В американской экономике снова началось чередование взлетов и падений, столь выгодное банкирам и настолько же не устраивающее простое население. Противники банка выдвинули на пост президента Эндрю Джексона, и, несмотря на всё финансовое могущество Ротшильдов, он был избран на выборах 1828 года. Но лицензия банку была выдана до 1836 года, и потому Джексон, хотя и проводил обширные экономические реформы, непосредственно с банком сделать ничего не мог. Однако ошибку совершил сам банк. Ожидая, что президент не решится войти с ним в открытый конфликт, он подал законопроект о продлении лицензии. Конгресс, готовый проголосовать «за», получил вето президента. Джексон писал: «От щедрот нашего правительства воздается не только нашим гражданам. Более чем на 8 млн долларов акций центрального банка принадлежит иностранцам… Что опасней для нашей свободы и независимости, чем банк, который по своему происхождению так мало связан с нашей страной? <…> Отдать банку на откуп нашу валюту, распоряжение бюджетом страны и держать тысячи наших граждан в зависимости от него… гораздо более масштабный вызов и грозная опасность, чем противостояние военной мощи противника. <…> Если политика правительства сведется к концепции равной защиты своих граждан, то, как дождь льет одинаково для всех, так равномерное распределение государственных дотаций на сильных и слабых, на богатых и бедных станет несправедливым благом. В законе, представленном мне, видится широкое и неоправданное отступление от этих справедливых принципов».

После этого Джексон понял, что теперь просто обязан идти на второй срок. Он стал первым президентом США, который отправился по стране с предвыборным турне. Его предвыборный лозунг, кстати, был таким: «Джексон и никакого центрального банка!»

Противнику Джексона сенатору Генри Клейну банк выделил на предвыборную кампанию 4 млн долларов. Но Джексон выиграл.

Первое, что он сделал, – начал переводить правительственные деньги со счетов Второго Банка США в более надежные кредитные организации. Но секретарь казначейства отказался подчиниться президенту. Был назначен новый секретарь, но и тот заявил, что не будет выполнять указаний Джексона. И лишь третий, Роджер Тейни, 1 октября 1833 года начал переводить средства со счетов Второго Банка США. Председатель банка Николас Бидл надавил на конгресс, и тот опротестовал назначение Тейни. Обрадованный этим, Бидл пригрозил, что, если президент будет лезть в дела банка и не продлит лицензию, банкиры в силах устроить в США экономическую депрессию:

– Ничто, кроме всенародного бедствия, не произведет впечатления на конгресс… Единственная наша гарантия безопасности – четко следовать политике жесткого сдерживания (денежной массы)… и я не сомневаюсь, что это приведет к продлению лицензии банка.

Угрозы были исполнены – банк сократил объем денег в обращении, отказался выдавать кредиты и потребовал срочного возвращения старых. В США наступила глубокая экономическая депрессия. Всю вину Бидл свалил на Джексона, и того проклинали в каждой газете и на каждом углу. Через месяц конгресс собрался на сессию, которая получила название «панической», и Джексону был объявлен импичмент.

Однако сторонники Джексона приложили массу усилий, чтобы вывести Бидла на чистую воду. Были, в частности, найдены свидетели его публичных угроз обрушить американскую экономику. В итоге палата представителей проголосовала против продления лицензии банка, а специальная сенатская комиссия по расследованию причин экономического кризиса постановила, что виноват банк.

Кстати, Бидл отказался предоставить комиссии бухгалтерские книги и не разрешил провести инспекцию счетов.

8 января 1835 года Джексон погасил последнюю часть национального долга, а 30 января 1835 года в него стреляли. Покушение было неудачным, стрелок был признан слабоумным и оправдан. Позже он утверждал, что его наняли «люди из Европы», пообещавшие ему судебное оправдание.

В следующем году лицензия у банка кончилась, Бидл был арестован, предстал перед судом по обвинению в мошенничестве, но был оправдан.

Джексон дожил до 77 лет и любил говорить, что главное достижение его жизни – ликвидация банка.

Почему начинаются гражданские войны? Низы не хотят жить по-прежнему, а верхи не могут – так, кажется, говорили нам на уроках истории? Но в суровой реальности мнения «верхов» и уж тем более «низов» теми, кто правит миром, в расчет не принимаются…

Проблемы в «новорожденной» стране нарастали, как снежный ком. 12 апреля 1861 года, через месяц после инаугурации Авраама Линкольна, в США началась Гражданская война. Сейчас, по прошествии полутора столетий, мы точно знаем, что основной проблемой, которую решали между собой в этой войне Север и Юг, было рабство. Точнее, нас в этом почти убедили. Но отмена рабства была всего лишь одной из причин братоубийственной войны. Более того, Линкольн не собирался отменять рабство. В его инаугурационной речи есть такие слова: «У меня нет намерений прямо или косвенно вмешиваться в институт рабства в штатах, где оно существует. Уверяю вас, у меня нет ни законного права, ни желания это делать». Другое дело, что Линкольн был против расширения рабства на новые территории. Но даже после начала боевых действий он неоднократно повторял, что война никак не связана с рабством. Эта новая цель возникла уже в ходе боевых действий. Основной причиной войны был, безусловно, выход некоторых южных рабовладельческих штатов из Союза после избрания Линкольна президентом. Часть рабовладельческих штатов – такие, как Делавэр, Кентукки, Миссури и Мэриленд, – остались в Федерации.

Причин Гражданской войны было множество. Но искрой, от которой вспыхнуло пламя, стали все же экономические причины. Конфликт между Югом и Севером назревал уже давно. Юг оказался в некоей финансовой западне, и, кроме отделения от Федерации, другого выхода у него, пожалуй, и не было. Дело в том, что промышленники Севера делали все, чтобы Юг не мог покупать недорогие европейские товары, и практически вытеснили Европу с американского рынка. Европа в ответ уменьшила импорт хлопка. Южане, с одной стороны, были вынуждены покупать недешевые товары, произведенные северянами, а с другой стороны, лишились доходов от экспорта. Но это внутренние причины. Были и внешние.

Отто фон Бисмарк, германский канцлер, утверждал, что «решение о разделе Соединенных Штатов на равные по силе Федерации было принято задолго до американской Гражданской войны высшими финансовыми кругами Европы. Эти банкиры испугались, что если Соединенные Штаты сохранятся как единое государство и один народ, то они смогут обрести экономическую и финансовую независимость, которая поколеблет их финансовую власть над всем миром».

Бисмарк, сумевший объединить мелкие немецкие государства в единую империю, надо полагать, знал, что говорил.

Уже через месяц после стычки в форте Самтор, от которой отсчитывается начало Гражданской войны, император Франции Наполеон III получил от банкиров ссуду в 210 млн франков на захват Мексики и возвращение ее под протекторат Европы. Европейские финансовые круги рассчитывали, что, вне зависимости от исхода Гражданской войны, США будут так ослаблены и зависимы от долгов, что снова откроют Центральную и Южную Америку для европейской колонизации.

В 1823 году Дж. К. Адамс, государственный секретарь в администрации президента Джеймса Монро, издал доктрину о том, что США не допустят восстановления колонизации на обоих Американских континентах. Это предупреждение сначала относилось к России, но вскоре распространилось на все европейские державы. Но сейчас, когда США было явно не до внешних факторов, европейские банкиры решили вернуть себе колонии. Было понятно, что Штаты, распавшиеся на две Конфедерации, уже не смогут противостоять напору Европы.

Впрочем, желающих распада страны хватало и внутри нее. Когда в 1861 году Линкольн обратился к нью-йоркским банкирам за кредитами, то те согласились выдать их по ставкам от 24 % до 36 % годовых. Линкольн был вынужден отказаться и попросил заняться поиском источников финансирования полковника Дика Тейлора из Чикаго. Тот быстро придумал выход: предложил Линкольну провести через конгресс законопроект о выпуске государственных обязательств, имеющих платежную силу, и платить ими солдатам. В итоге в 1862–1863 годах было напечатано долговых обязательств на 450 млн. долларов. Решение было не идеальное, но Линкольн оправдывал его тем, что «мы сэкономим налогоплательщикам огромные суммы, уходящие на выплату процентов. Деньги перестанут быть хозяином и станут слугой человечества».