Кайданов попробовал кофе. Он оказался выше всех похвал, хотя сказать наверняка был ли он лучше, или хуже, того, что варил когда-то Гург, было невозможно. Прошло слишком много времени, чтобы их сравнивать. Точно так же дела обстояли и с коньяком. Напиток был великолепен и его "французское" происхождение не вызывало сомнений. Но был ли это то же самый коньяк или какой-то другой, Кайданов не знал. Впрочем, он и не стал забивать себе голову всей этой ерундой. Просто сидел, почти не вмешиваясь в общий разговор, пил кофе – первую чашечку, а потом и вторую, и третью – цедил помаленьку чудный коньяк Георга, курил и наслаждался совершенно невероятным для него, здесь и сейчас, покоем. Странное ощущение, прямо сказать необычное для Кайданова, но от того еще более "сильное" и, надо сказать, вполне им оцененное. Герману было хорошо и не хотелось никуда уходить, и возвращаться "к себе", озабоченному судьбой Лисы, полному страхов за Рэйчел, и вообще потерявшему вдруг все внутренние "ребра жесткости", никак не хотелось. Однако в тот момент, когда эта мысль или, вернее, это ощущение у него возникло, волшебство исчезло, и к Кайданову "вернулось сознание".

Увы, время бежит не только в реальном мире, в Городе оно тоже стремительно исчезает в бездонном колодце прошлого. Кайданов посмотрел на пустые чашечки из под кофе и коньячные бокалы, выстроившиеся перед ним на столешнице, бросил взгляд на заметно поредевшую публику в зале кофейни и решил, что пора возвращаться. Однако, вместе с реалиями обыденной жизни к нему вернулось так и не разрешенное визитом в Город беспокойство, и перед тем, как покинуть гостеприимного Георга, он решил сделать еще одну – пусть и безнадежную – попытку прояснить ситуацию.

– Я разыскиваю одну сагу,[53] – сказал он вставая. – Может быть, кто-то из присутствующих сможет мне помочь?

– Назовите имя, сударь, – предложил из-за стойки Георг. – Возможно, эта дама успела уже здесь побывать…

– Ее зовут донья Рапоза Пратеада, – сказал Кайданов, чувствуя непривычную неловкость. – Она из старожилов, так что, возможно…

– Нет, – покачал головой Георг. – Такой саги здесь не было.

– Как вы сказали вас зовут? – неожиданно подал голос сидевший с Наблюдателем "тайный советник".

– Чел, – представился Кайданов, подходя к их столику. Он уже заметил, как блеснули неожиданным интересом обращенные к нему глаза Наблюдателя.

"Они что-то знают".

– Я Виктор, – сказал незнакомец и обозначил сдержанный поклон. – А это господин Наблюдатель, – он чуть повел рукой в сторону своего компаньона. – Присаживайтесь, Чел, поговорим.

– Спасибо, – кивнул Кайданов, садясь на свободный табурет. Было очевидно, что поговорить его позвали не просто так.

– Вы давно в Городе? – спросил Виктор.

– Это имеет значение?

– Возможно.

Что-то в интонации Виктора или в том, как он смотрел сейчас на Кайданова, заставляло думать, что вопрос задан не из пустого любопытства. А Герман обратил еще внимание и на то, что Виктор говорил сейчас очень тихо, так, чтобы никто посторонний их не услышал, но при этом совершенно игнорировал факт присутствия за столом по-прежнему молчавшего Наблюдателя, про которого было известно только то, что он всегда знает чуть больше других. И Кайданов решился второй раз за вечер – и на этот раз совершенно осмысленно – нарушить незыблемые правила конспирации. Однако Виктор его опередил.

– Я сильно ошибусь, если предположу, что вы появляетесь в Городе лет двадцать пять? – спросил он все тем же чуть суховатым голосом чиновника.

– Откуда вам это известно? – Кайданов был потрясен точностью диагноза, но вида не подал.

– А мне и неизвестно. Просто подумалось, а вдруг?

– Вдруг что? – Кайданов достал из воздуха сигарету, чтобы получить возможность делать обоснованные паузы в разговоре, который неожиданно приобрел очень интересный характер.

– Вдруг мы были знакомы в другой жизни, – по губам Виктора пробежала тень улыбки, но и только.

– В другой жизни, – повторил за ним Кайданов и затянулся.

"Кто?" – сомневаться, что перед ним кто-то из тех, кого он когда-то знал под другой личиной не приходилось. Это был не новичок. Неофиты так себя не ведут и так не говорят. Вопрос лишь в том, кто это и насколько хорошо они знакомы?

– И какое же имя приходит вам в голову в связи с этой фантазией? – спросил он вслух.

– Что-то связанное с электричеством, – уже откровенно усмехнулся Виктор.

"Он знает, что я Фарадей. Но откуда?"

– Вы знаете Рапозу?

– Знал.

Что должно было означать прошедшее время?

– По некоторым данным, – неожиданно заговорил Наблюдатель. – Донья Рапоза сюда больше не придет.

– Она…?! – сдержать эмоции оказалось практически невозможно.

– Не знаю, – покачал головой Наблюдатель. – Не исключено, но достоверных известий о ее смерти нет.

– Однако сюда Рапоза больше не придет, – твердо сказал Виктор, подчеркнув интонацией ее псевдоним. – Никогда.

И в этот момент Кайданов, который совсем уже собрался задать несколько совершенно необходимых в данной ситуации вопросов, почувствовал за спиной движение, очень своеобразно отразившееся в глазах обоих его собеседников, и оглянулся. В кофейню Гурга вошла женщина невероятной красоты, но дело даже не в том, какое у нее было лицо или фигура. Казалось, сюда, в сумрак иллюзорной кофейни, пришла эльфийская принцесса из еще более иллюзорного мира американского кино. Высокая, стройная, золотоволосая и голубоглазая стрига была затянута в черную кожу, из под которой виднелись лишь спускавшиеся до великолепных бедер воительницы длинные полы серебристой кольчуги. Из-за ее левого плеча выступала украшенная драгоценными камнями рукоять меча, а над коленом охватывающими ногу кожаными расшитыми серебром ремешками были закреплены ножны, в которых покоился кинжал.

"Н-да…"

– Простите, Чел, – сказал за его спиной Виктор. – Но этой даме я отказать в разговоре не могу. Здравствуй, Дженевра! Я рад тебя видеть.

– Я на месте, – сказала женщина, коротко поклонившись. – И я одна. Я и еще трое.

"О чем она? – Удивился Кайданов, услышав резкий с каким-то гортанным клекотом голос женщины. – Если она одна, то при чем здесь трое?"

– Время? – между тем, совершенно не удивившись ее словам, спросил Виктор.

– Думаю, сейчас уже около девяти.

– Девять, – задумчиво повторил Виктор. – Гектор не успеет, и Марий тоже. Возможно, Персиваль… Он очень старается, знаешь ли… Впрочем, неважно. Жди до полуночи, – сказал он снова изменившимся голосом. – Если никто больше не придет, ставьте круг. Ты понимаешь, о чем я говорю?

"Они обсуждают что-то очень важное при свидетелях, но их это, кажется, совершенно не волнует".

– Да г…, – коротко кивнула Дженевра.

"Что она хотела сказать, но не произнесла вслух? Имя или…?"

То, что такая женщина могла бы назвать Виктора господином, причем в истинном смысле этого слова, в голове Кайданова совершенно не укладывалось, но, кажется, он стал свидетелем чего-то из ряда вон выходящего.

– Без шума уже не получится, – продолжил Виктор, получив утвердительный ответ. – Но нам теперь не до жиру, не так ли? Вернее, не до жиру мне. Сама понимаешь.

– Понимаю.

– Но если вы все сделаете правильно, я успею вмешаться.

– Но правильно ли то, что я могу сделать?

– Ты имеешь в виду ту лакуну, – кивнул Виктор. – Я думал об этом и полагаю, что знаю, что там пропущено.

– Я слушаю вас, – женщина впервые позволила себе проявить нечто вроде волнения, однако Кайданову показалось, что будь на ее месте кто-нибудь другой, чувство это можно было бы определить, как очень сильное.

– Кровь, – сказал Виктор, и от удивления Кайданов даже на него оглянулся. Он просто перестал понимать хоть что-нибудь.

– Жертвенная кровь? – Дженевра осталась совершенно невозмутима, лишь вопросительно подняла бровь.