Если-бы все это было написано отъ имени одного лица и напечатано не въ такой честной газетѣ какъ «День», то еще можетъ быть представился-бы иному какой нибудь поводъ не вдругъ остановиться на такомъ жаркомъ заявленiи; но голосъ цѣлаго сословiя — другое дѣло, и нельзя-же не придать большого значенiя той симпатiи, которая слышна въ этомъ голосѣ къ своеобразному народному учрежденiю, — слышна въ одно время съ другою ноткою, которая тутъ-же подпѣваетъ, что дескать претитъ намъ агентская контора съ ея форменнымъ, бумажнымъ порядкомъ и рангами, потому — не съ руки; приноровиться конечно по нуждѣ можно, а все-таки душа не лежитъ и никогда лежать не будетъ, потому — дѣло не по насъ, не по нашему складу.
Намъ приходится еще разъ коснуться нѣкоторыхъ иноземныхъ толковъ о нашихъ дѣлахъ. Читателямъ конечно уже извѣстенъ фактъ переселенiя кавказскихъ горцевъ въ Турцiю; извѣстна можетъ быть и вся исторiя этого переселенiя съ самаго ея начала. Напомнимъ въ двухъ словахъ, что эти переселенцы — послѣднiя непокорныя плѣмена, занимавшiя западную часть Кавказа съ горнымъ прибрежьемъ Чорнаго моря, — племена слабыя численностью, полудикiя, жившiя разбоемъ подъ защитою трудно-доступной мѣстности; что племенамъ этимъ, не могшимъ, вслѣдствiе послѣднихъ военныхъ дѣйствiй, держаться противъ русскихъ силъ, предложено было выселиться изъ горъ на плоскость къ сѣверу отъ Кавказскаго хребта, но они отъ этого предложенiя уклонились и предпочли переселиться въ единовѣрную имъ Турцiю, чтó имъ было дозволено… вѣсть объ этомъ не могла не обрадовать каждаго; она возвѣщала конецъ томительной и изнурительной войнѣ, которая казалась чуть не безконечною; конецъ войнѣ и полное достиженiе цѣли, для которой она велась… И вотъ потекли изъ горъ полунагiя толпы къ берегу Чорнаго моря, гдѣ ихъ ожидали плохiя турецкiя суда, въ которыя и стали грузить, какъ попало, этотъ жалкiй народъ ихъ единовѣрцы. Говорятъ, что берегъ Чорнаго моря представлялъ въ это время страшное зрѣлище. Тысячи мужчинъ, женщинъ и дѣтей, едва прикрытыхъ лохмотьями и обезображенныхъ всевозможными язвами, осаждали турецкiя суда, на которыя грузили ихъ до тѣхъ поръ, пока рѣшительно не оставалось свободнаго мѣста. Естественно, при такомъ состоянiи переселенцевъ и порядкѣ перевоза ихъ, какъ между ожидавшими на берегу, такъ и попавшими на турецкiе корабли — развилась ужасающая смертность, и нашему-же правительству, — не оставшемуся равнодушнымъ зрителемъ этой картины, — пришлось помогать бѣдѣ. Оно дало для перевозки переселенцевъ свои военные корабли и еще наняло для того-же суда у частныхъ лицъ; распорядилось также, что-бы турецкiя суда брали не болѣе того, сколько можно помѣстить, и не упускали-бы изъ вида, что это люди, а не вещи.
Неизвѣстно, какъ распорядились-бы въ этомъ случаѣ напримѣръ англичане: дозволили-бы они оставаться въ границахъ своего королевства народу живущему однимъ разбоемъ, оставляя ему всю возможность продолжать этотъ образъ жизни, или можетъ быть они поступили-бы съ этимъ народомъ также, какъ обошлись съ своими индѣйскими подданными. Какъ-бы то ни было, но англiйскiя газеты остались недовольны распоряженiями русскаго правительства при переселенiи горцевъ, и вотъ — до сихъ поръ не перестаютъ вопiять о его варварствѣ и безчеловѣчiи. Что это такое, гдѣ тутъ варварство — понять невозможно. Конечно безпокойство англiйской журналистики въ этомъ дѣлѣ намъ также понятно, какъ понятно англичанамъ, чтó значитъ для Россiи умиротверенный Кавказъ, стоящiй на рубежѣ запада и востока; но все-же вѣдь это не причина перевертывать на изнанку фактъ и клеветать…
Точная цифра переселившихся въ Турцiю горцевъ конечно неизвѣстна, и если отчоты объ этомъ предметѣ турецкихъ министровъ, показывающихъ число всѣхъ переселившихся послѣ войны горцевъ въ 800.000, преувеличены, невѣрны также какъ и вообще турецкiя статистическiя исчисленiя, то все-таки цифра эта должна быть значительна, потому что къ 1 iюня нынѣшняго года въ долинахъ западнаго Кавказа всѣхъ горцевъ оставалось, какъ говорятъ, только до 40,000 человѣкъ.
Убыль этого безпокойнаго населенiя на черноморскомъ берегу теперь сильно возмѣщается русскими колонистами. Изъ внутреннихъ губернiй явилось столько желающихъ къ такой колонизацiи, что напр. въ Самарской губернiи излишнее выселенiе на Кавказъ, говорятъ, вызвало даже противодѣйствующiя мѣры со стороны мѣстныхъ властей. Между тѣмъ изъ приказа по кавказской армiи 13 сентября видно, что въ нынѣшнемъ году въ Кубанской области, на сѣверномъ склонѣ Кавказскаго хребта, на пространствѣ отъ р. Пшита до Иля, а на южномъ между укрѣпленiемъ Константиновскимъ и р. Туансе, водворено пятьдесятъ четыре станицы съ тремя поселками. Изъ станицъ сѣвернаго склона, за исключенiемъ шести, образуются, на основанiи высочайше утвержденнаго положенiя о заселенiи предгорiй западнаго Кавказа, два конные полка съ особыми полковыми правленiями, а изъ станицъ южнаго склона — одинъ пѣшiй береговой баталiонъ.
Эти извѣстiя можетъ быть также болѣзненно отзовуться въ заграничной печати, которая — чтó мудренаго — найдетъ пожалуй что-нибудь сказать и противъ указа 13 октября 1864 г. объ освобожденiи крестьянъ въ Тифлисской губернiи. А ну, какъ и тутъ имъ привидится начало радикализма, зародышъ демократизма, отрицанiе интересовъ аристократiи и тому подобныя ужасти!.. О просвѣщонные мыслители! вамъ страшно за насъ, стоящихъ на волканѣ? А намъ ужасно смѣшны ваши опасенiя.
Прибавимъ здѣсь кстати, что по поводу указа 13 октября "Сѣверная Почта" сообщаетъ статистическiя свѣденiя о помѣщичьемъ классѣ и крестьянахъ Тифлисской губернiи. Всѣхъ помѣщиковъ, князей и дворянъ, въ 1861 г. числилось тамъ 1751; всѣхъ крѣпостныхъ 122,217 душъ обоего пола. Стало быть, еще больше 122,000 душъ свободны, и за тѣмъ — къ 1865 году уже нѣтъ во всей Россiи ни одного душевладѣльца и ни одной крѣпостной души!
Въ настоящей статьѣ мы такъ настроены фальшивыми взглядами на насъ иностранцевъ, что чувствуемъ въ себѣ слабость снизойти до заимствованiя одной обличительной статейки изъ «Голоса»… противъ нѣмцевъ. Въ самомъ дѣлѣ: патентованная нѣмецкая аккуратность давно получила у насъ такой кредитъ, что вошла въ пословицу. Нѣмецкiе и русскiе нѣмцы, такъ успѣшно расплодившiеся на нашей землѣ, до сихъ опоръ еще считаютъ себя нашими учителями въ житейскомъ быту. Сила привычки соединять съ нѣмецкимъ происхожденiемъ человѣка качества аккуратности и точности заставляла большею частiю вѣрить въ такiя качества нѣмцевъ нà-слово, по одному наружному виду, а ужь о нѣмецкихъ школахъ — нечего и говорить; онѣ — образцы, и въ нихъ-то должны быть въ полномъ цвѣту всѣ нѣмецкiя добродѣтели. Ну вотъ — въ 316 нумерѣ «Голоса» и читаемъ мы заявленiе г. Т-ва о процвѣтающей въ Петербургѣ подъ руководствомъ гуманнаго нѣмецкаго общества школѣ при церкви св. Анны. Г. Т-въ говоритъ, что "священнымъ долгомъ поставляетъ" заявить свои замѣчанiя и приглашаетъ повѣрить ихъ личнымъ освидѣтельствованiемъ, дабы видѣть до чего можетъ дойти нѣмецкая скурпулезность и каковы дѣйствительно бываютъ нѣмцы распорядители въ дѣлѣ, гдѣ вопросъ поставленъ между карманомъ и гуманностью. Г. Т-въ услышалъ отъ одного изъ родителей дѣтей, воспитывающихся въ анненской школѣ, слѣдующiя подробности объ этой школѣ: Зданiя принадлежащiя церкви св. Анны громадны; но большая часть помѣщенiй отдается въ наймы, значительная часть занимается начальствомъ и учителями и только самая мизерная доля отведена для классовъ бѣдныхъ дѣтей, которыхъ тамъ воспитывается до 600 человѣкъ обоего пола, на половину русскихъ, въ возрастѣ начиная отъ 7 и 8 лѣтъ. Классныя комнаты въ нижнемъ этажѣ въ 2 и 3 окна, чрезвычайно низки и малы (не болѣе десяти шаговъ въ квадратѣ). Въ такую комнату, и въ дождь и въ грязь, съ 8 и 9 часовъ утра, входитъ до 50 мальчиковъ, снимаетъ съ себя мокрое платье, развѣшивая его тутъ-же въ классѣ по стѣнамъ, устанавливаетъ грязныя галоши по некрашеному полу, въ который стекаетъ и вбирается вся сырость и грязь, испаряясь и отравляя атмосферу въ комнатѣ. Съ 3-хъ часовъ зажигаются керосиновыя лампы, которыя, поглощая остальной кислородъ, окончательно портятъ воздухъ класса. За недостаткомъ прислуги, классы даже во время рекреацiонное (отъ 12 до 2 часовъ) никогда не провѣтриваются. Эти 50 человѣкъ учениковъ должны просуществовать въ душномъ классѣ съ 8 и 9 часовъ утра до 5 и 6 часовъ вечера, т. е. отъ 9 до 10 часовъ въ сутки; только приходящiе ученики могутъ уходить отъ 12 до 2 домой завтракать, и то если живутъ близко. Надо сообразить при этомъ нѣмецкую методу усиленныхъ занятiй для дѣтей (отъ 9 до 10 часовъ въ сутки) и образъ наказанiй. До 5 часовъ классы, отъ 5 часовъ гимнастика; въ 6 часовъ ребенокъ приходитъ домой обѣдать; надо-бы готовить на завтра уроки, а тутъ задача, штрафная работа, переписать въ наказанiе 3, 4, 5 страницъ чего-либо вовсе ненужнаго для урока. Имѣя собственныхъ дѣтей въ анненской школѣ, г. Т-въ лично обозрѣлъ классы и такъ говоритъ объ ней: "Классы непомѣрно малы, низки и грязны. Въ младшихъ классахъ въ особенности, гдѣ дѣти меньше, но число ихъ больше (до 50 человѣкъ), комнаты невообразимо малы и воздухъ испорченъ отъ 9 и 10 часового пребыванiя въ нихъ. Все вышеописанное совершенно достовѣрно. Бѣдныя дѣти подвергаются дѣйствительной опасности заражаться болѣзнями въ легкихъ и порчею крови; а послѣдствiя такого положенiя грозятъ родителямъ или преждевременною утратой дѣтей, или обѣщаютъ въ будущемъ болѣзненныхъ помощниковъ, а правительству такихъ-же больныхъ гражданъ.[5] Скажутъ, это вздоръ, анненская школа существуетъ 60 лѣтъ; тѣмъ хуже, отвѣтимъ мы, что 60 лѣтъ зло не прекращается, что вмѣстѣ съ образованiемъ школа даетъ и болѣзни нашему потомству". Нужно замѣтить при этомъ, что анненская школа основана для дѣтей бѣдныхъ родителей, а между тѣмъ тамъ приходящiй платитъ 72 р., да за гимнастику 20 р. въ годъ; если-же онъ, по дальности разстоянiя своего дома, не ходитъ завтракать домой (отъ 12 до 2 часовъ), то еще приплачиаетъ 12 р. въ годъ; слѣдовательно всего приходящiй платитъ 104 р. Пансiонеръ-же платитъ до 300 р. въ годъ. Все это по-нѣмецки называется "школою для дѣтей бѣдныхъ родителей"!
