Теперь решился король ни мало не медля дать баталию с нашею армиею, и хотя вся его армия не превосходила сорок тысяч, а наша армия, вместе с цесарцами к нам пришедшими, состояла тогда более нежели из шестидесяти тысяч человек, однако он несумневался ни мало, что он таким же образом ее разобьет, как в прошлом году при Цорндорфе, и был в том так уверен, что как в сие время прислан был от принца Фердинанда к нему курьер с радостным известием, что ему удалось разбить французов при Миндене, и тем отомстить им за разбитие себя весною, то король остановил прпсланнего от него офицера говоря: "Подождите немного, государь мой! мы отправим с вами же и от себя к принцу такой же поздравительный комплимент, какой он к нам прислал".

Однако ему не удалось в сей раз сдержать свое слово, и комплимент, отправленный с сим офицером после, был совсем иного рода. Совсем тем, очень малого не доставало к тому, чтоб не быть нашей армии от короля совсем разбитой, и тот же фаворит его генерал Ведель подал и в сем случае собою повод ко вторичному его несчастию, как все то усмотрится из последующего ниже сего подробнейшего сему славному сражению описания.

Оно по истине и достойно того по многим обстоятельствам. Сражение сие было наидостопамятнейшее для нас во все продолжение Семилетней войны; ибо в сей один только раз удалось нашим победить совершенно короля прусского, и сего славного в свете героя довесть до такой крайности, что он в день сражения сего желал даже себе смерти и был действительно очень близок к оной. И как победа сия приобрела нам величайшую славу, то и опишу я сражение сие колико можно обстоятельнее, и упомяну о всех знатнейших притом происшествиях. Но опишу наперед положение нашей армии.

Она стояла лагерем неподалеку от города Франкфурта что на Одере, подле деревни Кунесдорфа, и имела положение сколько с одной стороны выгодное и довольно натурою и искусством укрепленное, столько с другой стороны опасное в случае несчастия, ибо путь к ретираде был почти совсем пресечен. Лицом стояла она вверх по реке Одеру, как к той стороне, откуда дожидался неприятель, и правым крылом примыкала вплоть к реке Одеру, а левым к одному густому лесу и крутому буераку, подле его находящемуся. Весь фронт или перёд оной прикрыт был топким и непроходимым почти болотом, чрез которое находился только один большой и длинный мост; а тыл, или зад, простирающийся к городу Франкфурту, прикрывали также некоторые вязкие и крутые местоположения. Деревня Кунесдорф находилась в средине армии, и вся она расположена была на довольных высотах. Для дальнейшего ж обеспечения ее с обоих крыльев, оба они укреплены были еще ретраншаментами, правое, стоявшее на горе жидовской, сделанными наподобие звезды, шанцами, а сверх того в случившемся тут лесе засекою, а левое, примыкающее к помянутому другому и густому лесу и прикрытое глубоким буераком, укреплено было еще ретраншаментом и несколькими батареями, содержащими в себе более ста больших пушек.

На помянутом правом крыле, к реке Одеру, стояла первая дивизия под командою графа Фермора; также поставлен был тут и авангардный корпус, под командою генерал-поручика Вильбоэ. Вторая дивизия поставлена была в средине, и команда над нею поручена генерал-поручику графу Румянцову; а на левом крыле поставлен был князь Голицин, с так называемым новым корпусом. Что ж касается до австрийцев, то по тесноте места в линию уместить их было не можно, и поставлены они были позади правого крыла, а легкое войско, с предводителем их Тотлебеном, поставлено было впереди пред правым крылом.

Сим образом укреплен был и натурою и искусством наш лагерь, и положение армии было столь выгодно, что хотя и оказалось, что король прусский совсем не с той стороны приближался, с которой был ожидаем, а переправился чрез реку Одер, ниже Франкфурта, в намерении зайтить армии нашей в тыл: однако предводители наши не рассудили за благопеременить позицию армии, а оставили ее при прежнем ее расположении.

Сим прекращу я сие письмо, предоставив дальнейшее повествование и описание самой баталии до последующего письма, а между тем остаюсь ваш и прочёе.[219]

Любезный приятель! Приступая теперь к описанию славной франкфуртской или кунесдорфской баталии, начну оное изображением хитрости и искусства короля прусского в атаковании нашей армии. Прискакав из Шлезии, нашел он Веделеву разбитую армию при местечке Мнльрозе подкрепленную уже сошедшимися туда и присланными из прочих мест войсками, так что количество сего войска простиралось уже более сорока тысяч человек. С сею, хотя небольшою, но по справедливости храброю армиею, не пошел он так, как наши ожидали, прямо к нашей армии, стоявшей уже тогда при Франкфурте и самый сей город занявшей; но судя может быть, что тут сделаны нами, для принятия и встречи его, все нужные приуготовления, и что ему тут, в виду у нас, трудно будет переправляться чрез реку, рассудил повернуть влево, и учинив превеликий и дальний вокруг Франкфурта обход чрез местечки Фирштеивальд и Лебус, переправиться чрез реку Одер в таком месте, где мы всего меньше думали и ожидали; а именно, гораздо ниже нашей армии и под самыми почти пушками города его Кюстрина, где при деревне Рендвене тотчас навели для него чрез реку и мост.

Сделал он сие, во-первых, для того, чтоб ему тут свободнее можно было переправиться чрез реву, и чтоб мы не успели сделать в том ему помешательства; во-вторых, чтоб по возможности запастись из Кюстрина поболее большими пушками, кои считал он весьма нужными при атаке нашей армии, и в-третьих, чтоб, переправившись тут, зайтить нашей армии в тыл, и чрез то расстроить и смутить наших предводителей и облегчить себе победу.

Все сие ему и удалось, кроме только последнего. Ибо командиры наших войск хотя и увидели себя в заключениях своих обманувшимися, однако не дали себя смутить сим неожидаемым явлением, а остались при прежнем своем расположении, надеясь на выгодность своего лагеря, и на сделанные со всех сторон укрепления, и спокойно дожидались прибытия его величества короля прусского.

Сей не успел переправиться чрез реку в помянутом месте, как не стал ни минуты медлить, но стараясь воспользоваться нашим смущением и не дать нам собраться с духом, пошел тотчас для атаки нашей армии всею своею силою. Как положение нашего воинства было ему известно, и он ни мало не сомневался о победе и за верное полагал, что нас разобьет, то вознамерился напасть на армию нашу вдруг с трех сторон: то есть спереди, и сзади и во фланг, где стояло наше левое крыло, дабы чрев то пресечь нам все пути к ретираде, и прижав нас к реке истребить всю армию до основания. Что едва было едва и не удалось ему учинить совершенно.

Как случилось сие в самом начале августа месяца и деревня Етшен, где он, перешед реку, с армиею своею ночевал, находилась от лагеря нашего не в близком еще расстоянии, то поднялся он очень рано, и по пробитии только двух часов, с места, и поспешил дойтить до нас прежде еще наступление самого жара. Но как ближняя и прямая дорога лежала по горам и чрез многие леса и буераки, и для шествия армии совсем была неспособна, то принужден он был сделать еще превеликий обход, и взяв далеко влево иттить через деревни Бишофсзе и Третин, и при обхаживании многих лесов и прудов иметь не только много труда, но и терять столько времени, что не прежде мог поспеть, как пред самым полднем.

Позиция армии нашей хотя и была ему известна, по что касается до самого местоположения, то сие не могло ему быть коротко сведомо, и потому при обозревании нашей армии смутился он увидев, что ему ее не так легко атаковать со всех сторон, как он думал и ожидал; но что тыл и перёд армии, куда он назначил иттить своей коннице, совсем были неприступны, и оставался один только левый наш фланг, с которого можно было сколько-нибудь учинить атаку. Но сие место, как я уже упоминал, прикрыто было сперва крепким и на горе сделанным ретраншаментом с тремя сильными батареями, содержащими в себе до 80 пушек, а потом глубоким и широким оврагом, а за ним густым лесом. Но как другого не оставалось, то самое сие место и избрал король для нападение на нас, и отделив по некоторому количеству конницы своей для стояние против нашего правого крыла, также против тыла нашей армии, все прочее войско начал тотчас строить в помянутом лесу в пять линии, из коих первые три составлены были из пехоты, а остальные две из конницы. А между тем, генералу Финку велел взвесть пушки на близлежащие высоты, и начать из них сильную и страшную со многих сторон, против нашего фланга, канонаду. У нас тут хотя и поставлена была поперечная линия войска, но линия сия была так коротка, что по тесноте места более не уместилось двух полков; ибо на такое расстояние стояли на сем крыле и обе линии нашей армии друг от друга. Но как недостаток сей заменял помянутый ретраншамент, установленный множеством пушек, а за ним превеликий лог, то командиры наши и почитали место сие неприступным и никак с сей стороны атаки не ожидали. Самое сие обстоятельство и помогло королю в самое короткое время, опрокинув помянутое наше небольшое войско, врезаться всей армии во фланг, и чрез то подвергнуть всю ее явной опасности.