Не верь, Микола, не отступали коммунисты. Смена состава российского правительства вызвана провалом, крахом курса Гайдара. Пожертвовав им, Ельцин дал понять Западу и Международному валютному фонду, что попробовал сделать большой скачок по их рекомендации, но убедился в том, что этот шаг непосилен. Ельцин засомневался, что предпринятая им попытка присоединиться к западному сообществу и принять его образ жизни увенчается успехом.

Смотри, Микола, что получается. Запад практически не покупает российских товаров. Не берет даже металл. Советские республики, которые были главными потребителями российских изделий, с переходом на мировые цены предпочитают делать аналогичные закупки на Западе. Ты же знаешь, что качество российских товаров значительно хуже, чем в дальнем зарубежье. С кем остается Россия, кто с нею будет вести торг? Возрастающая конкуренция западных товаропроизводителей как на внутреннем, так и на внешнем рынке оттеснила Россию от возможности сбыта и без того уже резко сократившихся объемов ее продукции. Катастрофическая картина самоудушения вынудила Кремль пойти на изменение курса. Он уже наметил – правда, пока еще пунктирно, – линию на реинтеграцию бывших советских республик. Даже мягкий и уступчивый Козырев заявил, что российские войска должны остаться в бывших советских республиках, чтобы не допустить вакуума, который может быть заполнен недружелюбными силами.

Не слушай, Микола, эти коммуняки спят и во сне видят свой Союз. Народнофронтовцы тут как тут, им хочется, чтобы их трактовка событий в России стала определяющей для большинства белорусского населения. Это очень важно, если в республике объявят референдум об отношении народа к экономическому союзу и объединению денежных систем двух стран. Народнофронтовцы втолковывают нашему Миколе – собирательному образу простого человека, от имени которого выступали все политические партии и движения, – что заявления главы внешнеполитического ведомства России о ее интересах в бывших союзных республиках есть не что иное, как начало возрождения ее неоимперских амбиций.

На карту поставлено: быть Белоруссии самостоятельным государством, находясь в дружбе с Россией и с другими суверенными странами, или вновь оказаться под Россией? Прошлое показало: когда объединяются два государства, в историческом аспекте, в развитии побеждают тенденции более сильного этнического направления. И это неизбежно. 222 года единения с Россией показали, а 70 лет пребывания в Союзе ССР подтвердили, что в Белоруссии стал пропадать белорусский язык, начали вымирать многие традиции национальной культуры. Это реальный факт. Для людей, которые добиваются экономического и денежного объединения с Москвой, концепции Белоруссии просто не существует. У них не белорусское национальное, а советское сознание.

Любые разговоры об утрате суверенитета – это чушь, заявляло правительство Кебича, а сейчас утверждает президент Лукашенко. Наоборот, денежное объединение – это, если хотите, единственный реальный способ его сохранить. Именно после развала Союза, оказавшись «самостоятельной», Белоруссия утратила реальный суверенитет, ибо разруха и нищета – это путь в кабалу, полную зависимость от всех. Те, кто видит потерю суверенитета в заключении экономического союза с Россией, живут в плену средневековых иллюзий. Мудрее жизни не будешь. Минск отработает такой механизм, что Белоруссия и Россия будут жить в дружбе и партнерстве как два добрых соседних государства. А что касается неоимперских тенденций, то и Россия стала за это время иной.

Так уж и иной, держи карман пошире! Это снова оппоненты-народнофронтовцы. По их мнению, планы российского кабинета, объявившего о более мягкой позиции в отношении реформ, о сближении с бывшими союзными республикам, не более чем очередная уловка. Власть, перешедшая от молодых монетаристов, долго в руках промышленных лоббистов не продержится. Через некоторое время в экономике России сложится тупиковая ситуация, и тогда курс Черномырдина будет подвергнут пересмотру. Кризис кабинета Черномырдина неизбежен, потому что радикальные реформы настолько изменили структуру экономики, что уже просто невозможно вернуться к прежней модели.

Что тогда будет с рублевой зоной нового типа? – вопрошали в 1993- 1994 годах критики курса Кебича. Где гарантия того, что Россия – в который раз! – снова не провозгласит свой печально известный лозунг: «Крутитесь сами!» Так есть ли резон опять рисковать, чтобы в один прекрасный день оказаться в положении забытого бедного родственника? Кремль всегда непредсказуем, – предостерегали, да и сейчас предостерегают противники интеграции Белоруссии с Россией.

Если она все же состоится, то это будет четвертое их воссоединение. Притом инициированное самой Белоруссией, что вызывает яростное сопротивление оппозиции. По версиям сторонников национальной идеи, в Киевскую Русь Полоцкое и Туровское княжества были включены не по доброй воле их жителей, а только потому, что находились на выгодном великом водном пути. Присоединение к Российской империи в 1772 году произошло в результате раздела Речи Посполитой – тоже помимо желания белорусов. Ну, а включение восточных областей Белоруссии в состав РСФСР было произведено по прямой указке Москвы.

И вот перспектива четвертого объединения. На этот раз Москву не упрекнешь, – законно избранные народом власти независимой Белоруссии сами выдвинули идею белорусско-российского союза в форме конфедерации, сами пробивают ее, уговаривая и убеждая несогласных в Москве, развеивая опасения, что Белоруссия, охваченная тяжелейшим экономическим кризисом, станет обузой для России, которая сейчас не в силах быть донором для кого бы то ни было. Одновременно приходилось отбиваться и от своих национал-радикалов, которые обратились к генеральному прокурору Белоруссии с требованием привлечь премьер-министра Кебича к уголовной ответственности за государственную измену. Поводом для обвинения послужило то, что Кебич подписал в апреле 1994 года в Москве соглашение с Черномырдиным о единой денежной системе с Россией, один из пунктов которого – о статусе национального банка – противоречил соответствующей статье белорусской Конституции, принятой за пару недель до подписания соглашения.

Кебич исходил из того, что двум странам все равно придется объединяться, но чем дальше будет откладываться этот процесс, тем мучительнее он будет протекать. По мнению тогдашнего председателя национального банка Белоруссии Станислава Богданкевича, подписавшего соглашение с оговоркой, что оно противоречит Конституции его страны, документ уже означал частичную утрату экономического суверенитета. Но, отметил главный белорусский банкир в интервью американскому журналу «Ньюсуик», «Россия – медведь, а мы – мышь. Что мы можем сделать?» Руководители Народного фронта Белоруссии во главе с Зеноном Позняком и Олегом Трусовым увидели не только частичную утрату экономической независимости своей страны, но и нечто гораздо большее. Они заявили, и небезосновательно, что единое рублевое пространство без единого властного пространства создать не удастся. Потребуется общее законодательство, общая военная доктрина, общая идеология. Значит, Белоруссия опять подпадает под Россию.

Иностранные дипломаты, аккредитованные в Минске, выражали беспокойство по поводу того, что воссоединение России с Белоруссией может положить начало восстановлению империи, а это крайне нежелательно для Запада. Заокеанский тезис о том, что события в Минске, связанные с отставкой спикера парламента Станислава Шушкевича и наметившейся тенденцией к воссоединению Белоруссии с Россией, «знаменуют возврат к экономической и внешнеполитической зависимости Минска от Москвы», усиленно муссировался белорусскими национал-радикалами. Они проводили прямую связь между смещением Шушкевича, которого называли «воплощением мечты о реальной независимости нации, делавшей на этом пути свои первые шаги», и перестановками в российском правительстве зимой 1994 года. Возврат в Москве к власти руководителей советской эры, по мнению Позняка и Трусова, вдохновил Кебича на активизацию усилий по объединению денежных систем двух государств.