Дискриминации или просто ограничений по половому признаку в войсках, особенно в элитных частях, давно не было (более всего девушки ценились в разведке). Служебные романы между молодыми людьми вспыхивали, как порох в казенной части древнего кремниевого ружья… ружье, кстати, было настоящим, и висело оно на стене кабинета начальника лагеря.

А где любовь – там всегда соперничество, ревность. Доходило до смертельных случаев. Редко, но доходило. Курсанты, не поделив красавицу, насмерть схватывались в День Быка – так полуофициально-полушутливо называли здесь обязательные ежемесячные спарринги «в полный контакт». Сходились в восьмиугольнике, заплетенном прочной металлической сетью. И часто бывало, что выходил из восьмиугольника только один; второго – выносили… От этих боев без правил освобождены были только будущие пилоты. Остальные бились – все, включая девушек. Причем, самыми беспощадными были именно они…

Ленор мысленно поморщился.

Каким-то образом каперанг уже узнал о его рандеву с Виолой – подчиненной Ленора и гражданской женой Феликса, другого «осьминога»-подводника.

Разумеется, Феликс был в курсе, что его жена неровно дышит к их командиру. Он даже пытался пару раз поставить Ленора на место, – во время тех самых Дней Быка, которые для спецназа никто не отменял и после «учебки», и которые являлись неотъемлемой частью регулярной подготовки «осьминогов».

Но… командир был силен, опытен и умен.

Дважды Феликс пытался отделать соперника, и всякий раз схватка заканчивалась быстро, причем не в пользу её инициатора. Тогда он решил проучить «по-мужски» уже свою возлюбленную, вызвал её на бой. В крохотном подразделении, где все отношения, сколько ни скрывай – как на ладони, его подлость не прошла. Дорогу Виоле к решетчатой калитке преградил сам командир отряда; и он же занял её место в восьмиугольнике. Но теперь уже Ленор так измордовал ревнивца, что тот два или три дня отлеживался в кубрике, стесняясь показаться на публике.

Ухаживала за ним все это время, разумеется, Виола.

Но и потом Феликс – упрямый, как молодой бычок, и ревнивый, как старый мавр, не успокоился. Как-то раз подговорил на спарринг со своим командиром одного командированного – огромного бугая-«спеца».

Шкафообразный соперник Ленора поначалу произвел на бойцов, знающих толк в рукопашных схватках, хорошее впечатление. Все, кто имел доступ к такого рода развлечениям, как День Быка, немедленно собрались у сетки стального восьмиугольника.

Но, к большому сожалению Феликса, чуда не произошло. Доблестный представитель тайной полиции не смог отомстить командиру «осьминогов» за его поруганную любовь.

Зато всем стали видны различия в принципах и подходах к подготовке войск специального назначения и «жандармов» – так за глаза называли этих заплечных дел мастеров. А отличие было в том, что «спецов» учили бить; да что там бить – убивать голыми руками, но при этом не давали приёмы защиты (и правда, зачем они героям, чья работа – пытать, и чьи противники – просто люди?)

«Жандарм», одними руками способный сломать дерево, если б оно здесь росло, или пробить головой внешнюю переборку базы, – настолько быстр и мощен он был, – оказался несостоятелен в схватке с настоящим противником.

Ленор легко уклонился от первого натиска, сделал финт, другой… Соперник никак не отреагировал на пробные удары. Тогда «осьминог» не стал мудрить, разорвал дистанцию и от души припечатал его классическим маваши – в голову. «Спец» рухнул на пол восьмиугольника, как здоровенный шкаф, которому подпилили задние ножки…

В последнее время любовный треугольник никак себя не проявлял, по крайней мере – внешне. Однако многоопытный командир базы знал – углы таких фигур могут запылать пожаром в любой момент.

– Ленор, – я не слепой, – посерьёзнел он. – Поэтому приказываю: все ваши амуры – временно отставить.

– Есть отставить амуры!

– Не паясничай. Не на прогулку вас посылаю…

Комбаз повернулся к офицеру спиной, почти загородив широкой спиной средних размеров сейф, покрутил колесико кодового замка и открыл массивную дверцу.

– Держи пакет. Вскроешь в заданной точке. Координаты точки получишь непосредственно перед выходом. Всё, пошел! К выполнению задания приступить немедленно…

Спал Молот отвратительно. Его мучили кошмары.

Стоило ему ненадолго отключиться – на сознание накатывала черная волна ненависти и злобы. Словно могучая и злая сила стремилась подчинить себе его разум. Мальчик просыпался с криком, вытирал простынею пот, выступивший на лбу, снова ложился, задремывал… и снова вскакивал.

Лишь к утру, когда кошмар отступил, он заснул по-настоящему.

…Громадная черно-белая рыбина, плоская, как скат, с белым брюхом и черным верхом качается на поверхности моря. Двое неизвестных, старый и молодой – бедные рыбаки, судя по одежде, – подплывают на лодке к рыбине, осторожно её осматривают. Рыба оказывается подводным аппаратом, всплывшим из глубины. Все люки у неё задраены…

– Гляди-ка, дед! – говорит молодой. – Сломаны оба винта. Разве такое бывает?

– Бывает, внучек. Если их кто-то испортит.

– Интересно, в этой лодке есть кто живой?

– Нет, скорее всего. Она болтается здесь уже дня три, и за это время из неё так никто и не вышел.

– Что будем делать?

– А что делать? Отбуксируем к берегу и сообщим куда следовает. Без нас разберутся!

…Смена картинки.

Из черно-белого «ската» извлекают тела тех, кто был внутри. Дедушка и внук морщатся от запаха. Отлично видно лицо моряка, которого вытаскивают из подводной лодки последним. Это тот самый «осьминог», вступившийся вчера за Молота, не позволивший пленному имперцу оторвать мальчику ухо.

…Молот проснулся.

Некоторое время он непонимающе смотрел по сторонам, пытаясь понять, куда делись море, лодка и рыбаки. Слишком уж реальными были увиденные во сне сюжеты.

«А что, если это не просто сон? – кольнула беспризорника внезапная тревога. – Мне ведь уже снилась всякая хренотень, которая потом сбывалась. А в этот раз – как?..»

Он быстро оделся, по ходу дела соображая, куда бы понадёжнее припрятать вчерашнюю находку. Не нашел ничего лучше, чем затолкать контейнер поглубже в тот же вентиляционный короб, через который он когда-то покинул «трешку».

Молот выскочил за дверь, быстро огляделся.

Ничего подозрительного!

Дорогу к доку, из которого выходят в океан самые маленькие подводные лодки, он знал хорошо…

Предчувствие – не самая бесполезная вещь в морском деле. Особенно, если это предчувствие чего-то нехорошего.

Ленор в который уже раз – в третий, кажется, – протестировал все оборудование лодки, тщательно проверил оружие, затем системы жизнеобеспечения субмарины.

Командирский «скат» выглядел идеально – словно его только вчера спустили со стапелей на воду. Но… Как ни странно, идеально-стерильная чистота и настораживала командира «осьминогов». Ленор, человек сам не очень аккуратный, отнюдь не содержал в чистоте некоторые подсобные (а если честно – то и основные) помещения вверенных ему спецназовских подлодок. Сейчас же «скат» не просто блистал чистотой, он был вылизан – от передней кромки отсека управления до рулей глубины и курса. То есть к аппарату кто-то приложил руки. Причем, таким образом, чтобы максимально сократить время подготовки, а значит – время пребывания у уреза плавучего понтона, выполнявшего в доке роль мобильной пристани.

– Ну, что, командир, отходим? – обратился к нему матрос, он же помощник капитана, он же – «осьминог», он же… Обычно экипаж «ската» состоял из трех человек, но сегодня, с учетом сверхсекретности задания, в «автоном» были допущены всего двое.

– Отходим.

Ленор напоследок обежал взглядом субмарину, затем – док. Поодаль от понтона стояла малочисленная группа людей. Внезапно среди нескольких техников и оружейников он заметил… Феликса!

«Это-то что здесь делает? – неприязненно подумал командир. – Провожает кого-то? Уж не меня ли?»