низложен Верховный Совет, это можно было бы еще как-то оправдать. Путчисты в Москве потерпели поражение, и народный гнев обрушился на тех, кто разделял их позиции. Но ведь штурм состоялся позже. Поэтому то, что они сделали, оправдывать никак нельзя. При штурме Верховного Совета погиб председатель Грозненского горсовета Куценко. Я думаю, прокуратура должна заняться этим вопросом вплотную. Не может быть, чтобы человек сам выпрыгнул через стекло, как они это преподносят. Сначала открывают окно, а уже потом прыгают. А захват телевидения? Никто, кроме членов их исполкома, не имеет права появляться на телеэкране. О раненом подполковнике Аюпове при штурме здания КГБ я уже вам докладывал. Мне кажется, Дудаев стал заложником. Отвернуть назад он уже не может. Ему этого не дают. Он постоянно под контролем, его не охраняют, а, скорее, стерегут.