— Что такое? — удивленно воскликнул Рашас. — Разве служанки не сказали тебе?.. Черт возьми, эти варвары никогда ничего не могут сделать как следует. Тебе надо облачиться в одежду Беседующего, принц Гилтас.

Наверное, ты не правильно понял…

— Я все правильно понял, сенатор, — произнес Гил.

Его руки были как лед. Во рту пересохло, и Гил боялся, что голос может сорваться, а это испортит его тщательно подготовленную речь. Но теперь этому не поможешь. Надо продолжать и постараться сделать все как можно лучше. Надо попытаться исправить те глупости, которые он натворил.

— Я не собираюсь становиться Беседующим, сенатор. Я отказываюсь давать обет; Гил остановился, ожидая, что Рашас начнет спорить, смеяться над ним, увещевать или умолять его.

Но Рашас молчал. С непроницаемым лицом он скрестил на груди руки и ожидал, что еще скажет Гил.

Юноша облизал сухие губы:

— Наверное, сенатор, ты думаешь, что раз я вырос не в Квалинести, значит, я не знаю наследия моего народа, его преданий. Но это не так. Мне все известно о церемонии коронации Беседующего-с-Солнцами. Мать все мне объяснила. И я знаю, что для этого необходимо кое-что. Беседующий дает обет по своей собственной воле.

Гил сделал ударение на последних словах. Речь вышла попроще, чем он хотел вначале. И Гил был настолько поглощен ею, что не смог понять, что реакция Рашаса — или отсутствие видимой реакции — предвещает неприятности.

— Я не дам обет, — заключил Гил. — И не стану Беседующим. Я не заслужил такой чести.

— В этом ты чертовски прав, — неожиданно сказал Рашас. Его голос был мягким, но в нем клокотала сдерживаемая ярость. — Ты всего лишь высокомерный маленький кровосмешенец. Твой отец — выродок. Он никогда не узнает имени человека, который зачал его в чреве матери проститутки. Надо было изгнать его за этот позор. Я говорил, что так и надо сделать, но Солостаран был мягкосердечным дряхлым идиотом. А взять твою собственную мать! Разве порядочная эльфийка надевает доспехи и едет сражаться, как мужчина? Не сомневаюсь, ей очень нравилось быть окруженной день и ночь столькими солдатами! Да она не что иное, как солдатская потаскушка. Только полуэльф мог взять ее в жены после того, как она со столькими куролесила!

С такой достойной родословной позволить тебе дышать воздухом Квалинести — значит оказать тебе незаслуженную честь, принц Гилтас! Рашас усмехнулся, когда произносил имя Гила. — И у тебя, о боги, хватает дерзости отказываться

— отказываться! — становиться Беседующим! Да ты должен стоять передо мной на коленях и плакать от счастья, что я вытащу тебя из грязи и облагодетельствую!

Пораженный в самое сердце, Гил в ужасе смотрел на сенатора. Его начало трясти, желудок сжимали спазмы; Гиду физически стало плохо от услышанного. Как стало сознание сенатора таким извращенным? Как можно думать такое, не то что говорить? Гил пытался ответить, но ярость душила его, сжимала горло.

Рашас мрачно смотрел на него.

— Ты еще больший тугодум, чем я думал, но это неудивительно. Да, ты достойный сын своего отца!

Гил перестал дрожать. Он стоял прямо, до боли сжав за спиной руки. Но ему удалось улыбнуться:

— Спасибо за комплимент, господин. Рашас нахмурился, обдумывая что-то.

— Наверное, мне придется принять крайние меры. Учти, молодой человек. Что бы ни случилось, в этом виноват только ты. Охрана!

Рашас сгреб тунику Беседующего одной рукой, другой впился костистыми пальцами в плечо Гила и толкнул его к двери. Охранник-каганести больно схватил Гила. Он попытался вырваться. Рашас сказал Диковатому эльфу что-то на каганести. Охранник усилил захват.

— Он сломает тебе руку, если таков будет мой приказ, — холодно процедил сенатор. — Пойдем, принц, пойдем. — Опять последовала насмешливая улыбка. — Не надо попусту тратить мое время.

Рашас первым вышел из комнаты Гила и пошел вверх по лестнице в ту часть дома, где томилась Эльхана Звездный Ветер. До этого Гил был слишком взбешен, чтобы думать. Но теперь ярость уступала место страху.

Да сенатор Рашас просто безумен!

«Нет, это не так, — подумал Гил, чувствуя, как накатывается страх.

— Если бы он был сумасшедшим, никто бы не слушал его, никто бы не шел за ним. Но он на полном серьезе верит в те ужасные вещи, которые говорил про моих родителей. И верит, что Эльхана — ведьма. А вчера вечером он сказал, что из-за этого договора эльфы станут рабами людей, в это он тоже верит. В его голове все перемешалось, и добро стало злом, а зло — добром!

Как возможно такое? Я не понимаю… Что же я могу предпринять, чтобы остановить это?»

Они дошли до покоев Эльханы. По приказу Рашаса охранники-каганести открыли дверь, в которую он тотчас прошествовал. Каганести втолкнули туда и Гила.

Отлетев от диковатого эльфа, Гил попытался восстановить собственное достоинство и непокорно посмотрел на Рашаса.

Эльхана встретила Рашаса холодным презрением.

— Почему же ты пришел сюда, сенатор? Разве ты не хочешь присутствовать на коронации?

— Этот молодой человек слишком упрям, леди Эльхана. — Рашас был хладнокровен. — Он отказывается давать обет. Я подумал, может быть, ты убедишь его в том, что он поступает в ущерб своим и твоим интересам.

Эльхана наградила Гила теплой и одобрительной улыбкой, и эта улыбка успокоила его страх, наполнила юношу новой силой и новой надеждой.

— Довольно своенравно. Думаю, для своих лет он необычайно мудрый и мужественный. Несомненно, ты недооценил его, Рашас. Я и не мечтала услышать о таком.

— Надеюсь, ты пересмотришь свою точку зрения, леди Эльхана, — льстиво пропел Рашас. — Так же, как и молодой человек.

Рашас сказал несколько слов на языке каганести. Один из диковатых эльфов прислонил свое копье к стене и достал лук, который был у него за спиной. Рашас указал на Эльхану. Диковатый эльф кивнул, достал из колчана стрелу и положил ее на тетиву.

Эльхана побледнела, но не от страха. Ее взгляд, обращенный на Рашаса, был полон жалости.

— Тебя обольстила Тьма, Рашас. Остановись, или она погубит тебя!

Ее слова развеселили сенатора.

— Альянс с Темной Королевой — не для меня, и ты, ее слуга, должна знать это. Я делаю все, что в моих силах, чтобы не допустить тени ее зла до моего народа. На мне священный свет Паладайна!

— Нет, Рашас, — тихо сказала Эльхана. — Свет Паладайна светит, но не ослепляет.

Рашас смерил ее жестоким и презрительным взглядом и отвернулся.

Сенатор посмотрел на Гила, который только-только начал понимать, что происходит.

— Ты не можешь сделать… такое! — воскликнул юноша. Не веря своим глазам, он в ужасе смотрел на Рашаса. — Ты не можешь…

Сенатор протянул ему желтые одежды Беседующего:

— Пора облачаться для церемонии, принц.

Последний раз Танис был в Башне Солнца в дни Тьмы перед Войной Копья.

Драконы Зла вернулись на Кринн. Новый и страшный враг — дракониды — соединились вместе с другими слугами Темной Королевы, чтобы сформировать огромные армии под предводительством Повелителя Драконов. Тогда победа над таким врагом казалась чем-то абсолютно нереальным. И в этой Башне все эльфы Квалинести собрались, быть может, в последний раз, чтобы обсудить план отступления из своих любимых земель.

В ту темную ночь непоколебимо светились крошечные огоньки надежды: надеждой стал голубой хрустальный посох в руках мудрой и сильной женщины; надеждой явился веселый кендер, решивший помочь «своими маленькими силами»; надеждой был рыцарь, чье мужество — словно яркий маяк для охваченных ужасом перед страшными крыльями Темной Королевы.

Золотая Луна, Тассельхоф, Стурм — они и другие друзья собрались вместе с Танисом в этой Башне, в этой комнате. И сейчас Прлуэльф ощущал их присутствие рядом с собой. Скользя взглядом по обстановке палаты Беседующего-с-Солнцами, он приободрился. Все будет хорошо. Он залюбовался куполом из сверкающей мозаики: сверху на него с одной стороны смотрели голубое небо и солнце, с другой — серебристая и красная луны, звезды.