— Как ты смеешь строить глазки моей сестре? — воскликнула она, размахивая перед носом у Блэкстоуна комком чернозема. Потом взглянула на Элен. — Матери не следовало позволять тебе прогуливаться с этим человеком в уединенном месте. Мне стыдно за нее, да и за тебя тоже!

— Но мы просто разговаривал! Кроме того, я привела лорда Блэкстоуна в сад, потому что хотела найти тебя. — В глазах Элен засверкали слезы.

— Я не знала, что ты станешь меня разыскивать в обществе этого человека.

— Извини. Я… я не думала, что в прогулке с лордом Блэкстоуном есть что-то предосудительное… — Элен смешалась, всхлипнула и поспешила прочь.

Ларк с запоздалым раскаянием посмотрела вслед сестре. В самом деле, почему она вдруг сорвала зло на Элен?

— Похоже, ты добилась, чего хотела.

Ларк смерила Стоука холодным взглядом:

— Только не пытайся взваливать вину на меня. Ты не имел права приводить Элен в сад.

— Почему же? Нам с ней нужно получше узнать друг друга. Или ты считаешь, что я не должен оставаться с ней наедине?

— Ты слишком опасен. Тебя нельзя оставлять наедине ни с одной женщиной.

— Ты и вправду так думаешь или в тебе говорит ревность? — Стоук с довольным видом посмотрел на девушку.

— Помилуй, с какой стати мне ревновать тебя? Да будь ты даже единственным мужчиной на земле, я бы с радостью уступила тебя Элен. Но только не думай, что тебе удастся играть ею, как ты пытался играть мной. И еще — если ты снова приблизишься ко мне, клянусь, я убью тебя.

— Не угрожай мне, я этого не терплю.

Посмотрев на Стоука в упор, Ларк размахнулась и швырнула в него комком чернозема. Стоук увернулся. Девушка метнулась в сторону, скользнула меж стволов деревьев и помчалась по дорожке к дому. Ларк не сомневалась, что Стоук бросится за ней, и бежала до тех пор, пока не оказалась в жилых покоях замка. Оглянувшись, она, однако, обнаружила, что погони нет и в помине.

Итак, она снова виделась со Стоуком и разговаривала с ним. Ларк не сомневалась, что он и впредь будет домогаться ее, но не знала, как защитить себя от его объятий и поцелуев. Оставалось одно: любой ценой избегать новой встречи. Она направилась к Элен — просить прощения.

В двери покоев Ларк постучали. Она вздрогнула, поставила поднос с едой на стол и крикнула:

— Кто там?

— Твой сеньор, детка.

Ларк соскочила с кровати, отодвинула железный засов и распахнула дверь.

— Привет, Голубка, — бросил лорд Уильям, входя в покои дочери. На лбу у него пролегла глубокая морщина, и вид был озабоченный, хотя он и улыбался.

— Такая честь… Чем обязана? — Девушка догадывалась, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Отец никогда не заходил к ней в комнату просто так.

Оглядев покои Ларк, Уильям перевел взгляд на дочь.

— Знаешь, Голубка, когда мать сказала мне, что ты отказалась спуститься в зал и разделить трапезу со мной и Эвенелом, я забеспокоился. Уж мне ли не знать, что не в твоем характере прятаться в спальне, да и не хворала ты никогда… ни единого дня за всю жизнь. Вот я и решил подняться к тебе и выяснить, что случилось.

— У меня разболелась голова. Вот и все.

Ларк выглянула в коридор, чтобы выяснить, нет ли поблизости Стоука — ее «головной боли», но никого там не обнаружила. Захлопнув дверь и задвинув засовы, она прошла к столу и вскинула на отца глаза, ожидая продолжения.

Многие из тех, кто в разное время гостили в Сент-Вейле, поначалу принимали лорда Уильяма Мэндвила за человека ограниченного и недалекого, но Ларк отлично знала, что за его грубоватой внешностью скрывается на редкость проницательный ум. Когда отец смотрел на нее в упор — вот так, как сейчас, — она ощущала неприятный холодок, догадываясь, что он раскопал какой-то ее секрет.

— Почему ты запираешься? — спросил Уильям, заметив, с каким старанием дочь задвигает на двери засовы.

— Не хочу, чтобы ко мне среди ночи вломились подвыпившие люди Блэкстоуна.

— Скажи, ты опасаешься людей Черного Дракона или его самого?

— С какой стати мне опасаться его?

— Я, может, и стар, но зрение у меня еще острое. Когда Блэкстоун вслед за тобой выехал утром из замка, я видел, что он чем-то очень озабочен. Все то же озабоченное выражение оставалось у него на лице, когда вернулся. Он был до того рассеян, что сегодня на ристалище его едва не выбил из седла наш «квентин» — деревянный болван, которого используют для тренировки при бое на копьях. — Уильям запрокинул голову и расхохотался. Заметив, однако, что дочь не смеется, он серьезно сказал: — Между прочим, сидя за столом, Блэкстоун поглядывал на лестницу, которая ведет в спальни, а на Элен почти не смотрел. Думаю, ты, Ларк, занимаешь его куда больше, нежели твоя сестра. — Уильям дотронулся до руки дочери. — Для меня в этом нет ничего удивительного. Воину не сыскать подруги лучше тебя.

— По мне, так лучше умереть, чем стать его подругой. Меня тошнит при одной только мысли о том, что он будет мужем Элен.

— Откуда такая неприязнь? — Уильям нежно сжал руку дочери. — Не в твоих правилах, дочка, дурно отзываться о благородном рыцаре. Он, конечно, мужчина мрачный, ничего не скажу, но воин великий. И щедрый, кстати, — обещал подарить мне меч. Так что, полагаю, Блэкстоун вовсе не так плох, как ты думаешь. Ну а теперь поведай — что между вами было? Только имей в виду, я желаю знать правду.

Ларк прежде не лгала отцу, да и впредь не собиралась. Она решила рассказать ему самую суть, умолчав о той власти, которую возымел над ней Стоук.

— Надеюсь, отец, теперь ты уяснил себе, почему он подозревает меня — особенно после того, что случилось сегодня утром?

— Да уж, уяснил. — Уильям поморщился, и его глаза выразили неподдельную озабоченность.

— Только не говори матери, очень тебя прошу. Она, как обычно, станет во всем обвинять меня.

— Могла бы об этом и не просить. О таких вещах в присутствии Элизабет лучше помалкивать. Ты сама знаешь, ничего такого, что могло бы ее взволновать, я давно уже ей не говорю. В замке у меня только два доверенных лица — ты да Гован.

— Мне хотелось бы, отец, чтобы ты и Говану об этом не говорил. Чем меньше людей знает об этой интриге, тем лучше.

— Шила в мешке не утаишь. Рано или поздно люди обо всем проведают. К тому же у твоей матушки глаза как у ястреба, да и Элен ненаблюдательной не назовешь.

— Чтобы сохранить все в тайне, я постараюсь держаться подальше от Блэкстоуна, — сказала Ларк.

— И сколько же времени ты предполагаешь скрываться от него? — В глазах Уильяма вспыхнули зеленые искорки, а взгляд стал колючим и жестким.

— До тех пор, пока он не уедет отсюда, — криво улыбнулась Ларк.

— А не лучше ли тебе все-таки встретиться с ним? Помнится, я всегда учил тебя смотреть в глаза опасности, а не прятаться от нее. — В голосе Уильяма прозвучало разочарование. — По-моему, если ты не будешь скрытничать, то и у него не будет причин подозревать тебя.

— Мое присутствие будет лишь провоцировать его. Блэкстоун подозревает меня, и ничто не заставит его изменить мнение обо мне. К тому же я не хотела бы отвлекать Блэкстоуна от Элен, которая, кажется, к нему неравнодушна — хотя и не знаю почему. Так что прошу тебя в это дело не вмешиваться и ни к чему меня не принуждать!

— Что ж, буду разыгрывать из себя дурака и делать вид, что ничего не знаю. Но только до тех пор, пока Блэкстоун не решит, делать ему предложение Элен или нет, и не соберется восвояси. Если тебе к тому времени не удастся убедить Блэкстоуна в твоей невиновности, я сам поговорю с ним. Постараюсь доказать ему, что ты не имеешь никакого отношения к покушениям на его жизнь, а все случившееся — лишь цепочка совпадений, к сожалению, не слишком приятных. Я не потерплю, чтобы мою дочь обвиняли в том, чего она не совершала!

— Прошу тебя, не торопись с объяснениями. Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня между тобой и Стоуком пробежала черная кошка. Позволь мне самой все уладить, поскольку вся эта кутерьма поднялась из-за меня. Если Блэкстоун узнает, кто покушался на его жизнь, все подозрения с меня будут сняты. Остается только убедить его, чтобы он искал истинного виновника.