Труба пошла судорогами: кто-то большой и сильный попытался втиснуться в вентиляционное отверстие.
– Ну? – требовательно спросил «старшой».
– Грязь.
– Это без тебя понятно! Как она сюда попала?
– Не могу знать.
– Дурак! Это не просто грязь, это мусор с обуви того, кто здесь лазил.
– Так карликов на базе нет… Вроде.
– Идиот… Кроме карликов ничего в голову не приходит?
Тимон напряг упомянутую начальником часть тела и выдал:
– Может, пацан какой? Их после того, как седьмой блок… В общем, много их сейчас тут шляется, десятка три. Беспризорники.
В седьмом – семейном – блоке когда-то жил с родителями и Молот. В школу ходил. Нет теперь и блока, и школы… И родителей нет. Сидеть взаперти в тесной конуре изолятора для эвакуированных мальчишка не захотел – и выбрал вольную жизнь беспризорника. Вольную – но грязную и голодную. Все в жизни имеет свою цену…
– Беспризорники… Пошарься-ка там повнимательнее, может следок еще какой отыщется.
Магистраль, к счастью, в этом месте изгибалась под прямым углом, так что мальчика не могли заметить. Но двинуться с места он боялся, тут же услышат…
Тимон долго сопел, выполняя указание начальника. Застревал, снова освобождался, негромко матерился… Молот стал было уже успокаиваться: даже до поворота верзиле не добраться. Значит, «спецы» рано или поздно уберутся отсюда. А беспризорников на базе пруд пруди, поди-ка вычисли, кто конкретно побывал в этой трубе, кто мог наложить руку на загадочный контейнер?
– Есть! – гулкое эхо прокатилось по «магистрали». – Есть, шеф!
– Что?
– А на стенке вот! что-то не то, думаю… Подышал на стенку-то – и видно сразу стало.
– Да что видно-то?!
Тимон ответил гордо, словно урел на металлической стенке короба по меньшей мере свой портрет в форме краскомфлота второго ранга, при кортике и боевых наградах.
– Ухо!
– Какое, блядь, ухо?! Чье ухо?! – чуть не взвыл старшой. – Может, тебе яйца открутить, чтобы ухи не мерещились?!
– Да натуральное ухо! Отпечаталось, значит… Я и не понял поначалу… А это точно ухо! К стене им кто-то прижимался! Долго, видать…
Ну да, прижимался… Ухо Молота горело, как в огне, после клешни имперца. А холодный металл помог умерить боль.
– Зачем прижимался? – недоумевал старшой.
– Так подслушивал, ясное дело…
– Подслушивал… – повторил старшой с сомнением. – Ладно, вылазь. Пошерстим беспризорников. Где они чаще всего собираются?
– Да кто ж их знает…
– Что-о-о?!
– Виноват. Младоперуп Стален Краснов за ними приглядывает… Вроде. Разрешите уточнить?
– Даю полчаса. Если щенок бросит контейнер в утилизатор… Тогда всем хана… Бегом, сука!
Один из «спецов» тут же потопал прочь, – и впрямь бегом. Двое других уходили не спеша, о чем-то негромко переговаривались, пока привычный гул механизмов базы не поглотил и их шаги.
* * *
Многоопытный Молот долго еще боялся пошевелиться. Он знал, насколько взрослые бывают коварными и злыми, когда им это нужно. «Спецы» запросто могли устроить засаду на безвестного сироту. Например, снять свои громыхающие ботинки, тихонечко вернуться и выждать, когда дичь рискнет вылезти из трубы…
Примерно через полчаса Молот решил, что самое время покинуть страшное место. Не высовываясь наружу, разумеется. Снял свои грязные башмаки, уже выдавшие его сегодня, взял их в зубы, осторожно пополз по трубе…
«Надо помыться!»
Решение обязательно принять душ стало буквально навязчивым – после того, как Молот вдохнул тошнотворные ароматы убитого и выпотрошенного человека. Легкие рвотные позывы преследовали мальчишку до сих пор.
Если повезет, поздно ночью можно дождаться момента, когда душевые опустеют, – и тогда спокойно выбраться в одной из них из этой проклятой магистрали!
От мыслей о предстоящем купании Молоту стало легко и приятно, страх быть пойманным и убитым постепенно улетучился.
Он любил посещать трубу, проходящую над женской душевой. Несмотря на то, что на полу короба всегда было сыро и скользко – горячий пар конденсировался на холодном металле. Но вид обнаженных девушек и женщин с лихвой компенсировал неудобства. Хотя в последнее время посещал этот наблюдательный пункт не часто – ящик с кухонными отходами на голодный желудок куда милее, чем толпа намыленных женщин по ту сторону зарешеченного окошка.
А сегодня вообще особый случай…
И в женскую половину общественных помывочных Молот не полез – сразу пробрался в трубу, которая вела в мужское отделение. Он знал: мужики моются быстрее теток, и их душевая освободится намного раньше.
Путь предстоял долгий, окольный – и на середине его Молота вновь потянуло ко сну.
«Странно, – думал мальчик. – С чего бы так на боковую все время тянет… Может, хлеб пленным выдают не простой? В галеты, небось, добавляют чего-то этакого, чтобы имперцы не бузили… не перебили охрану и не сбежали… Хотя куда они денутся с подводного рудника?»
Ну и ладно… Еда есть еда, а времени у беспризорников всегда с избытком. Можно и поспать, раз уж хочется…
Так Молот и поступил.
* * *
После полуночи мужская душевая опустела.
Не мешкая, беспризорник отодвинул вентиляционную решетку, повис на руках, нащупал босой ногой высокую перегородку, разделяющую две ячейки…
И вскоре теплые, почти горячие струи воды ударили Молоту по темени, по костистым плечам, по спине, на которой был виден каждый позвонок…
Молот подобрал крошечный обмылок, забытый или намеренно оставленный кем-то из посетителей, с наслаждением намылил голову, руки, ноги. Кожу под волосами защипало, по телу волной прошла истома…
Шло время. Лилась вода. Обмылок таял в ладошке подводного «гавроша». Мальчик никак не мог заставить себя повернуть два керамических барашка, перекрывающих подачу холодной и горячей воды, так как это означало конец блаженству.
Расплата не заставила себя долго ждать.
– Блядь! – донесся из предбанника до боли знакомый голос. – Всё, что можно, перешерстили, и ни хрена. Ладно, завтра продолжим.
– Да уж, – согласился второй голос, тоже знакомый Молоту по недавнему приключению. – Надо же было так обосраться.
– Кто б говорил! Сам ведь решил, что тот мудак проглотил контейнер!
– Не наезжай, не наезжай! Оба в кишках копались.
– Ну да, теперь в говне по уши.
– Так пошли мыться, критик хренов…
По мокрому полу зашлепали босые ноги.
– О, мы не одни! Доброй ночи, товарищ.
– Доброй! – пискнул из-за перегородки Молот, сообразивший, что бугаи-«спецы» не видели ни его самого, ни, тем паче, его лица.
– А ты чё один, пацан? Так поздно? Третий час ночи! Где родители-то?
– На вахте. А я чё, несмышленыш, в душ без мамы сходить не смогу?
– Реальный пацан! Спину потереть?
Молот с сомнением посмотрел на огромные мускулистые руки. Вообще, оба мужика больше походили на слепленных из мышц монстров, чем на людей. Или на человекоподобных киберов… Он изобразил разочарованный вздох:
– Нет, спасибо. Я – всё. С легким паром вас!
– Ага, – буркнул один из монстров-киберов, торопливо становясь под душ. – И тебе, пацан… – Он подкрутил краны, громко ухнул, когда его окатило ледяной водой…
Мальчик заспешил к выходу.
* * *
– Слышь, комод, ты шмоток моих не видел?
– Нет, а что?
– Да нету… Кабинка – та. А у тебя все на месте?
– Да вроде. Погоди… Исчезла карточки оплаты и электронный ключ-отмычка!
– Блядь! Это, наверное, тот пацан стырил. Найду, урою сопляка!
– Как бы нас самих не урыли. Вон, гляди.
– Ну?
– Ты тупой? Вентиляционная решетка открыта!
– Черт… Что же получается?
– Вот и я говорю. Не тот ли это беспризорник, которого мы с тобой весь вечер искали?
– Да ну, вряд ли. Такое совпадение. Хотя… Щуплый, маленький…
– Моется очень поздно. Ты бы своего парня отпустил одного в душевую в три часа ночи?
