— А она-то была верна тебе, Элхар? Верность должна быть обоюдной, иначе один становится либо марионеткой, либо кукловодом. Я… я попытался быть верным моим друзьям.

После второй вспышки Мышка тихонько открыла защелку потайной двери и осторожно вползла в комнату. У нее, единственной из всей компании, не мельтешили перед глазами черно-зеленые искры, после того как Минцера убила Исиву. Пока Элхар боролся с управляющей, Мышка подобралась к Цитанеку. Она только начала развязывать узлы на веревках, а телохранитель уже угрожающе навис над ним, приставив нож к горлу. Тогда она с разбегу ткнула его в грудь.

Все еще полуослепший, Элхар от неожиданности выронил нож, но успел рукой схватить ее за рубашку. Изогнувшись, девочка выскочила из рубахи, как змея из своей кожи, оставив ее в руках Элхара, и отбежала подальше от него. Он пошел к ней, но через два шага рухнул на колени, зайдясь кровавым кашлем.

Мышка увидела отблеск света на металле и кинулась за отлетевшим ножом. Сжимая его в руке, она подошла поближе и остановилась в десяти шагах от Элхара. На его лице появилось удивление.

— Кто ты такая? — выдохнул он.

— Я Верность, — отчетливо сказала Мышка, — и Возмездие. — Она наблюдала, как глаза Элхара начали затуманиваться, а лицо — расслабляться. — И Умиротворение, — добавила девочка уже чуть мягче. И тут Элхар упал, медленно и тяжело, как подрубленное дерево. Но Мышка была уверена, что перед смертью на его лице мелькнула улыбка.

— Мышка? — неуверенно сказал Цитанек. — Я тебя не вижу.

Девочка подбежала к нему и перерезала веревки ножом Элхара.

— Быстрее, быстрее, — шептала она. — Возьми меня за руку, я тебя поведу.

— Но как же Филин? — запротестовал Цитанек.

— Минутку, — резко ответила она. — Я не могу делать все сразу.

Пока она вела Цитанека к потайному проходу, Осел и Норка отвязали Филина и поднесли его обмякшее тело к секретной панели.

— Что с ним? — спросила Норка. — Мне кажется, что он не без сознания. Филин!

От ее прикосновения мальчик дернулся и свернулся в клубок.

— Филин! — закричали Мышка, Норка и Хорек.

Цитанек забрал мальчика у воровки.

— Филин. — Это была мольба, исполненная боли. — Филин, — повторил он, но мальчик не откликался. — Филин, вернись! Не бросай меня. Ты мне нужен. Филин!

Хорек вынул из кармана камень Ветровеи. В темноте прохода он сиял ярким светом. В этом жутком сиянии Цитанек с отчаянной надеждой смотрел, как Хорек вкладывает камень в ладонь Филина. На секунду Филин сжал камень, но потом его рука обмякла. Камень выпал. В проходе повеяло ветром и запахло дождем. Цитанек склонил голову в невыразимой боли.

Норка осторожно дотронулась до его плеча.

— Мы не можем оставаться здесь.

Молодой Лорд поднял неподвижное тело Филина и молча пошел за ней. Они были на полпути к Королевским покоям, когда Филин вдруг прикоснулся к щеке друга.

— Цитанек? — жалобно спросил он. — Я не вижу тебя.

— Я здесь, Филин, — заверил его Цитанек, и в его голосе прозвучало облегчение. — Ты в безопасности.

Филин тихо сидел у окна в гостевой комнате в Королевских покоях. Он подставлял лицо солнечному свету. Было очень тепло, и из садов тянуло сладковатым ароматом цветов. Он слышал, как позади него открылась дверь.

— Цитанек? — спросил он, не оборачиваясь. Это все равно было бесполезно.

Дверь закрылась. Шаги приблизились: это была походка не Цитанека. Перед внутренним взором Филина появилось лицо.

— Ваше Величество.

Король бережно обнял его за плечи и сказал:

— Тебя трудно удивить, Филин. Эх, мальчик, — вздохнул он. — Я даже и не знаю, как просить тебя об этом: но, пожалуйста, помоги. Я получил письмо от герцога Гитива. Он наотрез отказывается стать представителем Дома в Совете. Он назвал трех возможных преемников: один настолько извращенный, что даже Зарехаф перед ним меркнет, второй — очень доверчивый и продажный, третий — Цитанек.

Филин сглотнул слезы.

— Кериден считает, что мне обязательно нужно тренировать мой дар. Вы сказали, что меня трудно удивить, Ваше Величество, но мое внутреннее зрение еще очень ненадежно. Арра говорит, что я могу научиться управлять даром. Но и она, и Кериден полагают, что мне нужно поучиться в Школе Келланда в Каледане. Цитанек собирался поехать со мной. Что он сказал, когда вы назначили его?

— Я его еще не назначил. Филин, я не сделаю этого без твоего разрешения.

— Моего разрешения? Но это же абсурд. Вы же Король.

— Верно. Но я в большом долгу перед тобой, Филин. Если бы не ты, Арра погибла бы. Ты и твои друзья спасли мое королевство, мою корону и мою жизнь. Ты дорого заплатил за это. Поэтому ты, наверное, догадываешься, как мне нужен союзник в Совете: кто-то умный, порядочный и преданный. Но я в таком долгу перед тобой, Филин, что не могу — и не буду — отнимать у тебя больше, чем ты сам готов дать. Итак, можно мне его назначить, Филин?

Филин задумался; в голове его мелькали серебристые образы: Цитанек, чуть повзрослевший, сидит за столиком хассе с Королем и смеется; на шее у него золотая цепь Советника. Что-то перевернулось в душе Филина. Он склонил голову, чтобы не выдать слез.

— Как будет угодно Вашему Величеству.

Кетиран покрепче сжал его плечи.

— Филин, — протестующе сказал он.

Филин поднял голову. Щеки его были влажными от слез; но голос звучал ровно, когда он, вздохнув, сказал:

— С моего благословения.

Он не видел боли в глазах Короля, но слышал дрожь в его голосе:

— Спасибо, Филин.

Бараглафский Двор целую неделю обсуждал смерть Исивы Гитив от руки управляющей. Удивляло не столько убийство Исивы (остряки шутили, что странно то, что она вообще столько времени прожила), сколько то, что убила ее Минцера, как казалось, безгранично преданная своей Миледи. Но если убийство Советницы Гитив всех взбудоражило, то поиски преемника в Совете вызвали настоящую бурю. Вопреки всем ожиданиям, герцог, сын Исивы, отказался занять место в Совете. Тогда Ученый Король назначил своего кузена (и своего возможного наследника) Цитанека Анжибар-Гитива. Цитанек сразу поразил всех, выдвинув на первом же заседании Совета три возмутительных предложения: во-первых, неформальную организацию портовых рабочих признать законной Гильдией, а ее создателя, человека, известного под именем Акулья Наживка, именовать Мастером Гильдии портовых грузчиков; во-вторых, в знак высшего благоволения позволить использовать Королевский герб на вывеске грязной Трущобной таверны под названием «Улыбка Троллопа»; и в-третьих, с девяти Домов Советников взыскать сумму в 9000 империалов на обустройство школ в Трущобах и портовом районе, чтобы дети бедняков тоже могли учится читать и писать.

Никаких решительных противодействий предложения Цитанека не вызвали, хотя последовало оживленное обсуждение. После заседания Кетиран и Цитанек застали Арру и Мышку за сборами Филина.

Когда они пересказали, что происходило на первом в жизни Цитанека заседании Совета, Арра удивленно подняла брови:

— Должно быть, ты их очень озадачил. О чем ты думал, Цитанек?

Филин усмехнулся.

— Это же ясно, как день. Он просто хотел дать понять этой счастливой семейке змеюк в Совете, что им гораздо удобнее иметь во главе государства Ученого Короля, чем его, Цитанека.

Цитанек по-дружески обнял Филина за плечи.

— Угадал! — сказал он. — О, боги, как я буду скучать по тебе, Филин.

Глотая слезы, Филин прижался к Молодому Лорду и всхлипнул.

— Я тоже буду по тебе скучать, — признался он. — Но Арра сказала, что меня отпустят на каникулы через год. А если я буду очень-очень стараться, то, может быть, мне больше и не надо будет уезжать.

— Тогда, парень, очень-очень старайся. Год я как-нибудь выдержу, а вот два года без тебя я не смогу.