Перевалив через хребет утонувшей Атлантиды, мы сталкиваемся еще с одной любопытной монетой – боли́варом Венесуэлы. Как, конечно, всем известно, боливар обязан своим названием национальному герою Пэтси Боли́вару. Этот Боливар освободил небольшие южноамериканские страны от испанских угнетателей. Со времен Монтесумы туземцы Южной Америки жили под пятой конкистадоров. Все деньги, какие только были у них в ходу до этого при социалистических режимах инков и ацтеков, пошли прахом под безжалостным напором испанцев, которые, как и всякая страна-завоевательница, плевать хотели на их деньги: им нужно было только их золото. Рассказы об алчности испанцев, об их грабежах в известной мере схожи с рассказами о Персии при Сасанидах. Вандализм испанцев и Сасанидов настолько не знал предела, что до наших дней не сохранилось ни одной монеты этих великих династий. Сегодня мы видим на маленьком золотом боливаре голубя мира, который наконец объединил разбросанные по гигантскому континенту небольшие южноамериканские республики. Боливар не больше ногтя, но выполнен мастерски, и золотое содержание его соответствует внешнему виду. Голубь, конечно, крошечный. Но он есть и остается там в честь национального героя.
В наших собственных возлюбленных Соединенных Штатах был вампум – ожерелье краснокожих индейцев, который изготовляли в вигвамах. Это древнейший вид денег, известный человеку, и прямой потомок денег-раковин, которыми пользовались люди в доисторические времена и память о которых сохранилась в кучах их кухонного мусора. Доказательство этому поразительному факту можно найти в любое время, съездив на восточное побережье Дании, где находятся самые значительные доисторические свалки. Там-то среди остатков неолитических мидий, литорий и других съедобных моллюсков, достигавших в те далекие времена воистину «океанских размеров», находят это древнее средство обмена в форме ожерелья. О том, каких громадных размеров они достигали, можно догадаться по тому, что двадцать таких раковинок, связанных вместе концами, имели длину около двух метров. До обвала золотого стандарта они стоили около двухсот долларов. Среди дравидов они были законным платежным средством, пока с нашествием Моголов не началась инфляция, из-за которой цена этих древних раковин-денег упала до трех тысяч девятисот штук за рупию. После чего пришедшие в смятение туземцы вернулись к раковинам сухопутной улитки, бывшей довольно большой редкостью в тех краях, а потому и стоившим много дороже.
Вампум североамериканских индейцев состоял из бусинок, которые изготовляли из старых морских ракушек, по преимуществу моллюсков с твердой раковиной. Это был темный вампум, или золото индейцев. Белый вампум, эквивалент китайских медных денег, делали из невзрачной папулы, и он стоил очень дешево. Индейцы Виргинии, довольно избалованные изобилием сочных двустворчатых моллюсков, которых они находили в иле обширных отмелей, имевшихся в их местах буквально повсюду, смотрели на вампу сверху вниз, презрительно называя эти деньги других индейцев «роанок». Как ни странно, вампум – единственные известные нам деньги, стоимость которых определялась цветом. Это, возможно, объясняется тем фактом, что индейцы, как и их потомки в Южном полушарии, поразительно мало смыслили в цифрах. Из системы узелкового письма, применявшейся инками, видно, что для них и цифра, и число были одним и тем же. Этот же факт говорит нам о том, что они были очень древним народом, поскольку этимология слова «число» всегда включает представление о цифре, что у китайцев, тоже очень древнего народа, сохранилось в их слове таэль. Если мы попробуем заглянуть в проблему глубже, то увидим, что люди в конечном счете всегда будут предпочитать бартер. Отбросив все иные соображения, следует констатировать, что факт остается фактом (и в этом отличительная особенность индейских денег в долгой и сложной истории денег вообще): наши краснокожие индейцы использовали деньги – их вампумы – как средство обмена, а вдобавок еще и в качестве алфавита. Для давно уже привыкшего к книгам белого человека индейцы поначалу казались народом, не знавшим алфавита, но с течением времени, когда появились люди вроде Уильяма Пенна, Дейви Крокетта и Дэниеля Буна, уважавшие индейцев и взявшие на себя труд изучить их жизнь, обнаружилось, что индейцы умеют читать, только читают они по бусам, а не по книгам. Этот язык бус был на самом деле очень продуманным и весьма замысловатым. Пояс-вампум, такой, каким часто опоясывался гордый вождь племени, мог рассказать столько же, а то и намного больше, чем иероглифические надписи на обелиске. Часто это был рассказ о битве, указывалось, когда она произошла, сколько было убито, сколько ранено. Иногда это было просто повествование, мифологическая история, и в ней описывалось, как живет в загробном мире ушедший туда герой. Но притом это всегда были деньги, и вне зависимости от того, рассказывал вампум о знаменитой битве или только передавал легенду, его всегда можно было обменять на пищу, или оружие, или, как стало принято в более поздние времена, на ром.
Из вышесказанного мы видим, что порождает деньги. Теперь давайте посмотрим, по какой причине они стали сегодня тем, что они есть, и это очень печальная картина.
Понять нынешнее прискорбное состояние, в каком находятся деньги, совершенно невозможно, если не разобраться в первую очередь в том, что понимают под депрессией, поскольку история денег в наше время – не что иное, как сплошная серия депрессий. Для начала мы увидим, что, стремясь не употреблять такое мрачное слово, как «депрессия», экономист скажет «деловой цикл». Под этим он подразумевает, что бизнес имеет свои взлеты и падения. Иногда это циклические колебания, как их называют, иногда – ритмические колебания, а порой и квазиритмические. Но в любом случае закон таков, что если нечто пошло вверх, оно обязано и устремиться вниз. Таково это естественное явление, настолько простое для понимания, что автор этих слов всегда изумляется при виде молодых людей, ломающих голову, как бы свести на нет эти циклы или, по крайней мере, как их сгладить. Это все равно что предположить, будто сердце станет биться, минуя рутинную смену систолы и диастолы. Как мы уже говорили, деньги в той же мере часть жизни, что и сама жизнь, и подчиняются своим собственным законам.
Когда страна процветает, она должна платить за свое процветание временным недомоганием. Если она достаточно богата, чтобы позволить себе лечиться у хорошего врача, она может оправиться, но это совсем не значит, что она выздоровеет навсегда и останется навечно процветающей. Нет, в один прекрасный день с ней должно произойти то, что происходит со всякой плотью, и она умрет. Деньги могут жить и жить, как клетки тела продолжают жить после смерти, загадочно трансформируясь и в конце концов создавая новые формы жизни. Но деловые люди, какими бы практичными и трезвомыслящими ни казались, нередко отвергают эти факты начисто. Те, кто побогаче, склонны держать в банке неработающие средства, думая, что, отождествляя себя со своим богатством, они продлят свое личное преуспевание. Но так же как известно, что, пока мы спим, время не останавливает свой бег, а вместе со временем катится по своим рельсам и природа, нам следует понять, что деньги никогда не лежат втуне, даже запрятанными в банковских подземельях. Деньги всегда активны – конструктивно или деструктивно. Когда они ведут себя деструктивно, у нас депрессия. Как правило, у нас больше депрессии, чем процветания, и это только естественно, если вспомнить, что и сам-то человек всегда вел себя скорее деструктивно, чем конструктивно. Человеку желательно было бы переложить бремя собственной вины на чужие плечи и сделать деньги источником всех бед, но, как изрек сам папа римский, деньги – не источник зла! Деньги – свидетельство богатства, а богатство преходяще, мимолетно и крайне подвержено взлетам и падениям. Это самое большее, что мы можем сказать против денег.
Конечно же, существует неравное распределение богатства. Есть люди, утверждающие, будто все наши напасти – следствие этого печального факта. Есть и такие, кто полностью уничтожил бы богатство ради того, чтобы все мы в равной степени стали убогими перед Богом. В пользу этого нужно сказать следующее: во всяком случае, это способствовало бы нашему взаимопониманию, которое и без того сегодня хуже некуда. Деньги, однако, имеют к богатству чисто теоретическое отношение. В области теории истинно положение «воздействие равно противодействию», но деньги – много больше, чем теория, а богатство, даже если это не деньги, все равно нечто реальное. Если что и необходимо, то прежде всего четкая концепция денег.
