С самых первых дней своего брака принцесса Диана мечтала об уютном семейном гнездышке, поэтому она тщательно выбирала ковры, шторы и декор для своих новых домов. Почти каждые выходные она отправлялась в Хайгроув, чтобы проверить, как там идут дела. А еще она занялась наймом прислуги, рассчитывая на свои теплые отношения со слугами в Букингемском дворце. Однако леди Диана очень скоро поняла, что нанять себе прислугу из штата королевы не так-то просто. Однажды она через офицера охраны Грэма Свифта попросила Марию Косгроув перейти к ней камеристкой. Но в феврале 1981 года Марию повысили в должности, и она стала горничной герцога Эдинбургского. Ей очень хотелось перейти к принцессе, но об этом узнала леди Сьюзан Хасси, придворная дама королевы. Марии не оставили выбора. Ей сказали, что она не может отказаться от этой должности. Поэтому принцессе пришлось взять в Кенсингтонский дворец двух других союзников: горничную из Детского крыла Эвелин Дагли в качестве камеристки и Мервина Уайчерли в качестве шеф-повара.

В то время принц с принцессой вели тихую, размеренную жизнь. Они ходили в оперу и на балет, иногда общались с друзьями принца Чарльза, но не любили шумные компании и не охотились за развлечениями. Принцесса еще не обладала той уверенностью, которой прославится позже, не было в ней и настойчивости, которой позже будут бояться некоторые слуги. Она была робкой, изо всех сил пыталась привыкнуть к королевскому окружению, но отлично понимала, как ей повезло. Пока однажды ее не привела в ужас выходка одного из слуг — тогда она поняла, что ее любят далеко не все.

Принцесса обсуждала с одним из старших слуг расписание для персонала, и разговор зашел о том, кто справляется, а кто нет со своими обязанностями. Он стоял напро-тив принцессы, которая, покраснев, старалась показать, кто здесь главный. А он считал, что ему лучше знать, чем какой-то там бывшей-воспитательнице-в-детском-саду, его новой начальнице. Он начал злобно кричать на нее, бесноваться. Принцесса стояла у стены. Он вдруг подался вперед и уперся руками о стену по обе стороны от ее лица. «Черт подери, если бы вы не были такой занудой, мы бы работали куда усерднее», — сказал он. Прошло несколько недель, и он больше не работал у принца и принцессы.

Самым тяжелым ударом для принцессы Уэльской была трагическая смерть принцессы Монако Грейс, которая погибла в автокатастрофе 13 сентября 1982 года. Принцесса Грейс вместе с дочерью, принцессой Стефани, направлялась из Рок Ажель — поместье Гримальди, такое же, как Балморал для английской королевы, — обратно в Монако. Проехав всего две мили, их «ровер» не вписался в крутой поворот в 180 градусов и упал со скалы, пролетев сто футов вниз по склону. Принцесса Стефани выжила, а вот ее мать умерла в Больнице Принцессы Грейс. Потом долго обсуждали, исправны ли были у машины тормоза и работал ли ручной тормоз.

Когда королевская семья узнала об этом, принцесса Уэльская была в Балморале. Леди Диана бросила все дела и срочно выехала на похороны своей подруги без принца Чарльза. Это была ее первая поездка за границу без мужа, она отправилась в Монако в качестве представителя королевской семьи.

Принцесса никогда не забудет женщину, которую она называла просто Грейс. Она будет часто говорить об ее элегантности и чувстве стиля. Она всегда будет считать, что ее смерть — это трагическая потеря для всего мира. У леди Дианы даже появится белое шифоновое платье без рукавов, которое она назовет «платье Грейс Келли», потому что оно «такое красивое и элегантное».

КОРОЛЕВА И Я

Если принцесса не могла поверить, что очутилась вдруг в роскошном и удивительном мире королевского дворца, то я думал о том же. Часто, сидя возле узкого окна моей комнаты и глядя на Лондон из-под крыши Букингемского дворца, я вспоминал мощеные улицы Чепл-роуд и размышлял о том, как бы повернулась моя судьба, если бы я остался в отеле «Уэссекс».

Я был счастлив, что имею возможность работать под началом королевы. Из окна открывался такой вид, что перемены в моей жизни казались просто невероятными: перспективу улицы Мэл, перед ним — памятник королеве Виктории, за ним арка Адмиралтейства, зелень Сент-Джеймсского парка, расцвеченная летом синими и белыми пластиковыми стульями, а вдали высится Биг-Бен. В детстве на меня больше всех повлияла мама, во взрослом возрасте — королева.

Жизнь каждого человека формируется под влиянием множества людей и событий, а меня судьба забросила в самое сердце королевской фамилии, и я страстно впитывал все, что видел. Я брал пример с самой королевы. Я учился ее терпеливости, честности, спокойствию и любви к людям, но самое главное — вере в то, что человек должен всегда выполнять свои обязанности, и выполнять их на отлично.

Как моя мать посвящала свою жизнь людям с Чепл-роуд, так и королева ставила заботу о стране и своем народе превыше всего. И я был только маленьким винтиком в машине дворцовой жизни, без отлаженной работы которой невозможно нормальное существование королевы. Сколько раз мне хотелось, чтобы мама увидела, как я выполняю свои обязанности, но работа слуги во дворце проходит за закрытыми дверями. Мало кто знает, каких усилий стоит нам, слугам, выполнять свои обязанности. Ведь наш труд должен быть не менее слаженным, чем движения танцоров в балете. Никто не кричал нам «браво!», но улыбки королевы или просто благосклонного кивка было достаточно, чтобы ощутить чувство громадного удовлетворения.

У нас была отрадная возможность приобщить к этой жизни и своих родных. Немногие сыновья могут позвонить своей матери и пригласить ее на встречу с королевой и другими членами королевской семьи. К этому времени в доме на Чепл-роуд уже появился телефон, и мы с мамой могли перезваниваться.

— Не могу поверить, что ты звонишь мне из Букингемского дворца!

Она была за меня ужасно рада. Я рассказывал ей, как проходит мой день, и ясно представлял, как она сидит, вцепившись в трубку, и непрерывно курит. Даже то, что я подаю чай королеве, потрясало ее до глубины души.

В свой первый год в должности личного лакея королевы я никак не мог дождаться Рождественского бала, который проходил либо во дворце, либо в Виндзорском замке, куда приглашались родственники слуг.

— Мама, имею честь от своего имени и от имени королевы пригласить тебя на Рождественский бал, — торжественно объявил я.

Она так громко закричала от радости, что, думаю, ее вопль услышали даже шахтеры в шахтах и в ужасе повыскакивали на поверхность.

— Я бы с радостью, Пол, но… наверное, мне лучше туда не ходить. Я не хочу тебя позорить.

— Мама, что ты говоришь! Там будут матери всех слуг, такие же, как ты. И вообще, я же буду с тобой.

Она сняла с семейного счета чуть не все деньги и купила себе длинное, простое вечернее платье с цепочкой на поясе. На бал она надела его с ажурной шалью. Она рассказала всему поселку, что идет на бал к королеве. Ни один человек из поселка ни разу не видел королеву вживую.

На балу мама трепетала от одного вида парадных залов, не говоря уже о присутствии членов королевской семьи. Она не могла поверить, что находится в одной комнате с королевой, герцогом Эдинбургским, принцем Чарльзом и принцессой Анной.

— Я чувствую себя Золушкой, — сказала она мне, — а ты — мой Прекрасный принц!

Она взяла меня под руку, и мы вместе вошли в зал. Когда королева пошла по залу, здороваясь с родственниками слуг, я подумал, что мама не выдержит.

— Хочется курить, — нервно заметила она, и я крепче сжал ее руку.

— Здравствуй, Пол, — сказала королева, подходя к нам, «Мама, ты слышала? — спросил я про себя. — Она называет меня Пол». Мне очень хотелось, чтобы мама обратила внимание на то, как запросто со мной держится королева, но она, видимо, просто оцепенела, уставившись на бриллиантовое колье королевы.

Но Ее Величество умеет сделать так, чтобы собеседник не стеснялся. Она заговорила с мамой о шахтерах и о Дербишире. Мама улыбалась. Позже она призналась, что не могла отвести глаз от колье королевы. Она никогда в жизни не видела настоящих бриллиантов, тем более в таком количестве.