К сожалению, московские политики меньше всего считаются с традициями и обычаями Кавказа. За это кремлевских лидеров обвиняют в имперском мышлении. Столь же непродуманно принималось – уже другой, хрущевской командой – и решение о возвращении депортированных народов. Было это в 1957 году. Чеченцам и ингушам объявили: они могут возвращаться на родину. Они летели домой, словно на крыльях. Прилетели, и увидели, что в их уцелевших домах жили другие люди.

Сложные чувства охватили вернувшихся. С одной стороны, занявшие их жилища – тоже переселенцы. Им ведь сказали, что прежние хозяева выселены навсегда. Обустраивайтесь, налаживайте быт, растите детей. И вдруг хозяева на порог!

Простые люди вообще ни в чем не виноваты. Они маленькие винтики в гигантском государственном механизме. Разве виноват тот красноармеец, который взял сыр, лежавший перед четырехлетним чеченским ребенком? Это было в день выселения, ранним утром 23 февраля 1944 года, когда многодетная чеченская семья сидела за завтраком. Рассказывая эту запомнившуюся ему историю, один видный современный политик из Грозного произнес:

– Наверное, тот красноармеец был очень голоден, его не покормили…

И все же нетрудно представить, что ощущали законные хозяева, увидев у родных очагов чужих людей.

Возвращение чеченцев и ингушей не было подготовлено ни политически, ни экономически, ни юридически. Условия для проживания отсутствовали, работы нет. Часть нового населения, закрепившегося там, встретила приехавших довольно неприязненно. Последние отвечали им тем же. Простых людей опять столкнули между собой. А все из-за того, что не был разработан механизм возвращения.

Споры вокруг домовладений возникали часто. Права на них предъявляли и старые, и новые хозяева. Выход из ситуации можно было найти. Однако власти пошли по пути навешивания ярлыков националистов и шовинистов, привлечения к уголовной ответственности, то есть вместо эффективного лечения болезни ее загоняли вглубь.

Тогдашние политики не учли, что рано или поздно боль и обиды этих людей дадут о себе знать. Обстановка осложнялась и тем, что такой же подход, не учитывающий особенностей национального характера чеченцев и ингушей, их традиций и обычаев, применялся не только на уровне решения проблемы отдельной личности, но и всей восстановленной республики. Имеется в виду прежде всего не проработанное, волюнтаристское решение территориального вопроса.

Увы, и центральная, и местная власти зачастую не в ладах с историей. Во всяком случае, не извлекают из нее уроков, не учатся на них. И, что особенно горько, не хотят считаться с ее законами.

А может, причины нынешней нестабильности на Северном Кавказе объясняются вовсе не исторической обидой за депортацию 1944 года? Может, все гораздо глубже? Может, дело в Кавказской войне, которая продолжалась много лет – всю первую половину ХIХ века?

О присоединении Кавказа к России писано-переписано. По новейшей трактовке, для Москвы это была одна из ее завоевательных войн, способствующих расширению империи. Для горцев это была защита национально-религиозной независимости, борьба за сохранение вековых исламских устоев.

Не этим ли объясняется та активность, с которой горцы всякий раз выступали против империи, когда она ослабевала? В начале ХХ века это произошло после крушения царского самодержавия в результате Февральской и Октябрьской революций 1917 года. Для горцев наступил звездный час.

В фонде наркома по делам национальностей И. В. Сталина обнаружено письмо, повествующее о событиях, сопровождавших образование на территории Северного Кавказа национально-территориальных единиц. Оно относится к 1921 году, когда в Горскую республику были включены 17 станиц и ряд хуторов с проживающим в них 65-тысячным казачьим и русским крестьянским населением.

«…Жизнь русского населения всех станиц, – говорится в документе, – кроме находящихся в Кабарде, стала невыносима и идет к поголовному разорению и выживанию из пределов Горской республики:

1) Полное экономическое разорение края несут постоянные и ежедневные грабежи и насилия над русским населением со стороны чеченцев, ингушей и даже осетин. Выезд на полевые работы даже за 2-3 версты от станиц сопряжен с опасностью лишиться лошадей с упряжью, фургонами и хозяйственным инвентарем, быть раздетым донага и ограбленным, а зачастую и убитым или угнанным в плен и обращенным в рабов. Выпас скота невозможен на предгорьях, где пустуют лучшие пастбища, и скот должен топтаться на выгоне близ станиц, отнимая от земледелия плодородную землю. Оросительные работы, увеличение площади обработанных и заселенных земель невозможно, ибо если и удалось бы посеять, то нельзя будет собрать и посевы будут потоптаны горскими табунами и скотом. Как пример: в станице Ассанской за 1920 год убито на полевых работах 10 человек, из них 2 женщины, ранено 4 человека и 1 женщина, пленено 5 чел. Угнано рогатого скота 378 штук, лошадей 130 шт., баранов 955. Увезено и потравлено посевов на 180 десятинах, захвачено самовольно чеченцами земли и обработано ими 2340 дес., осталось необработанной земли из-за опасности работы 6820 дес. Кроме этого отняты фургоны, сбруя, одежда, разбиты улья и т. п.

Можно собрать и подсчитать данные о грабежах по всем станицам, и картина будет еще более мрачная, но уже из этого примера ясно, что нельзя жить мирной трудовой жизнью и вести правильное хозяйство при таких условиях. В текущем году пропадает не менее 1/3 посевной площади, в дальнейшем она еще больше сократится, ибо уже начинаются выселения на Кубань и в другие места.

2) Причиной такого положения служит якобы национальная и религиозная вражда горцев к русским и малоземелье, заставляющее вытеснять русское население, но обе эти причины не являются основными. При старом правительстве были примеры мирного сожительства и совместной работы русских и горцев, нет такой непримиримости, которую нельзя преодолеть при Советском строе, как вредный пережиток. Дело также не в малоземелье, это явствует из того, что до сих пор, начиная с 1918 г., разорено чеченцами и ингушами, выселено при Советской власти 11 станиц, имевших в общем 6661 двор с надворными постройками, обсаженными усадьбами, разным инвентарем, садами и посевами на полях. Вселилось же чеченцев и ингушей за все время 750 хозяйств, а именно:

1) Ильинская, 151 двор, а вселилось – 0

2) Аки-Юртовская, 180, вселилось – 0

3) Фельдмаршалская 258, вселилось – 0

4) Тарская с хутором, 537 дворов, вселилось – 160

5) Самашкинская, 651, вселилось – 160

6) Накан-Юртовская, 697, вселилось – 120

7) Михайловская, 706, вселилось – 80

8) Ермоловская, 768, вселилось – 0

9) Сунженская, 890, вселилось – 160

10) Калиновская, 1382, вселилось – 0

Итого 6661-750

Даже такое ничтожное вселение нельзя считать прочным, ибо хозяйство не поддерживается и не разводится, а наоборот, разрушаются здания; инвентарь, рамы, стекла и проч. увозятся в аулы, портятся фруктовые деревья. Сельскохозяйственный инвентарь разбросан, изломан, ржавеет и гниет. В одной только станице Михайловской на площади против исполкома кладбище развалин локомобилей, сеялок и прочих машин. Земля не распахана и не обрабатывается, и даже те посевы, которые остались от выселенных казаков, не использованы, частью собраны кое-как, частью потравлены скотом, а частью остаются в полях для птиц. При малоземелье и нужде в ней для производства хлеба таких явлений не может быть.

3) Русское население обезоружено и к физическому отпору и самосохранению бессильно. Аулы, наоборот, переполнены оружием, каждый житель, даже подростки лет 12-13 вооружены с ног до головы, имея и револьверы, и винтовки…

Таким образом получается, что в Советской России две части населения поставлены в разные условия в ущерб одна другой, что явно несправедливо для общих интересов.