Тут перед ее мысленным взором предстал Стоук. Противостоять ему на ристалище было крайне опасно. Ларк вспомнила, как екнуло у нее сердце, когда он вылетел на своем огромном вороном жеребце из ворот Кенилворта и во весь опор поскакал к ней. Вид у него в ту минуту был зловещий, как у черной грозовой тучи. Зябко поежившись, Ларк надела вооружение Эвенела и вышла из шатра. В одежде рыцаря она стала неузнаваемой.

Вскочив на боевого коня Эвенела, Ларк направила его к рыцарям, которые готовились вступить в бой с вассалами короля. Сквозь узкие прорези тяжелого шлема она видела яркие значки и штандарты на их копьях. Кое-кто из рыцарей привязал к наконечникам копий цветные шарфы, рукава и чулки своих дам, и Ларк невольно подумала, какую даму почтит подобным образом Стоук.

Громкий крик раздался при появлении на ристалище высокого рыцаря. Ларк взглянула в сторону галерей и увидела, как по древку над украшенной гербами ложей медленно пополз вверх огромный королевский штандарт с изображением золотых львов на алом поле. Это означало, что турнир начнется с минуты на минуту. Вскоре Ларк увидела и самого Ричарда Львиное Сердце. Он усаживался в свое кресло.

Когда Ричард обратился к сидевшей рядом с ним Кармии и заговорил с ней, у Ларк перехватило дыхание. К счастью, лицо этой женщины скрывала вуаль, а потому никто не видел ее глаза. Желтое платье, дар леди Элизабет, в которое была облачена Кармия, ярким пятном выделялось среди нарядов других знатных дам, а светлые волосы — точь-в-точь такие же, как у Ларк, — золотистой россыпью струились у нее по плечам. Как полагала девушка, король до сих пор не заметил, что рядом с ним сидит не супруга Стоука, а ее мать. Косвенным свидетельством тому послужил сигнал к началу соревнований, который подал государь, взглянув на герольда. За спиной Кармии расположилась Марта с Вариком на коленях. Рядом с ними устроился Балтазар. Возле служанки и мальчика стояли четверо вооруженных воинов. Увидев, что мальчика охраняют рыцари, Ларк успокоилась: убийце вряд ли удалось бы подобраться к Варику во время турнира.

— Всех желающих принять участие в турнире просят занять свои места!

Главный герольд пробежал взглядом по списку участников, после чего взмахнул рукой. По его знаку на ристалище выехали первые два рыцаря. Другие застыли, как статуи, у ворот в ожидании, когда выкрикнут их имена и звания.

— Глянь, отец! Да ведь это же сам дьявол, — послышался голос какого-то ребенка, сидевшего на плечах у отца.

Ларк посмотрела в ту сторону, куда указывал малец, и увидела закованного в черные доспехи Стоука, сидевшего на вороном жеребце. Внешность рыцаря и впрямь была ужасна — казалось, на ристалище выехал сам царь тьмы. Только яркие белки глаз, просвечивавшие сквозь узкие прорези его тяжелого шлема, свидетельствовали о том, что на лошади сидит человек, а не потустороннее существо.

Стоук, взбодрив шпорами Шехема, промчался по ристалищу и придержал коня у крытой, разукрашенной гербами галереи, где сидел король.

— Твой защитник, граф Блэкстоун Кенилвортский, государь! — провозгласил герольд, разорвав своим громким голосом тишину, установившуюся над полем с появлением на галерее короля Ричарда.

В этот момент Кармия подбросила в воздух алый шарф.

Поймав его на лету, Стоук дернул поводья и заставил своего жеребца преклонить колени перед королевской ложей. Увидев этот трюк, толпа разразилась рукоплесканиями.

Ларк, однако, не разделяла восторгов толпы. Пробормотав: «Вот ведь болван!» — она внимательно наблюдала за тем, как Стоук привязывает шарф к острию своего копья.

Судя по всему, это украшение пришлось Стоуку по душе, иначе он вряд ли бы продемонстрировал толпе чудеса выездки.

То-то бы он обозлился, если бы узнал, что это не Ларк, а ее мать Кармия поднесла ему этот дар!

В это время окружавшие Ларк рыцари, тронув коней, поскакали к герольду, и она осталась одна. Тронув лошадь шпорами, девушка помчалась за ними и заняла свое место в строю.

Главный герольд проводил жеребьевку. Каждый рыцарь вытаскивал у него из кулака соломинку. Самая длинная указывала на счастливца, которому предстояло первым скрестить копья с рыцарем, защищавшим цвета короля. Опоздавшей Ларк пришлось тянуть последней.

— Что ж, поглядим, кто выедет первым… — пробормотала она.

Как и все рыцари, она вытянула перед собой затянутую в металлическую перчатку руку с зажатой в ней соломинкой. Герольд, тщательно осмотрев ее соломинку, ткнул в нее пальцем.

— У тебя, сэр, самая длинная соломинка, а потому тебе придется биться первым. Правда, ты не вышел ростом и узковат в плечах, так что шансов противостоять Черному Дракону у тебя мало: до сих пор по крайней мере Дракон никому на ристалище не уступал. Следи за тем, чтобы твоя лошадь не помочилась на тебя, когда упадешь с нее.

Рыцари, окружавшие Ларк, рассмеялись. Она же, посмотрев блестевшими от возбуждения глазами на герольда и рыцарей, сказала:

— Что ж, против влаги я ничего не имею, зато терпеть не могу навоз и сильный ветер.

Рыцари и герольд ухмыльнулись. Простолюдины, толпившиеся за ограждением из заостренных кольев, начали громко кричать, требуя начинать турнир. К Ларк подскакал Эвел со щитом и копьем наперевес.

— Держи, Эвенел. Тебе это сегодня пригодится. Однако ты полный болван, если решился на поединок со Стоуком.

Ларк молча приняла от брата копье и щит. При этом она чуть склонила голову, чтобы Эвел не увидел ее глаз в прорезях шлема.

— Еще раз скажу: то, что ты задумал, безумие! Позволь мне выехать против Блэкстоуна. Я устою, обещаю.

— Ни за что.

— Черт, Эвенел, что у тебя с голосом?

— Так, ерунда… Наверное, просто перехватило горло. — Ларк старалась не смотреть на брата.

— Эвенел? — Эвел еще раз посмотрел на Ларк, а потом схватил ее за руку. — Да ты такой же Эвенел, как я! Ты Ларк! Ну-ка посмотри на меня…

Ларк взглянула на брата сквозь узкие прорези шлема.

— Ты понимаешь, в какую переделку попала? Я не позволю тебе участвовать в турнире, а уж тем более биться с собственным мужем! — завопил Эвел.

— Ради Бога, Эвел, говори потише! Хочешь, чтобы нас услышал герольд?

— Да если это дело выплывет наружу, король велит повесить тебя!

— Я обещала Элен сделать так, чтобы Эвенел не участвовал в схватке. Ведь ты и близняшки не смогли удержать его от этого безумства.

— Но как мне было остановить его? Эвенел — мой друг, а то, что он затеял, — дело его чести.

— Не знаю, где была его честь, когда он готовился вступить в брак со мной, любя при этом Элен. Вы, мужчины, все готовы вывернуть наизнанку, даже понятия о чести, если это вам на руку. Кстати, об Элен… Неужели ты не знал, что Эвенел влюблен в нее? — Ларк привычно утвердила копье у бедра.

— Послушай, я…

— Тогда придержи язык и молчи о том, что узнал. — Пришпорив коня, девушка поскакала вперед.

Ларк подъехала к тому месту, откуда предстояло начать разбег. На противоположном конце ристалища черным монументом высился на Шехеме готовый к бою Стоук. Единственным ярким пятном на фоне его черных брони и мантии был алый шарф Кармии, развевавшийся на острие копья. Склонив голову, Ларк прочитала молитву, которую всегда читала перед началом боя.

— Дева Мария, придай моим рукам быстроту, чтобы управиться с копьем, дай мне силу и бесстрашие льва, чтобы сойтись с врагом в открытом бою, и позволь мне найти в обороне противника щель, куда я могла бы поразить его…

Прижав к себе щит и выставив вперед копье, Ларк замерла. Ее ладонь, сжимавшая древко копья, вспотела.

Король Ричард поднялся. В правой руке он держал платок, которым должен был дать сигнал к началу поединка.

— Вы готовы? — прогремел над полем его громоподобный голос, заглушая все другие звуки.

Он посмотрел на Ларк, потом на Стоука, ожидая, что они кивнут. Противники кивнули. Король взмахнул платком. Услышав, как разразились громкими криками зрители, Ларк пришпорила жеребца. Все ее внимание теперь сосредоточилось на алом шарфе, привязанном к острию копья Стоука.