– Витя, – спросила она, наверняка зная, что он не спит. – Как ты думаешь, мы ничего…?

– Ничего, – коротко ответил он, обнимая и прижимая ее к себе.

"Ох, так бы и лежала, так бы… "

– Ты не можешь этого знать, – возразила она вслух, впрочем, не оборачиваясь, чтобы его рука не покинула…

"Ох… "

– Могу, – послышалась ли ей интонация раскаяния в его голосе? – Я… Ну, в общем, я немного следил за тем, чтобы мы не наделали бед.

"Мужчина… мужчины… Они все такие. Во всяком случае, некоторые… "

– Значит? – спросила она, имея в виду последствия их "африканской страсти".

– Ну извини, – ответил он, по всей видимости, имея в виду совсем не то, о чем она спросила. – Я, видимо, вообще не способен утратить контроль над ситуацией, но…

– Глупости! – сказала она и чуть-чуть пошевелила бедрами, показывая, что совсем не сердится.

А за что ей было сердиться? За то, что он такой? Да она на него теперь и вовсе сердиться не могла.

– А что было-то? – спросила она и тут же прыснула, как девчонка, вспомнив старый-престарый анекдот.

"Мадам, после всего, что между нами было… "

– Да, ничего страшного, – успокоил ее Виктор, и в голосе его отчетливо прозвучало облегчение. – Сгорело несколько подстанций в пригородах Парижа и в Люксембурге, но это сущая ерунда. Шторм в Средиземном море, землетрясение в Иране… Впрочем, всего три балла по шкале Рихтера, да еще в Москве выпал снег. Остальное я снивилировал… и стекла тоже вставил.

Теперь он, кажется, улыбался, и его рука…

"Не останавливайся… "

– Ты чудо, – она действительно считала, что он чудо. – А…?

– Могло быть и хуже, – усмехнулся он и его губы на мгновение коснулись ее плеча. – Особенно в Португалии и в Питере, ну а с электричеством…

– Ох! – сказала она, вспомнив вдруг о "соседях", и даже похолодела вся.

– "Откат"! – она высвободилась из его объятий и села в постели, обернувшись к нему лицом.

– Не было "отката", – он не стал садиться, только перевернулся на спину и смотрел теперь на нее, откровенно любуясь и совершенно отказываясь волноваться. Глаза его сияли.

"Не было?"

– Что совсем? Но…

– Вероятно, теперь ты не "засветишься" даже случайно, – боже, как он на нее смотрел.

– Не смотри на меня так, – неискренно попросила она. – Я голая, – и сама заржала, как полная дура, но Виктор был совершенно невозмутим.

– Ты голая уже тридцать пять часов подряд, – уточнил он вслух.

– И откуда только силы берутся, – поддела она, имея в виду "каренинский" облик Виктора.

– Накопилось, – улыбнулся он. – Сделать тебе что-нибудь выпить, или пойдем позавтракаем?

Как ни странно, разговор начала Рэйчел. Но и без того, эта женщина-"тень" не на шутку интриговала Виктора, хотя сама этого, по-видимому, даже не замечала. По всем признакам, как колдунья, она была слабее Кайданова, уступая в этом смысле и Дженевре, и Персивалю, и Марию, но дело в том, что кое-что из того, на что она была способна, определенно находилось на уровне Шестой или даже Седьмой Ступени. И, судя по его собственным ощущениям, для нее это был не предел. Своей истинной силы женщина Германа еще не знала.

"Случай? – спрашивал он себя. – Возможно. Но с другой стороны…"

С другой стороны, Виктор полагал, что другую женщину Кайданов и не полюбил бы, и такая сага, как Рэйчел, с другим не пошла. Подобное – пусть и с противоположными знаками – тянется к подобному. Закон природы.

"Впрочем, законы природы мы нарушаем самим фактом своего существования".

– Я так понимаю, – сказала Рэйчел, когда нанятые Марием слуги убрали со стола и подали кофе. – Это ведь что-то большее, чем случайная встреча. Что-то случилось, ведь так? Но что?

"Еще и великолепная интуиция… И мозги, дай бог каждому!"

Задавая свой вопрос, женщина смотрела на Виктора, безошибочно выбрав из всех своих новых знакомых именно того, кто мог ответить на ее вопрос прямо сейчас.

"Или хотя бы попробовать ответить".

На самом деле, им всем пора было объясниться. Просто пока было некогда.

"Любовь, – без тени усмешки подумал он. – Но, кажется, время пришло".

– Вероятно, вы правы, Рэйчел, – сказал Виктор и, достав трубку, начал, было ее набивать табаком, но понял вдруг всю неуместность этого занятия, и трубку, до поры, отложил в сторону. – Я тоже думаю, что встреча наша была предопределена, и я даже догадываюсь кем, – он сделал колоссальное усилие, чтобы не посмотреть сейчас на свою Лису, но, похоже, она и так все поняла. – И следствия этого события, как круги на воде, коснутся не только нас, но и всех остальных.

– Ты хочешь сказать, – вступила в разговор Лиса. – Что не прейди я тогда к тебе в Замок…

– Все возможно, – у Виктора неожиданно появилась одна крайне интересная идея. Это было похоже на мгновенное озарение, но в присутствии Лисы его мозги были способны, кажется, и не на такое.

– Давайте посмотрим, – предложил он, еще раз полюбовавшись на свое "озарение", но теперь уже как бы со стороны. Идея ему определенно понравилась. – Хотите кое-что узнать о роли личности в истории?

– Да, – сказал Кайданов, с видимым интересом посмотрев на Виктора.

– А это возможно? – улыбнулась Рэйчел, даже не пытавшаяся казаться серьезной.

– Ничего невозможного нет, – усмехнулся в ответ Виктор, но отвечал он не Рэйчел, и не Кайданову, а Лисе, которая вслух ничего не спросила, но именно такой вопрос он видел сейчас в ее глазах. – Кое-кому я это когда-то уже объяснял. Там, где действует магия, не существует непреложных законов природы. Ведь так?

– Так, – неожиданно улыбнулся Кайданов, переходя, на русский. – Валяйте, Виктор, выкладывайте свой туз!

"Н-да… " – надо сказать Кайданов его тревожил не меньше, чем Рэйчел. Судя по тому, что видел и чувствовал Виктор, любовь кроила и перекраивала Германа настолько решительно и бесповоротно, что страшно становилось, потому что приходилось учитывать и истинную природу этого очень непростого колдуна, о которой кроме Виктора за этим столом никто, кажется, не подозревал. Впрочем, возможно, об этом догадывалась Рэйчел – ее тонкую интуицию со счетов сбрасывать не стоило – и в этом, возможно, и заключалось спасение Кайданова.

– А ты, что скажешь… Дебора? – теперь Виктор открыто смотрел на Лису, стараясь при этом сохранять полную непроницаемость. Ее силу всегда следовало принимать в расчет, а после прошедшей ночи, длившейся без малого двое суток, тем более.

– Не знаю, – без улыбки ответила она. – Я не уверена, что хочу это знать. Но ладно, если общество настаивает…

"Ладно, – мысленно повторил он за ней. – Пускай… Она сама-то понимает, что смотрит теперь на нас сверху вниз?"

– Ну что ж, – сказал он вслух. – Коли все согласны…

На этот раз "Хрустальный шар" дался ему не то, чтобы совсем без труда, но как-то обыденно просто, а ведь это, как ни крути, была Девятая Ступень, но, кажется, "воскрешение" и любовь не прошли для него бесследно. И для него тоже.

Над столешницей возникла прозрачная, наполненная искристым голубоватым сиянием сфера. Она повисла над центром круглого стола, за которым все они сидели, и начала медленно вращаться вокруг своей вертикальной оси, одновременно увеличиваясь в размерах, так чтобы каждый из присутствующих смог дотянуться до ее призрачной поверхности.

– Теперь, – сказал Виктор, поднимая руки. – Каждый из нас должен возложить ладони на этот шар, так чтобы касаться его поверхности всеми пальцами.

– А дотянемся? – С интересом спросил Кайданов.

– Дотянемся, – с усмешкой на губах успокоил его Виктор. – Шар всегда будет таким, каким требуется, чтобы все могли достать. Положите руки и думайте о своей жизни. О чем угодно, но вопрос о том, что случилось в Берлине два дня назад иметь в виду надо обязательно.