Одеждой наполнялись целые мешки для мусора. Симона Симмонс — целительница и подруга принцессы, которая приходила к принцессе почти каждый день, получила немало из вещей принцессы. Однажды, когда Симона была у принцессы, та предложила ей взять что-нибудь.

— Как? Вы предлагаете мне забрать эти мешки с одеждой? — спросила удивленная Симона.

— Нет, — ответила принцесса. — Это для Пола.

Я унес по крайней мере три мешка с одеждой, сумочками и туфлями для Марии. А наши сыновья донашивали одежду Уильяма и Гарри.

Принцесса делала подарки даже незнакомым людям. Как-то мои сыновья играли с американским подростком Биллом. Мы с принцессой шли мимо, и она остановилась поболтать с ним. Затем она велела мне найти для него ее фотографию, которую она подписала, а мне велела вставить в рамочку.

Как и горничная-филиппинка, полицейские не могли поверить своим глазам, когда у нас в гардеробе нашли костюмы принцессы, которые та отдала Марии, когда увидели коробку с дисками, статуэтки на моих полках, когда обнаружили письменный стол Александра. Они не могли поверить, что принцесса сама подарила мне более четырехсот вещей.

И даже родственники принцессы не представляли, насколько щедрой может быть Диана по отношению к почти чужим людям. Леди Сара Маккоркодейл позже сказала, что, по ее мнению, у меня, дворецкого, должна была быть лишь одна фотография принцессы с автографом и пара запонок. Странно, что после этого они обижались, когда я говорил, что друзья знали принцессу лучше, чем ее родственники.

На Пасху принцесса вместе с детьми вернулась в отель «К-Клаб» на Барбуда. В мае — отправилась на три дня в Пакистан в гости к Имран Хану и его жене Джемайме — дочери подруги принцессы леди Аннабел Голдсмит. Принцесса хотела больше узнать об исламе. Куда бы она ни поехала, она по три раза в день звонила мне, как, я полагаю, и другим своим друзьям. Не представляю, честно говоря, что бы она делала, если бы потеряла свой сотовый. Она болтала по нему почти без перерыва.

Пока ее не было, я помогал освоиться в Кенсингтонском дворце новому младшему дворецкому, которого принцесса наняла, чтобы было кому выполнять рутинные обязанности, на которые у меня не хватало времени. Его звали Крейг Уэллер. Ему было двадцать три года, и он был отлично вышколен в Букингемском дворце. С его появлением моя жизнь стала значительно легче.

Когда принцесса вернулась из Пакистана, она выдала мне большой секрет. Она не должна была мне рассказывать об этом, но не смогла удержаться. Думаю, она честно боролась с собой минут пять, а потом сдалась и решила со мной поделиться радостью.

— Пол! Пол! — закричала она еще с лестницы. — Я расскажу тебе секрет!

Когда она добежала до буфетной, секрета уже не было. Я был озадачен. Обычно она делилась со мной тайнами не в такой форме. Помню, как принцесса, на которой в тот день был голубой костюм от Шанель, сказала: «Тебя наградят медалью, Пол!». Затем она рассказала мне, что, по личному распоряжению Ее Величества, меня наградят медалью королевы Виктории.

— Давно пopa! — закончила принцесса. — Сам понимаешь, что ты пока не должен об этом знать. Но ты же знаешь все мои тайны, вот я и не удержалась. Я так за тебя рада, Пол!

Я был потрясен. В честь своего дня рождения в июне королева собиралась наградить меня за двадцать один год королевской службы. Значит, она, наконец, решила поощрить меня за то, что я выгуливал ее девять собак.

Кажется, принцесса радовалась даже больше, чем я.

— После награждения, — сказала она, — я поведу тебя к Маре (ресторан «Сан-Лоренцо»). Там мы отметим это событие шампанским.

Когда 17 июня официально объявили о награждении, принцесса, которая в это время была в Вашингтоне — она ездила поздравить с восьмидесятилетием Кэтрин Грэм, — прислала мне телеграмму: «Тысяча горячих поздравлений в честь получения медали. Мы с мальчиками за тебя ужасно рады! С любовью, Диана, Уильям и Гарри».

Утром 6 июня — в день, когда мне исполнилось тридцать девять, я вошел в свою буфетную и обнаружил на столе коробку с подарком, а на ней конверт. В коробке оказались золотые часы «Лонжин» на черном кожаном ремешке, а в конверте — послание: «С днем Рожденья! Желаю счастья! С любовью, Диана».

1 июля, когда принцессе исполнилось тридцать шесть, Кенсингтонский дворец снова стал похож на цветочный магазин. Цветы стояли во всех вазах, какие только нашлись во дворце. Джанни Версаче прислал шестьдесят белых роз, а Джорджо Армани — двенадцать крупных лилий. Принц Уэльский прислал из Хайгроува большую ароматическую свечу. Мохаммед Аль-Файед — владелец сети магазинов «Хэрродз» — кожаную сумочку. Первой ей позвонила мачеха, Рейн Спенсер, затем ее поздравила по телефону Люсия Флеча де Лима. У себя в Вашингтоне она специально проснулась в три часа ночи, чтобы успеть поздравить принцессу одной из первых — в восемь часов по британскому времени. Вот что значит настоящие друзья.

По долгу службы я должен был догадываться не только о желаниях принцессы, но и о том, чего хотят молодые принцы. Уильям и Гарри знали, что подарки к Рождеству мать выбирала им вместе со мной, и, наоборот, в тайне от принцессы Дианы я выбирал от их имени подарки ей. Так что я, как всегда, выбирал ей подарок на тридцатишестилетие. Я знал, что надо купить. Ее подруга, целительница Симона Симмонс, рассказала ей о целебной силе кристаллов (она и сама носила на шее массивный хрустальный шар), и с ее подачи принцесса начала собирать прозрачные полудрагоценные камни. По совету Симоны я отправился к специалисту по камням и минералам в Челси. Его магазин находился недалеко от школы, в которой учился мой старший сын. Там все сверкало и переливалось. Но взгляд мой упал на каменную башню в восемнадцать дюймов высотой, которая стояла на одной из полок. Передней стены у нее не было, чтобы можно было заглянуть внутрь, где сияли фиолетовые и лиловые кристаллы. Я сразу понял, что принцессе это страшно понравится. И, не сомневаясь, купил башню, несмотря на цену в 500 фунтов. Когда Уильям приехал из Итона на выходные перед ее днем рождения, он пробрался ко мне в кладовую на первом этаже, пока принцесса была наверху в гостиной. Двумя руками я вытащил сверкающую башню из коробки. Уильям засиял.

— Это просто чудо, Пол! — объявил он.

Как только я завернул башню в подарочную упаковку, Уильям крепко схватил ее двумя руками и потащил наверх.

— Уверен, что донесешь, Уильям? — спросил я, глядя, как он пошатывается от такой тяжести.

Несколько минут спустя я услышал треск разрываемой бумаги, шорох — когда бумагу смяли, и радостный крик. Башня понравилась принцессе. Она поставила ее на каминную полку в гостиной.

По примеру принцессы мой младший сын Ник тоже начал коллекционировать кристаллы. Она показывала ему свои кристаллы и он как завороженный слушал ее рассказы об их магической силе. Ник принес с собой во дворец и свою коробочку, в которой на вате были уложены его кристаллы, чтобы показать принцессе. Я не мог сдержать улыбки, глядя, как мой девятилетний сын беседует с принцессой. Она сидела на краю дивана и разглядывала его сокровища. Оба они с головой ушли в разговор о камнях. Ник объяснял ей, как важно мыть, натирать и заряжать кристаллы свежей энергией.

— Их надо класть на свет, Принцесса, — «учил» он. Принцесса поручила сыну своего дворецкого важное дело. Она выдавала ему кое-какие из своих кристаллов, он нес их домой, мыл в теплой мыльной воде, на ночь клал под яркий свет настольной лампы, а на следующий день спешил во дворец, чтобы объявить принцессе о том, что ее кристаллы теперь заряжены.

В награду за «работу» принцесса подарила ему розовый камешек и велела положить его на тумбочку у кровати, чтобы он навевал сон.

— Перед сном я кладу на тумбочку точно такой же кристалл, — пояснила она. — Теперь и ты так делай.

А затем она пообещала нечто, чего Ник стал ждать с нетерпением:

— Когда мы все вернемся после лета, я поведу тебя на фабрику и мы выберем для тебя большой-пребольшой кристалл.