– Как и подлый предатель, – вышел из-за спины Аргайла Крысолов.

– Прелестная компания, – скривился Корки, – крысолов и крыса.

– Мерзкий ублюдок, наконец-то я увижу твою смерть! О, как же долго мне пришлось ждать этого! – злобно выкрикнул Аргайл.

– Встретимся в аду, мой братец. Я, право, буду скучать без вашего очаровательного общества, так что постарайтесь тоже здесь не задерживаться, – парировал Корки.

– Как жаль, что тебя нельзя повесить дважды, щенок! Трижды! Какое облегчение знать, что благодаря моему родству с лорд-канцлером я лично отправил тебя и твою подружку на виселицу в ближайший день казни. Это даже слаще возможности проткнуть тебя собственными руками, насадить тебя на шпагу, как на вертел… – Безумный огонь пылал в сузившихся глазах лорда.

Несколько секунд они молча испепеляли друг друга взглядом. Сколько ненависти было во взгляде одного, столько веселого блеска во взгляде другого.

– А теперь оставьте меня, господа, – ровным голосом сказал Корки, – наслаждайтесь зрелищем.

Доктор, поджидавший Корки у самого эшафота, подал ему на прощание свою трясущуюся от старости и волнения руку. Вот и все.

Поднявшись на эшафот, Корки оказался над цветным морем толпы. Отсюда уже не особенно различались отдельные лица и голоса. Ровный гул стелился теперь у его ног, и тихо плескались волны людей у дощатого помоста.

Солнце залило верхние слои воздуха над площадью, оставляя в прохладном полумраке всех, кто стоял на грязных камнях, которыми была вымощена площадь.

Запрокинув голову, Корки, даже зажмурившись, все равно продолжал видеть синеву ясного неба. Вдруг он ощутил на шее колючую веревку и, резко открыв глаза, отшатнулся от темной бездны. Придя в себя, он увидел на месте этой бездны расплывшееся в улыбке лицо Джека.

Внезапно опора из-под ног Корки ушла, и страшная боль пронзила все его существо. Но эта боль, сколь ни была она бесконечно велика, – имела свое начало.

Огненное кольцо обхватило горло и отделило тело Корки, ставшего тяжелее, чем весь земной шар, ускользнувший из-под его ног, от головы, которую пронзил клинок ярчайшего света, затопившего разум.

– Итак, что вы делали в парке в это время? – с профессиональной терпеливостью, в который уже раз задавал свой вопрос сержант.

– Гуляли, – в один голос ответили Куки и Стэнли.

– Значит, сотрудничать с полицией не желаем… Так и занесем в протокол. – Пристально взглянув на странную парочку, полицейский тяжело вздохнул. Придется их отпустить.

– Да мы сотрудничаем! Отвечаем на все ваши идиотские вопросы, – сорвался Стэнли и крикнул уже в сторону огромного зеркала, занимавшего одну из стен камеры для допросов: – Уберите вы от нас этого болвана!

– Стэнли! – Куки испуганно одернула друга. – Может, вы объясните, что именно произошло? Сержант, мы правда ничего не делали и ничего не понимаем.

– Похоже, что так оно и есть… – устало вздохнул Тревеллиан и потер переносицу. Глаза его были красными. – Во время операции по аресту предполагаемого убийцы нескольких человек полицейскими был застрелен Питер Эммерсли пятидесяти шести лет, владелец похоронного бюро… в котором работает некая Каролина Мэтьюз, двадцати девяти лет.

– Почему вы застрелили Питера? – воскликнула Куки. – Почему вы вообще его заподозрили?

– Мы получили неопровержимые улики, и у нас есть свидетель… точнее, анонимный свидетель, но он готов дать показания на своих условия. – И, болезненно поморщившись, сержант добавил: – Никто не собирался убивать Питера Эммерсли, он погиб случайно во время перестрелки, которую спровоцировал…

– Вы хотите сказать, что чувак в парике и платье имел при себе оружие, из которого он выстрелил и тем самым вынудил нашу доблестную полицию проделать в его физиономии аккуратную маленькую дырочку? – язвительно осведомился Стэнли, встряв в разговор.

– Свидетель сообщил, что у подозреваемого есть оружие. Обстоятельства выясняются, подробности будут известны после патологоанатомической экспертизы и сверки табельного оружия с пулями в теле подозреваемого, – проигнорировав Стэнли и обращаясь только к девушке, продолжал сержант.

– Ах, так, значит, еще и не одна аккуратная маленькая дырочка! – обрадовался Стэнли, вынудив Куки шикнуть в его сторону.

– О результатах экспертизы мы сообщим всем, кто связан с этим делом. Даже в случае внутреннего расследования вам придется давать показания в суде.

– Вот черт! – Это не могло понравиться Стэнли ни под каким видом. Наконец Тревеллиан был отмщен.

– Да. Долгие, утомительные показания в скучном суде, – повторил Тревеллиан, вставая. – Из города ни на шаг. По первому требованию являться в полицию. Свободны. – И нехотя добавил: – Оба.

Переглянувшись со Стэнли, Куки поднялась с неудобного стула и устало повела плечами.

– А фотоаппарат?

– Приобщен к делу. Вернем, как только посмотрим, что вы там наснимали.

Куки в сопровождении Стэнли направилась к выходу из полицейского участка, куда их доставили для снятия показаний сразу же после ночного происшествия в парке.

– Ну и дела! – с энтузиазмом воскликнул Стэнли, шагая рядом с Куки, и после недолгого молчания оглянулся на девушку со смесью зависти и подозрительности во взгляде. – Ну ты, подруга, даешь! Почище меня насобачилась попадать в переделки. С тобой гляди в оба, враз влипнешь в передрягу с полицией и трупами. Весело живешь, вот что я тебе скажу!

– Веселюсь от души, – мрачно огрызнулась Куки.

Почти у самых дверей на улицу, где уже входило в свои права утро, их догнал сержант. Не дождавшись, когда на Стэнли подействуют его значительные взгляды, призывающие оставить их наедине, он сказал:

– Ну хорошо, вы, собственно, тоже участвовали… Мисс Мэтьюз, эксперты сообщили, что тормоза в вашей машине были намеренно испорчены. Подумайте (и серьезно!) над тем, кто бы хотел вас убить. Рекомендую подать заявление в полицию, мы начнем официальное расследование. Думаю, что все это связано. – Развернувшись на каблуках, он исчез в темных коридорах полицейского участка.

– Ни слова, Стэнли! – предупреждающе подняла руку Куки. Оставив остолбеневшего друга, она вышла на улицу в синее солнце. Сразу же влившись в поток спешивших по делам прохожих, Куки с ходу подхватила ритм.

Она шла по улицам города. Казалось, уже наступила весна. Остановившись перед знакомой дверью, она поняла, что пришла на работу. Ноги, не получая приказа от занятой напряженными раздумьями головы, привели ее привычным утренним маршрутом – на работу.

Двери оказались открытыми. Войдя с улицы, Куки сначала зажмурилась, привыкая к слабому освещению внутри помещения. С верхней площадки лестницы раздался странный звук. Попискивание, тонкий свист или… поскрипывание.

Куки, вздрогнув, вскинула голову, пытаясь рассмотреть во мраке неясную угрозу. Тут раздался голос настолько необычный, что Куки не сразу осознала, что он не является плодом ее воображения.

– Кто там? – спросила Труди.

Странно. От звука голоса этой женщины Куки вздрогнула, будто стояла под самым колоколом башни городского собора. Что бы это… голос. Какой знакомый голос. До сих пор Куки ни разу не разговаривала с женой Питера.

– Труди, это я, Куки. Можно мне войти к вам? – И, помявшись, добавила: – Мне надо вам кое-что сообщить.

– Куки, конечно, проходи. Как я рада тебя видеть! – Похоже, она действительно была рада приходу незваной гостьи.

Куки стала подниматься по лестнице к Труди. Та сидела в своей коляске и смотрела на Куки сверху, как птицы обычно разглядывают людей с деревьев или столбов.

Только теперь Куки пришло в голову задуматься, каким образом она сообщит этой непонятной малознакомой женщине, что ее мужа убили в сомнительном месте полицейские по подозрению в серийных убийствах?

И тут же облегченно вздохнула, сообразив, что, вероятнее всего, полиция уже известила жену о гибели ее мужа. Все эти мысли бурей пронеслись в голове Куки, и поэтому она совершенно не была готова к встрече с глазами Труди.