6) Новооткрытая область для обличенiя. Эту область открылъ нѣкто г. П. С-скiй и свѣдѣнiе о ней обнародовалъ въ 41 No "Современнаго Слова". Онъ расказываетъ, что нынѣшнимъ лѣтомъ ему пришлось въ Новосаратовской колонiи (недалеко отъ Петербурга) прослѣдить положенiе воспитанниковъ, отдаваемыхъ воспитательнымъ домомъ къ колонистамъ для обученiя хозяйству. Изъ воспитательнаго дома, какъ извѣстно, дѣти сначала отдаются для кормленiя грудью въ чухонскiя деревни; а когда они подростутъ, то ихъ отдаютъ въ качествѣ воспитанниковъ къ колонистамъ. "Большая часть колонистовъ, — говоритъ г. С-скiй, — за исключенiемъ весьма немногихъ, содержитъ этихъ круглыхъ сиротъ гораздо хуже, чѣмъ другой хозяинъ свой рабочiй скотъ. Эти несчастные не видятъ ласкъ нетолько своихъ родныхъ, но и ничьихъ. Хозяева и ихъ дѣти смотрятъ на нихъ съ какимъ-то пренебреженiемъ и даже отвращенiемъ, какъ-будто эти дѣти сами причиною своей горькой участи… Встаютъ они въ четыре часа утра и цѣлый день до поздней ночи, до одинадцати часовъ, работаютъ безъ отдыха. Спрашивается, достаточно ли дѣтямъ пяти часовъ сна въ сутки? Ихъ заставляютъ во всякую погоду и не по силамъ браться за самую черную и тяжолую работу. Маленькую дѣвушку заставляютъ тащить на спинѣ два ведра воды. Дѣвушка, правда уже девятнадцати лѣтъ, взваливала при насъ на себя и носила бревна, которыя едва можетъ поднять дюжiй парень. Работа не была бы еще такъ чувствительна, еслибы одежда и содержанiе дѣтей были удовлетворительны. А то невыносимо смотрѣть на лохмотья, которыми они прикрыты; ходятъ они часто безъ обуви въ самый страшный холодъ. О чистотѣ и опрятности и говорить нечего; нетолько бѣлье, но и они сами рѣдко бываютъ вымыты; а бани они никогда не видятъ. Обращенiе же съ ними превосходитъ всякое вѣроятiе. За малѣйшее упущенiе, происходящее чаще не отъ лѣности, а отъ безсилiя, отъ недоспанной ночи, наконецъ отъ непонятаго приказанiя хозяина, — слѣдуютъ толчки, пощечины, отъ которыхъ у дѣтей нерѣдко показывается кровь изъ носу и изъ горла. Пища дается самая скудная и вовсе не питательная, преимущественно нѣсколько картофелей безъ масла, настой изъ кофейной гущи, конечно безъ сахару, и хлѣбъ безъ приварка. О постели, о сухой и теплой комнатѣ они не имѣютъ понятiя…

"Порусски они нетолько не выучиваются, но не знаютъ ровно никакого языка, потомучто сначала слышатъ постоянно чухонскую рѣчь, потомъ у колонистовъ забываютъ ее и не выучиваются понѣмецки…

"Рождается вопросъ: достигаетъ ли цѣли помѣщенiе воспитанниковъ у колонистовъ?.."

Оригинал здесь — http://smalt.karelia.ru/~filolog/vremja/1862/Septem/ddelas.htm

Начинаемъ статью, только-что проснувшись послѣ праздника, отдѣлившаго насъ отъ минувшаго тысячелѣтiя… Тихо вкругъ насъ! Тихо было и вчера! Торжественной поступью, расхаживая въ развалъ по Марсову полю и Невскому проспекту, перешли мы черезъ границу, и какъ-будто неслышно для насъ погрузилось въ вѣчность цѣлое тысячелѣтiе. "Видишь: точно такъ нарисовано, какъ оно тамъ сдѣлано", говорили зрители, стоя передъ декорацiей у Казанскаго собора, изображавшею памятникъ тысячелѣтiю, пока еще было свѣтло и не зажглась илюминацiя. Кромѣ этого тонкаго и совершенно вѣрнаго замѣчанiя намъ неудалось послушать ничего относящагося къ памятнику и знаменуемой имъ эпохѣ… Какiя чувства и воспоминанiя пробудили въ мильонахъ прожитыя тысячу лѣтъ, представленныя въ лицахъ на мраморѣ и бронзѣ, - мы незнаемъ; незнаемъ даже, были ли тутъ какiя-либо чувства и воспоминанiя. Если не были, то это оттого, что мильоны нашей эпохи хотятъ и могутъ жить только настоящимъ и будущимъ, а о прошедшемъ вспомнятъ послѣ, когда немножко поживутъ.

"Въ литературѣ господствуетъ полная тишина", говоритъ намъ одинъ чудкiй фельетонистъ. Не хотѣлось бы съ нимъ соглашаться, да нельзя: въ литературѣ точно тишина. Конечно, замѣчаются по временамъ всплески, подобные всплескамъ, производимымъ во время полнѣйшаго безвѣтрiя на гладкой поверхности воды метнувшеюся рыбой, — всплескамъ, единственнымъ послѣдствiемъ которыхъ бываютъ красиво-расходящiеся концентрическiе круги, постепенно слабѣющiе и исчезающiе впродолженiе минуты. Такъ мирная гладь нашего словеснаго моря возмутилась на дняхъ оттого, что метнулись два крупные редактора, — редакторы "Спб. Вѣд." — новый или наступающiй, и старый или истекающiй. Новый, какъ и слѣдуетъ всегда ожидать отъ свѣжихъ силъ, ударилъ бойчѣе и напалъ первый; старый уклонился отъ удара и сталъ въ оборонительное положенiе… Плеснули мирныя воды; концентрическiе круги понесли во всѣ стороны вѣсть, что истекающая редакцiя "Спб. Вѣд." прекратила телеграфическiя депеши. "Въ самомъ дѣлѣ! точно нѣтъ депешъ, а мы было и не замѣтили! Покорнѣйше благодаримъ, что сказали!" воскликнутъ конечно подписчики "Спб. Вѣд.", и затѣмъ все стихнетъ, круги улягутся и попрежнему сравняется поверхность словеснаго моря.

Вокругъ акулъ и другихъ чудищъ водяного мiра ходятъ малыя рыбки, суетясь и гоняясь за своей мелкой добычкой — мошками и крошечками, и рискуя сами сдѣлаться добычей крупнаго собрата; онѣ ужасно безпокоятся о своихъ крошечкахъ, кажущихся имъ интересомъ первѣйшей важности, и недоумѣваютъ, отчего крупный собратъ не обращаетъ на нихъ никакого вниманiя. Вокругъ крупныхъ редакторовъ суетится мiръ маленькихъ сотрудниковъ, бѣгущихъ за маленькой добычкой и ужасно безпокоящихся о своихъ крошечкахъ: ненапечатанной въ обѣщаный срокъ статейкѣ, затерявшемся въ типографiи листкѣ рукописи, вычеркнутой строчкѣ, изуродованномъ наборщиками словѣ… Все это имъ кажется интересомъ первѣйшей важности, и они недоумѣваютъ, отчего редакторы слушаютъ ихъ безпокойства съ такимъ видимо искуственнымъ и исключительно наружнымъ участiемъ и вовсе не хлопочутъ о томъ, чтобы какъ-нибудь поправить дѣло, составляющее предметъ ихъ безпокойства. Рѣдко, очень рѣдко рѣшаются эти малютки шлепнуть по водѣ своимъ крошечнымъ хвостикомъ и произвесть на поверхности словеснаго моря миньятюрные концентрическiе круги. Это можетъ случиться напримѣръ въ такомъ случаѣ, когда крупный редакторъ, какъ нѣкiй жрецъ, затворяется въ капищѣ и остается незримымъ для суетящихся малютокъ-профановъ, несчитая нужнымъ удостоивать ихъ даже искуственнымъ и наружнымъ участiемъ. Тогда они проникаются негодованiемъ, глубоко оскорбляясь невниманiемъ къ ихъ интересамъ-крошечкамъ, а не думаютъ того, что до крошечекъ ли редактору, когда онъ можетъ-быть самъ подъ гнетомъ мысли о своихъ, болѣе широкихъ интересахъ; можетъ-быть онъ въ своемъ капищѣ цѣлый день провелъ въ глубокихъ дипломатическихъ соображенiяхъ о томъ, какiе надлежитъ ему употребить контрфорсы и подпорки, чтобы удержать занятую позицiю предъ лицомъ читающей публики, предъ очами общественнаго мнѣнiя, могущаго страшно наказать его своей холодностью за одну неловкую выходку; до крошечекъ ли, до объясненiй ли съ профанами, когда можетъ-быть въ то время какъ они взываютъ за дверями капища, онъ, утомленный дипломатическими соображенiями, уснулъ мучительнымъ сномъ и видитъ себя то несомымъ на рукахъ при громкихъ рукоплесканiяхъ, то летящимъ съ высоты, вмѣстѣ съ томами своего журнала, при оглушительномъ и раздирающемъ свистѣ!.. Не догадываются объ этомъ маленькiе сотрудники и шлепаютъ хвостиками по гладкой поверхности словеснаго моря…