И вдруг улыбка погасла, и она замолчала, словно жизнь кончилась семь лет назад в Лондоне.

– В Лондоне вы познакомились с Джеффри? – спросил наконец Тайлер.

– Да, в банке. Я говорила вам, как тогда выглядела – ссутулившейся и немодной девицей с изгрызенными ногтями и длинными волосами, закрывавшими лицо.

Тайлер нежно улыбнулся: он понимал, что Ив так подробно описывала тогдашнюю себя для того, чтобы он понял, кем она была на самом деле. Но он и так это знал. Уже в момент первой встречи в Замке он понял, что перед ним робкая и неуверенная в себе женщина, придавленная каким-то горем, стремившаяся, несмотря на свою редкую красоту, стать невидимой, а между тем, самая большая ее красота заключалась в ее добром сердце.

– Вы уже описали мне это, – тихо сказал он. Теперь он боялся, что она расскажет ему то, чего он слышать не желал: как Джеффри понял, какое сокровище скрывается в ее душе, и влюбился в нее. Это было не очень-то похоже на сэра Джеффри, и выражение глаз Ив тоже говорило: вряд ли Джеффри сделал то, чего бы хотел сделать на его месте Тайлер – любящими руками создать вокруг ее хрупкой фигурки ограду и нежно зацеловать больные кончики ее пальцев. – И что же произошло?

– Несмотря на мою внешность, Джеффри догадался, что я очень похожа на женщину по имени Розалинда, которая умерла всего за месяц до их свадьбы. Разумеется, сходство было только внешнее: это была утонченная и элегантная дама, аристократка, может быть, даже королевских кровей. Однако, после некоторых усилий специалистов и полной смене имиджа…

– Вы стали Розалиндой.

Это была самая горькая правда – она, так тосковавшая по любви, совершила ошибку. Но Ив честно ответила этому мужчине, который с таким сочувствием выслушал все остальные ее признания:

– Да, я стала Розалиндой.

Стараясь говорить как можно более нежно, Тайлер спросил:

– Но вы ничего не знали о ее существовании, так ведь? Вы и понятия не имели, что хотел сделать с вами Джеффри…

В ее глазах появилась благодарность за то, что он понял ее состояние и интуитивно догадывался, что ей пришлось пережить.

– Тогда я не знала, я узнала об этом гораздо позже. Слишком поздно. – Ив слегка пожала плечами и улыбнулась: – Мне нравится разговаривать с вами. Мне кажется, в своем голосе я снова слышу отголоски речи Гуинет.

– А волосы?

– Мне нравилось, когда они были длиннее. – Ив снова пожала плечами, снова улыбнулась и спросила – А теперь вы расскажите про себя, Тайлер. Все, с момента вашего рождения.

«Она просто не хочет говорить о своем браке, – понял Тайлер. – Но что же ей сказать? Ведь последние семь лет она была леди Ллойд-Аштон; ею могла быть Розалинда, но не Ив».

История Ив окончилась семь лет назад… и теперь она обитала внутри чуждой оболочки, робкая и неуверенная, все еще мечтающая о гриве темных волос, что скрыли бы ее прекрасное лицо.

«Но теперь я нашел тебя, Ив. Я знаю, что ты здесь, и ты прекрасна». – Тайлер хотел сказать это вслух, но было слишком рано, к тому же она ждала его рассказа о себе и имела на это право.

– Я уродился непоседой и всегда стремился все уладить. У моих родителей было мало денег, мало любви друг к другу и много детей. Пока я еще был слишком молод, чтобы понимать все это, я стремился уладить их отношения. Когда я понял, что это невозможно, занялся деньгами. Я бросил школу, нанялся механиком на бензозаправочную станцию и отдавал все, что зарабатывал, в семейный котел. Но и дополнительный доход не решил проблем, наоборот, добавил поводов для свар по поводу дележа денег. В конце концов мне надоело все это, я ушел из дома и объехал автостопом всю страну, пока не нашел работу механика при гонках. Через пару лет мне удалось убедить одного из спонсоров попробовать меня в качестве гонщика.

И вы выиграли все, что можно было выиграть. Тайлер улыбнулся. Это была почти правда: он поставил пару рекордов, которые никто так и не смог побить.

– Я выиграл много гонок.

– Но больше вы не участвуете в гонках?

– Нет.

– Я рада, что вы прекратили ездить, – прошептала Ив. – Это так опасно!

Большинство женщин, которых знал Тайлер, восхищались тем, что он был гонщиком. Они настаивали на том, чтобы быть в числе зрителей, чтобы видеть, как он несется на немыслимой скорости, следить за развертыванием драмы с неизвестным концом. Тайлер часто думал: не восприняли бы они катастрофу с тем же наслаждением, как победу.

А вот Ив, хотя он больше не участвовал в гонках, волновалась за его прошлое.

– Это на самом деле не так опасно, – успокоил ее Тайлер, – главное – иметь решимость и смелость.

– Но… если кто-нибудь взорвался бы перед вами?

– Ну, если вы опытный водитель, то всегда можно объехать – или проехать сквозь – несчастного. – Он криво усмехнулся. – Разумеется, в таких случаях бывают довольно серьезные последствия, в моем – торговая компания «Гран При».

– В самом деле? Как это произошло?

– Это были гонки в Монте-Карло, я шел впереди, но передо мной было несколько машин, которые нужно было обойти. Один новичок потерял контроль над машиной, и чтобы не врезаться в него, мне пришлось резко отвернуть и врезаться в борт.

– А если бы вы не уступили?

– Он бы погиб, со мной было бы все в порядке – за исключением совести.

– Вы сильно пострадали?

– Сломал несколько костей, – ответил Тайлер, не говоря ей всей правды: он едва выжил в тот раз. – Окно моей палаты в Марселе выходило на порт, и я долгими часами наблюдал за суетой в доках. И что бы вы думали? Чем больше я наблюдал, тем больше видел вещей, которые следовало бы уладить. Особенно была неповоротлива одна средиземноморская компания. Я подумал: если бы это была моя компания, я мог бы внести улучшения в ее работу. Эта мысль показалась мне такой захватывающей, что я навел справки. Не было ничего удивительного в том, что компания оказалась в финансовой яме.

– И вы ее купили?

– В конечном итоге. Ни один банкир в здравом уме не дал бы кредит на покупку гонщику без опыта работы в бизнесе. Так что я заключил сделку с владельцами, что выплачу им долг из прибыли, если она будет. К счастью, прибыль была.

Ив улыбнулась, услышав столь скромную оценку: «Гран При» имела колоссальный успех и за несколько лет из небольшой средиземноморской компании превратилась в одного из перевозчиков мирового масштаба.

Но тут же ее улыбка погасла, и она повторила:

– Но все-таки я очень рада, что вы больше не участвуете в гонках.

Прошло уже пять часов странствий по голубой глади, где их согревало летнее тепло, но еще больше тепло их сердец. Они были к западу от острова Ланьдоу, так что пора было возвращаться.

– Чего бы вы хотели больше всего, Ив?

По тому удивлению, что появилось на ее лице после этого вопроса, Тайлер понял, что никто еще не спрашивал ее, чего же хочет она.

– Не думайте долго, просто скажите первое, что вам пришло на ум.

– Я бы хотела, чтобы Гуинет осталась в живых.

– Я тоже.

Их сердца отсчитали немало ударов, прежде чем Тайлер осмелился прервать молчание.

– Пожелайте что-нибудь еще, Ив.

Тайлер Вон был неисправимым идеалистом, полагая, что большинство людей, если им предоставить неограниченный выбор, способны перейти от личных желаний к глобальным: здоровье, счастье и мирная жизнь для живых существ на планете. Однако у Ив эти желания шли сразу же за желаниями счастья для Джулианы, Джеймса и маленькой девочки Лили.

Когда она кончила перечислять, и в ее глазах стояла еще радостная картина всемирного счастья, Тайлер продолжал настаивать на своем:

– Все-таки, что бы вы хотели для себя, лично для себя, пусть даже это желание покажется вам слишком эгоистичным?

Некоторое время казалось, что Ив так и не сможет придумать такое желание, но наконец благодаря его ободряющей улыбке и нежному взгляду она прошептала:

– Я бы хотела, чтобы мы плыли так вечно.

Но это было и его желанием! Потому что теперь Тайлер понял одну истину – у его непоседливости была причина. Он просто искал, искал то, чего и сам не знал… но теперь он нашел ее и впервые за всю свою неспокойную жизнь обрел покой.