– Вчера еще прибыли. Королева плохо себя чувствует, поэтому отказалась от утомительного путешествия по северной дороге. Но отменять празднование Великой Унии благоразумно не рискнула. Лорд Болингброк [28] настоял, вероятно. Бал будет здесь, в Вестминстере. Я только с прогулки, эта трещотка Хантли меня совсем утомила. Но не настолько, чтобы я отказалась от урока фехтования. Так что через полчаса жди меня в северной галерее. – Вскочив с кресла, леди упорхнула.

– Сэр, – прервав размышления застывшего Корки, произнес Роли, – я отнесу шляпку в покои леди.

– Мэри сама за ней придет. Готовь шпаги, подай голубую весту, – приказал Корки. Действительно, при полном параде глупо фехтовать в день и не такой жаркий, как этот.

Через тридцать минут он уже прохаживался в северной галерее, по одной стороне которой шла череда высоких окон. На другой стене были развешены виды холодного оружия, вышедшие из широкого употребления.

Хотя Корки предпочитал свою малую шпагу, не расставаясь с ней ни в каком обществе, он, не в пример чересчур изнеженным и невнимательным господам, изучал технику владения даже редким двуручным мечом.

Собственно, в недавней стычке с Аргайлом у противника Корки не было ни единого шанса. Даже обладай Джорджи большим мастерством, его неуклюжий колишемард [29] не шел ни в какое сравнение с трехгранным клинком малышки, принадлежавшей Корки.

Всматриваясь в бастарды, эстоки [30] и старинные рапиры со стреловидными эфесами, Корки думал о том, кровь скольких людей изведали эти клинки.

– Итак, Корки, я готова. – Леди Фрэнсис опоздала всего на десять минут (неслыханная для нее точность!). Она была облачена в мужской костюм и натягивала грубые кожаные перчатки.

– Выбирайте клинок, миледи, – учтиво поклонился ей Корки, предлагая на выбор несколько шпаг и рапир.

– Только не эти тяжелые колишемарды. Вот эта выглядит очень изящной, – остановилась на плоской малой рапире с чашевидной гардой прекрасная воительница.

– Возьмите лучше шпагу с трехгранным клинком, – посоветовал Корки. – Вы поймете, насколько легче будет круговое парирование именно с ее помощью.

– Вот почему ты носишь такую же!

– Итак, миледи, сегодня урок посвящен круговому парированию. Французы именуют этот прием «парад с контросвобождением». Мы же предпочитаем называть его обратной терцией.

– Полно лекции читать, Корки, к делу! – нетерпеливо воскликнула леди, встав в позицию и довольно вызывающе постучав шпагой по плечу учителя.

– Ангард, – улыбнулся Корки.

Коротко остриженный, без парика, с несколько оттопыривающимися ушами, Корки совсем уж походил на подростка, значительно уступая в росте статной Фрэн.

Облачен он был в простую рубаху с широкими кружевными манжетами и линялую голубую весту, с которой были срезаны все драгоценности, а золотое шитье истерлось настолько, что даже мистер Ролли уже не позарился бы на такую вещь.

Столь скромный костюм тоже не придавал значительности худощавой фигуре Корки, обычно скрытой под внушительными новомодными костюмами.

– Итак, Фрэнсис, резкий выпад, как я тебя учил.

– Смотри же и восхищайся! – хищно оскалившись, улыбнулась леди. И сделала выпад, притопнув правой ногой. При этом она далеко отвела назад левую руку.

– Ммм! Весьма недурно, – ловко отскочив, похвалил Корки. – А теперь следите внимательно за моей рукой.

Резко нырнув шпагой под правую руку леди, Корки схватил ее клинок у самой гарды и, внезапно отбросив оружие, снизу вверх провел шпагой в дюйме от лица обезоруженной Фрэнсис.

– Негодяй, как тебе это удалось! – вскричала она сама не своя. – Я ничего не заметила, хотя следила…

– Вы следили за рукой, в которой находилась шпага, а надо было за другой, – посмеиваясь над горячностью леди, поучал Корки. Бросив ей оружие, он предложил: – Еще раз выпад!

– Ну держись у меня! – Леди, встав в позицию, снова отчаянно устремилась на Корки.

– А это парирование терцией и опять обезоруживание захватом, – менторским тоном огласил Корки, на этот раз отбивая выпад полукруглым движением шпаги сверху вниз. Он, снова выхватив шпагу Фрэнсис, остановил движение клинка напротив ее сердца.

– Но, Корки, помилуй, я ведь не смогу выхватить твою шпагу, нельзя ли обойтись без захвата? – отдышавшись, спросила леди.

– Да, пожалуй, довольно будет простого парирования. Итак, ангард!

Спустя некоторое время, после замедленной демонстрации и неоднократного повтора основных движений, Фрэнсис уже настолько освоила новые приемы, что в процессе тренировки могла щебетать как обычно, сообщая последние новости двора своему преподавателю.

– Сэр Джеймс Лей женился на семнадцатилетней Элизабет Батлер.

– Насколько я помню, ему около шестидесяти, – поднял бровь Корки, делая очередной выпад.

– Ах! – огорчилась неудачному парированию Фрэнсис. Снова занимая исходную позицию, она поправила: – Шестьдесят восемь. Ботуэлы все еще не вернулись из Италии, как они выносят тамошний климат? Ужасный пожар уничтожил замок графа Энгуса. В Эдинбурге только об этом и болтали, когда я выезжала… Ага! Ты убит!

– Сгорел? – не обращая внимания на торжество своей ученицы, переспросил Корки, заметно побледнев.

– Да, но ведь у него такого добра немало, переберется в другую развалину, подумаешь!.. – легкомысленно успокоила Корки леди.

– Что тебе еще известно об этом деле?

– Да, собственно… Какие-то бродячие актеры, толком не знаю… А что, у тебя с ним дела? – уже более пристально вглядываясь в застывшего Корки, поинтересовалась Фрэнсис.

– Кто-то погиб? – побледнев еще больше, уточнил Корки.

– Не знаю, да, наверное, поскольку весь замок разрушен. Может, кто из слуг пострадал, какая разница? Но ты не ответил… Знаешь, я хотела тебе сказать, вернее, дать совет, – леди, решив что урок закончен, стала стаскивать перчатки, зажав свою шпагу под мышкой, – по поводу твоих связей с северными баронами. Я бы держалась подальше от них, никогда не доверяла католикам.

– Куки, а ты знаешь дорогу? – засомневался Кит, после того как они уже полчаса блуждали в каких-то кустарниках, занесенных снегом.

– Конечно, знаю. Ты разве не понял, что это сад Миллибенксов? Сразу за ним будет главная площадь и улица, на которой больница мамы.

Буря выла и стонала, будто распевая старинные песни. Метель налетала на них со всех сторон, обдувая ледяным ветром и покалывая песчинками белой крупы. Но холодно не было, напротив, дети запыхались и обливались потом под теплыми куртками, так много сил отнимало вытаскивание ног, увязавших на каждом шагу в глубоких сугробах.

– Куки, – подергал за руку Кит.

– Ну, что еще? – Она обернулась к брату.

– Я, кажется, потерял ботинок.

– Как потерял?!

– Ну, так. Он в снегу застрял, когда я ногу вытаскивал. – Он показал на ногу, действительно оставшуюся в одном носке, уже порядочно облепленном комьями снега.

– Что же ты раньше не сказал? – озабоченно оглядываясь назад, спросила Куки, начинавшая жалеть, что они пошли к маме, а не зашли, скажем, к соседям. Досадуя на себя за то, что упустила такой простой и очевидный план, она все еще надеялась, что ботинок где-то рядом. – Давно?

– Давно, – виновато кивнул брат. – Я боялся, что ты будешь ругаться.

– Эх ты, растяпа! Стой здесь, с места не сходи, а я поищу твой ботинок. Мама точно отругает, если ты без ботинка к ней заявишься.

– Только, пожалуйста, побыстрее, миленькая Куки! Мне ужас как холодно.

– Я мигом. Читай алфавит, не успеешь дойти до конца, как я уже вернусь.

Оглядываясь на каждом шагу, Куки двинулась в обратный путь. Довольно быстро одинокая маленькая фигурка брата исчезла из виду, зачеркнутая черными ветками кустов, замазанная серым снегом, стеной падавшим с неба.