— Это всего лишь забота о ближнем, и ничего больше, — огрызнулась Мегги.

Весь последующий день Мегги старалась пореже заходить к Оскару. Всякий раз, когда она видела его беспомощное огромное тело, ее сердце сжималось: у молодого человека жар так и не спадал. Губы что-то беззвучно шептали, он беспокойно метался, и Мегги опасалась, что она что-то делает не то. Раны на его теле заживали плохо.

Однажды она нашла его лежащим лицом к стене, Оскар стонал. Мегги прикусила губу. Смочив тряпку, провела ею по широкой упругой спине.

Бессознательным движением сдвинула плед и увидела его обнаженную ногу. Девушка быстро накинула плед, но вид сильной, упругой плоти запечатлелся в мозгу. Сердце забилось… Мегги встала; встревоженная непривычным чувством. Она с трудом могла дышать.

Девушка сделала то, чего никогда не делала в своей жизни — сбежала. В своей комнате она упала на постель, проклиная усталость, любопытство и странный наплыв чувств. Потом нашла бутылку бренди, которую они хранили с мамой как реликвию, налила порцию, достойную леди, и осушила рюмку.

Тепло блаженно разлилось по телу. Но когда она выпила еще одну, перед глазами замаячил соблазнительный образ: широкие плечи, мускулы, длинные ноги. В груди вновь возникло непонятное чувство. Оно разливалось по телу, проникая в самые потаенные места. Мегги в ужасе смотрела на бутылку, затем спрятала ее обратно в сундук, словно стекло жгло пальцы.

Она нашла Мартина в комнатке Оскара и, сославшись на сильную усталость, объявила ему, что собирается выспаться этой ночью. Дав несколько инструкций, она пошла спать.

На следующее утро она встала совершенно спокойной. Взошло солнце, и Мегги прошептала молитву благодарности. Проверив больного и поручив Оскара Мартину, Мегги решила помочь дяде и матери. Дядя владел магазином и небольшой таверной. Люди к нему приходили не часто, но он стремился обслужить всех так, чтобы потом они опять наведывались к нему за продуктами. Мегги подумала, что это отвлечет ее от мыслей об Оскаре, да и сменить обстановку было просто необходимо. Но к вечеру спустился Мартин и встревоженным голосом объявил:

— Мисс, вы должны посмотреть, ему хуже и хуже с каждым часом!

— Кому? Вашему другу? — Мегги покраснела при воспоминании об Оскаре.

— Он слаб, как ребенок, ничего не понимает, горит в лихорадке.

— Но я же не могу сделать больше, чем вы, — сказала она, избегая взглядов окружающих.

— Нет, мисс, когда ухаживали вы, ему было лучше. Уверен: очень важно, когда лечит женщина, — красное лицо Мартина было с мольбой обращено ко всем. — У вас есть дар лечить. Все согласно закивали. Девушка отнекивалась: ей надо выспаться, но в конце концов обещала, что пойдет раз ее так просят.

Дела у Оскара действительно были плохи. Мартин помог девушке уложить джентльмена на подушку и влить в пересохший рот немного холодной воды. Она несколько раз позвала больного, чтобы убедиться, что он хоть что-то понимает. Кажется, он смог расслышать ее мелодичный голос и несколько успокоился. Мегги ясно видела, что Оскар похудел, мускулы обозначились более четко, глаза ввалились.

Девушка решила проветрить помещение: может глоток свежего воздуха поможет ему? Мегги поправила постель, подоткнула одеяло под Оскара и открыла окно. Свежий воздух тут же ворвался в комнату. От этого больному действительно полегчало.

Она провела с ним весь вечер. Стоило ей выйти, как через несколько минут — он начинал метаться, рискуя свалиться на пол. В конце концов Мегги была вынуждена провести ночь на стуле, постоянно прикладывая к горячему лбу Оскара влажный платок. Благодаря ей страшный жар у больного спал, и следующие сутки прошли спокойно.

Больной открыл глаза и благодарно смотрел на девушку. Но есть самостоятельно по-прежнему отказывался. Она покормила его с ложечки сначала бульоном, потом, спустя некоторое время, покрошила печенье в сок и попыталась дать ему. Он упрямо мотал головой. Она прижала его голову к груди, чтобы немного приподнять над кроватью, и заставила его проглотить немного этой смеси. Он вел себя, как ребенок. Настойчиво требовал ее внимания, словно она была обязана уделять ему все свои силы и время.

Однако Мегги чувствовала, что постоянно думает об Оскаре. В нем ей нравилось очень многое. Она пыталась вспомнить хоть что-то, чтобы вызвать в себе неприязнь к этому человеку, но почему-то не смогла. Поддаваясь женскому инстинкту, она вдруг мягко коснулась губами лба молодого человека, позволила пальцам пробежать по влажным спутанным волосам, которые оказались удивительно мягкими в отличие от курчавых жестких волос на груди.

— Пожалуйста, поправляйтесь, — прошептала она. — Я так устала, мне тоже надо отдохнуть.

Мегги искренне желала Оскару здоровья. Ей хотелось убежать от странного тревожного чувства, поселившегося в ней, избавить себя от обязанностей, вынуждавших быть рядом. Хотя… Ведь тогда она не сможет видеть его беспомощные руки, страдающее лицо… Эти мысли насторожили девушку, она выпрямилась, нервно сцепила пальцы. «Этот человек опасен для меня», — подумала она.

Когда на следующее утро Мегги появилась в комнате джентльменов, Мартин приветствовал ее словами:

— Он спит, мисс. Ему лучше.

Девушка положила руку на лоб Оскара, почувствовав, что кожа стала прохладной. С этого дня он пошел на поправку. Подопечный Мегги начал сам пить куриный бульон, потом захотел каши и, подобно маленьким капризным мальчишкам, просил девушку разговаривать с ним. Он требовал ее внимания, пытаясь подольше удержать подле себя. Она никогда не думала, что взрослые люди могут вести себя, как дети.

Все шло хорошо. Однажды утром Мегги объявила, что ей пора заняться помощью дяде по хозяйству, отчего у самой почему-то засосало под ложечкой. Но она повернулась к двери, чтобы выйти.

— Я могу поручить его вашим заботам? — посмотрела она на Мартина. — А сама буду время от времени навещать вас.

Оскар чуть приподнялся, предупреждающе взглянул на друга, чуть-чуть покачал головой, когда Мегги собралась уходить. И тут же вновь темные пряди упали на подушку. Мартин заморгал и умоляюще посмотрел на девушку.

— Ради бога, мисс, — он словно просил прощения. — Когда вы уходите, ему снова становится плохо. Не могли бы вы остаться, чтобы…

Голос Мартина звучал так умоляюще, что Мегги не выдержала и отправила его подышать свежим воздухом. Девушка и сама с удовольствием прошлась бы по улице. За окном в этот день так призывно светило солнце. Мегги подоткнула юбки, чтобы открыть маленькое окно. Свет проник в комнату и осветил ее.

Она не заметила, как открылись карие глаза, пристально глянули на девичью фигурку, на мягкий каскад искрящихся волос.

Когда Мегги спрыгнула на пол и оправила юбки, больной снова был неподвижен. Сжав руки, девушка посмотрела ему прямо в лицо. Точеные скулы, тонкий нос, упрямый подбородок. Она с трудом отвела глаза, а когда уселась на стуле и принялась штопать его одежду, то даже не заподозрила, что теперь он изучают ее.

Нежный овал лица, густые рыжеватые с матовым отливом волосы. Выбившиеся из-под чепчика шелковистые пряди обрамляли лоб и виски. Чистая кожа шеи оттенялась белоснежным кружевным воротничком, но взгляд Оскара скользнул по сводящим с ума округлостям груди, остановился на изящных руках, колдующих над шитьем. Она казалась такой невинной, почти девочкой, терпеливо ожидающей, когда больной проснется.

Оскар зашевелился, скинув одеяло с ног. Мегги вздрогнула, глаза широко раскрылись. Но лицо больного хранило спокойствие, и девушка облегченно вздохнула, встала и вновь накрыла его пледом.

«Почему при виде его обнаженных ног у меня так забилось сердце? Почему меня притягивает к нему, как к магниту?» — смущенно думала девушка.

Она перегнулась через постель, чтобы поднять катушку с нитками, которую уронила, когда открывала окно. Неожиданно больной заметался на кровати, коснувшись ее бедер, живота, груди. Мегги даже не сразу смогла отстраниться. Она быстро выпрямилась и снова села на стул, глядя на спящего мужчину.