Джохар Мусаевич выступил на съезде с яркой, многим запомнившейся речью. Это было просто немыслимо: он публично предложил чеченцам выйти из состава государства, в котором служил, и заявил, что готов быть военным министром в будущей независимой Чечне. Выступал не какой-нибудь краснобай-говорун, а командир соединения стратегических бомбардировщиков. Многие аналитики, обращаясь к истокам грозненской «революции», независимо друг от друга отмечают в качестве точки отсчета этот эпизод. Полагают, что именно тогда чей-то нехороший взгляд и был остановлен на смелом генерале-чеченце, которому и отвели роль показного лидера. Иначе чем объяснить тот факт, что его выступление на съезде осталось без последствий на официальном уровне? Чьи-то внимательные глаза уже тогда приметили и музыкального критика из Литвы Ландсбергиса, и чеченца-генерала Джохара Дудаева.
Первое крупное расхождение с исполкомом ОКЧН произошло уже через пару дней после образования этого общественного органа. По случайному совпадению (а может, и не без умысла) съезд был созван как раз накануне открытия сессии Верховного Совета Чечено-Ингушетии. В повестку дня сессии был включен вопрос Декларации о государственном суверенитете ЧИАССР. Но и съезд принял свою Декларацию о провозглашении Республики Нохчичо. Съезд принял решение обратиться к депутатам с просьбой рассмотреть на сессии декларацию о провозглашении Республики Нохчичо и утвердить ее.
К тому времени Верховный Совет ЧИАССР располагал уже 14 проектами Декларации о государственном суверенитете. Столько вариантов было предложено различными комиссиями, творческими группами и даже отдельными гражданами. Просьба съезда была выполнена: его проект декларации в числе других был обнародован на сессии. Какому варианту из представленных 14 отдать предпочтение? После бурных дебатов пришли к решению: создать обобщенный вариант всех проектов, отражающий интересы всех народов, проживающих на территории республики, в том числе и чеченского. Этот документ и был принят сессией – гласно, открыто, на виду у всех. Декларацию о государственном суверенитете ЧИР поддержало все население республики, все общественные движения. И только лидер Вайнахской демократической партии Зелимхан Яндарбиев остался при своем особом мнении.
Кто «прописал» Дудаева в Грозном, склонив его к перемене места жительства? Сводить эту акцию к личности одного Яндарбиева было бы неправильно. По мнению Завгаева, в дело включилась целая армия высококвалифицированных специалистов. О том, как бывшего командира авиадивизии «делали» лидером общенационального движения, хорошо показано в забытом сегодня телефильме М. Вахидовой.
Судя по всему, отведенная роль генералу понравилась. Единственный серьезный соперник, один из «отцов» национальной идеи Л. Умхаев в результате интриг и козней в исполкоме ОКЧН сложил с себя полномочия первого заместителя председателя исполкома. Говорили, что его поступок был вызван глубоким разочарованием в нарождавшемся движении и даже опасениями, на которые наводил авантюризм отдельных лиц. Как бы ни было, но дорога была расчищена.
Потом уже и сами «революционеры» начали признавать, что их деятельность щедро финансировалась «теневиками» как внутри республики, так и за ее пределами. Немалую роль в популяризации ОКЧН сыграло и громко сделанное заявление его лидеров о международном признании этой общественной организации. Ссылались на ОНН – Организацию неприсоединенных народов, существующую в противовес ООН и не являющуюся субъектом международного права. Но такие тонкости знал далеко не каждый житель республики.
Успехи опьяняли, и уже в начале июня 1991 года II учредительный съезд Общенационального конгресса чеченского народа поставил задачу – взять власть. Ну, а потом были известные события 19 – 23 августа в Москве, и эта задача стала реальной.
С 24 августа в Грозном установилось двоевластие. Дудаев захватил Дом правительства, а Завгаев, оставаясь законным главой республики, находился в Доме политпросвещения. У Дудаева поддержки в народе не было, но были высокие и очень влиятельные покровители в Москве. С их помощью он и совершил государственный переворот.
Дудаев использовал ОКЧН как ширму для прикрытия своих амбиций, как средство давления на законно избранный Верховный Совет. Вместо предложенных дискуссий и открытого диалога руководство ОКЧН все больше нагнетало митинговую истерию, политические страсти, а то и угрожало оружием. Завгаев так сказал об этом в своем прощальном слове: «К сожалению, часть нашего общества и руководства России поддалась влиянию этой истерии, потеряла ориентацию в потоке псевдодемократической демагогии претендентов на власть и лидерство, безучастно наблюдала за физическим насилием, которое творилось над Верховным Советом республики». На основании документов, ставших известными лишь недавно, высказанные тогда положения получают мощное подтверждение. Свидетельство тому – приведенные в этой главе материалы заседания Президиума Верховного Совета РСФСР от 8 октября 1991 года.
Обращаясь к народу, Доку Завгаев объяснил, что Верховным Советом были с самого начала приняты к немедленному рассмотрению и решению все предложения и требования оппозиции. Официальные власти объявили досрочные выборы парламента и назначили их на 17 ноября, приняли решение об институте президентства. Был составлен протокол согласования всех требований оппозиции. Однако вместо конструктивного диалога и поиска наиболее оптимальных решений по животрепещущим проблемам республики, лидеры чеченского исполкома и Вайнахской демократической партии организовали захват зданий Верховного Совета, телевидения, радио, а вскоре и штурм общественно-политического центра, где учинили физическую расправу над депутатским корпусом. Один депутат при этом погиб.
«15 сентября 1991 года в ДК им. Ленина была собрана часть депутатов и незаконно, без всякого кворума и соблюдения регламента было заявлено, что Верховный Совет распускается, – говорил Завгаев в обращении. – Был провозглашен марионеточный Временный Высший Совет, который впоследствии, как и следовало ожидать, превратился в некий аморфный орган, а вернее, в политически неспособную фикцию.
Таким образом, законный, избранный народом Верховный Совет и я, как его председатель, были лишены своих конституционных прав и возможностей в полной мере осуществлять свою деятельность.
Конечно, здесь есть своя логика – иначе и не могли поступать давно нацелившиеся на насильственный захват власти люди, кощунственно называя свои действия народным восстанием или революцией»…
Обращаясь к землякам, вовлеченным в круговорот этих процессов, Завгаев сказал, что в силу своей политической незрелости и ложно понятого патриотического долга они стали орудием в руках политически недальновидных людей, которые и сами являются орудием тех, кто затеял более тонкую политическую игру внутри и за пределами республики, разыгрывая как карту многострадальный чеченский и ингушский народы.
По вполне понятным причинам некоторые детали тогда не назывались. Это сегодня можно определенно сказать, почему Москва не поддержала Верховный Совет Чечено-Ингушской Республики в трудные для него дни. Если бы одурманенные сладкими словами о свободе и независимости люди знали подлинные мотивы противостояния, приведшие к национальной трагедии!
В соответствии с Декларацией о государственном суверенитете ЧИР ее Верховный Совет начал действовать в духе принятого закона. Если мы суверенны, значит, обладаем полномочиями по утверждению кадров всех уровней без оглядки на Москву. Вопреки ее мнению были утверждены руководители двух силовых министерств – МВД и КГБ. Назначение на посты министров У. Алсултанова и И. Кочубея вызвало в Москве резко негативную реакцию – там были заинтересованы в совсем других кандидатурах.
Верховный Совет отверг и спущенные «сверху» кандидатуры на должности руководителей Главснабнефтепродукты и управления связи, что вызвало в Москве нескрываемое раздражение.
То есть получалось, что разрешение автономиям брать суверенитета столько, сколько можно проглотить, существовало на бумаге. Декларация декларацией, а вот конкретных шагов предпринимать не смей! «Белому дому», провозгласившему 12 июня 1990 года государственный суверенитет, можно было не обращать внимания на Кремль, а вот Грозному без санкции «Белого дома» – ни-ни.
