Если бы не слепота!..
Травница встала.
- Бьянка... - Жоффруа все же решился попробовать и задал первый пришедший на ум вопрос: - А граф и графиня - какие они?..
К тому же, его это действительно интересовало...
Итальянка ответила не сразу, и ответ нельзя было назвать исчерпывающим.
- Его сиятельство очень добр, - наконец донеслось из пахнущей настоями темноты.
- Я заметил, - криво усмехнулся бургундец. - Но я не об этом. Как он выглядит?
- Не сказать, чтоб писаный красавец... - задумчиво протянула Бьянка, слегка озадаченная неожиданным разговором. - Но породу видать за милю... Он норманн. Знаете, какие они? Все воины. Ну вот, его сиятельство такой же.
- Воин... - уголок рта у Жоффруа дернулся: солдат невольно вспомнил, как этот человек в одиночку расправился с их отрядом. - Да, верно... Значит, норманн. "Упаси нас, господи, от чумы, от голода и от норманнов..." - юноша горько и коротко рассмеялся. - А графиня? Какая она?
Бьянка резко, со свистом втянула воздух.
- А мадам графиня сказочно хороша собой, - обронила она, и в ее сдержанном голосе чуткое ухо слепого уловило нотки скрытой неприязни. - Недаром знается с нечистым.
Жоффруа невольно сглотнул. То, что мадам графиня владеет темной силой, он ощутил на собственной шкуре, но...
- С нечистым?.. Что, настолько вот хороша?
- Красива, красива... - проворчала травница. - Из-за таких, как она, честных знахарок на костры и отправляют!
- На костры?..
Бьянка задохнулась, словно глотнув черного дыма. Вновь перед глазами встали закопченные своды камеры, лица палачей, глумливые ухмылки тех двух стражников... Казалось, до кожи снова дотронулось раскаленное железо, снова в тело впиваются грязные веревки... Снова ее хватают бесстыдные руки, рвут платье...
Девушка зажмурилась.
Из-за таких, как эта тварь!..
- Может, она и не человек вовсе... - хрипло выдохнула флорентийка. - Я не знаю, к какому народу она принадлежит...
Юноша отметил, насколько изменился голос целительницы, и понял, что тема собеседнице неприятна. Выводы напрашивались интересные и весьма интригующие, но пока озвучивать их не стоило...
Как и продолжать этот разговор.
Да и в самом деле...что ему до мадам графини? К тому же, Бьянка права - та знается с нечистым...
- А вы, сударыня, какими же судьбами оказались с ними? - с улыбкой поддразнил он, попытавшись отвлечь собеседницу.
- Вы и в самом деле идете на поправку, - раздраженно отрезала Бьянка. В голосе ее не осталось и тени прежнего сюсюканья. - Начались разговоры и расспросы...
Травница сделала шаг к двери.
- Не уходите! - Жоффруа властно поймал ее за руку. И, смягчая жесткость требования, добавил: - Мне так скучно одному. А где мэтр Джеронимо?
- Пошел в город, купить снадобий, - медленно ответила девушка, высвобождая ладонь из пальцев солдата.
Заскрипели половицы в глубине комнаты - значит, отошла к окну. Вывод слепого подтвердился: через мгновение раздался стук створок, и духоту развеял ветер, несущий запах свежего хлеба и сена, нагретых камней мостовой, пыли и кухонных ароматов... Запах города, а вместе с ним - голоса людей и воркотню голубей.
Бьянка с удовольствием подставила лицо солнечным лучам, усевшись на подоконник. Травница сама не знала, почему выполнила приказ своего подопечного, хотя бесцеремонность Жоффруа и возмутила ее... В самом деле, отчего бы ей не встать и не уйти?.. Что ее держало, кроме этого нелепого требования?..
Ничего...
Девушка откинулась на деревянную ставню, и, закрыв глаза, наслаждалась теплом. Избежав казни, она впитывала жизнь всем существом, радостно и открыто, как ребенок. Алый свет сочился сквозь веки, ласковый и нежный...
- Как хорошо, - невольно слетело с ее губ, и знахарку не тревожило, услышит ли бургундец.
Впрочем, бургундец в полной мере разделял ее чувства.
Ветер высушил влагу на щеках юноши, закружил голову... Жоффруа не мог больше лежать. Придерживаясь за стену, он поднялся и, вытянув руки перед собой, вслушиваясь в голос каждой половицы, пошел к окну, повинуясь притягательной силе полудня.
Бьянка обернулась на звук его шагов, и сердце молодой травницы сжалось от сострадания и восхищения. Этот высокий, сильный юноша брел так беспомощно, но так упорно! Первым порывом девушки было помочь... но она не решилась. Впервые - не решилась! Она вдруг поняла, осознала, как претит этому гордому мужчине любая зависимость, и осталась на месте.
Воин остановился, наткнувшись на подоконник, и замер, словно на краю пропасти. Близость незримой бездны кружила голову.
И сердце билось в радостном волнении: оттуда, из этой теплой пустоты, доносились крики ласточек...
- Бьянка, а ведь я мог бы сейчас лежать мертвым в овраге, - тихо произнес он. - Или подыхать от голода в придорожной канаве...
На губы вылезла непрошенная, счастливая улыбка. Юноша протянул руку, и девушка вложила в нее свою. Жоффруа благодарно сжал ее пальцы. Итальянка слегка сжала его ладонь в ответ.
И не было больше ничего... Только тишина, солнце, и рука в руке...
Этот благословенный миг прервал громкий стук.
- Мадам графиня требует к себе компаньонку, - крикнул из-за дверей коридорный.
Бьянка недовольно поджала губы.
- Простите, Жоффруа...
- Бьянка, я с вами! - мгновенно приняв решение, заявил солдат.
- Вы с ума сошли? - резко бросила травница и выбежала в коридор.
Она не могла бы сказать, раздосадована ли этим приказом или рада ему. Что могло случиться между ней и Жоффруа, останься они наедине чуть дольше?..
Бьянка не знала, не хотела загадывать.
Как теперь ей менять ему повязки? Как садиться на кровать?..
Нет, сегодня же вечером она объяснит Жоффруа, скажет... а что, собственно, сказать?.. Да и надо ли?..
Девушка остановилась на лестнице, уткнувшись пылающим лбом в холодное гладкое дерево. Вновь перед глазами мелькнули похотливые морды тех двух мерзавцев... "Конец сме-ены-ы!.." - раздалось тогда из коридора...
Нет... Довольно! Ее ожидает графиня.
Бьянка, подхватив подол платья, побежала дальше.
Как бы там ни было, но это странно. Очень странно. Мадам графиня никогда никому не приказывала. Особенно - ей.
Почему? Бьянка не задумывалась. Скорее всего, полагала девушка, мадам чувствует, что ни на что не годна без колдовства, а она, ее служанка - и умнее, и достойнее. Ведьме есть чему поучиться! И отчего бы при случае не дать почувствовать свое превосходство и ее сиятельству? Так, мягко, исподволь.
И вдруг эта девчонка что-то приказывает?..
Вот и двери графских покоев. Переведя дыхание, лекарка постучалась.
- Ты одна?
- Мадам графиня изволили меня звать? - осведомилась тосканка с преувеличенной почтительностью, что граничила с издевкой.
Дверь распахнулась.
- Входи, быстро!
Такой Милицу флорентийка не видела никогда: бледная, губы решительно сжаты, в глазах - сталь.
- За собой запри.
Леди Милисента посторонилась, пропуская компаньонку в комнаты. Целительница, сделав шаг внутрь, замерла при виде открывшейся картины.
- За собой запри, - жестко повторила леди Милисента, скрестив руки на груди.
Сглотнув, компаньонка без звука выполнила приказ графини и с ужасом уставилась на лежащего на полу Фрэнсиса.
В одной нижней рубашке, больше напоминавшей лохмотья, на лбу - кровь... И рыцарь был бледен, бледен как мертвец...
Рядом валялся меч.
На ковре тут и там белели осколки камня: все, что осталось от каминной полки...
Бьянка судорожно схватила ртом воздух.
И подняла испуганный взгляд на графиню.
Высокая, статная, та стояла в платье полночно-синего бархата, и белоснежный пушистый мех ворота подчеркивал чистоту кожи колдуньи, точеную шею, красивые скулы. Накидкой по плечам низвергались пышные волосы, и пряди вились, как у эльфийской королевы...
Холодная и совершенная, как зимняя ночь!
