Министерство памятников древности располагалось во внушительном, импозантном здании в стиле неоклассицизма на северной стороне широченной и шумной плаза Майор в центре Лимы, на пересечении четырех самых оживленных дорог столицы. Разумеется, с утра до вечера она была запружена потоками разносортных автомашин, спешащих по своим делам: грузовиками, ползущими из сельской местности, автобусами городских маршрутов и частными автомобилями, — все пытались проскочить первыми и все дружно не замечали ни дорожных знаков, ни полицейского-регулировщика.

Протолкавшись через пробку на площади, такси с большим трудом припарковалось у подножия массивных ступеней. Пока Кэтрин расплачивалась с водителем, Рутерфорд вытянул вещи из багажника. Стремясь поскорее оставить за спиной клубы выхлопных газов и уличный шум, они быстро поднялись по ступеням. Наверху их встретила массивная двойная железная дверь, обе створки которой были раскрыты, а за ней была видна другая дверь, стеклянная, защищающая служащих министерства от грохота транспорта и вони дизелей. Над железной дверью красовался бронзовый герб, изображающий огромного кондора с вычеканенной под ним надписью: «Ministerio de Antiguedades».

Атриум здания представлял собой плохо освещенный, напоминающий пещеру зал, в котором царила гробовая тишина. Пол был мраморный, как и стены, потолок же пропорциями своими напоминал соборный. Мебель, по сути, отсутствовала — исключение составляли стол и диван рядом с ним. За столом сидела секретарь приемной, и, если не принимать этот факт в расчет, Министерство памятников древности казалось просто вымершим.

Они подошли к столу, и Кэтрин прочистила горло, прежде чем обратиться к миниатюрной секретарше.

— Buenos dias! Будьте добры, мы приехали встретиться с Мигелем Флоресом. Меня зовут Кэтрин Донован, а это — Джеймс Рутерфорд, мы из Оксфордского университета.

Секретарь выглядела очень расстроенной и в ответ быстро заговорила на испанском.

— Вы что-нибудь поняли? — повернулся Рутерфорд к Кэтрин.

— Нет, — покачала она головой. — Говорит слишком быстро… Погодите: звонит кому-то.

Секретарь что-то быстро проговорила в трубку и затем стремительным движением протянула ее Кэтрин.

— Hola — habla ingles? — спросила Кэтрин.

На том конце ответили по-английски. Мужчина говорил учтиво, но с уверенностью в голосе:

— Здравствуйте, с вами говорит заместитель министра по туризму. Насколько я понял, вы приехали встретиться с сеньором Флоресом?

Кэтрин обернулась к Рутерфорду и заговорщически улыбнулась ему. Джеймс наблюдал за тем, как она прислушивается к голосу на том конце линии. Внезапно лицо ее побелело, и рука, продолжавшая сжимать трубку, упала к бедру. Она уже не улыбалась: глаза были полны слез, а на лице — неподдельный страх:

— Джеймс, сегодня утром Флореса по дороге на работу сбила машина. Он мертв.

Звонкие отзвуки шагов пары туфель по мрамору сообщили им о прибытии замминистра. От дальнего конца зала к ним направлялся невысокий усатый мужчина в черном костюме и галстуке. На вид ему было чуть за сорок.

Пока он шел к ним, Кэтрин инстинктивно насторожилась. Она быстро прошептала Рутерфорду:

— Не говорите ему, зачем мы здесь.

Чиновник подошел прямо к Кэтрин и пожал ей руку, затем повернулся к Рутерфорду и проделал то же самое — неискренняя слащавая улыбка не сходила с его лица. Пальцы замминистра украшали золотые перстни, во рту блестел золотой зуб. Говорил он с сильным акцентом и просто-таки лучился показным благодушием:

— Добро пожаловать, просим, просим… Мне так жаль, что невольно стал для вас вестником печали. Разрешите представиться: Рафаэль Манторес, сотрудник отдела сеньора Флореса. Мы с вами только что говорили по телефону. Прошу — присаживайтесь…

Рутерфорд и Кэтрин почти обрадовались, когда им сказали, что надо сделать. Будто в трансе, оба подошли к дивану и сели.

— Пожалуйста, сеньор Манторес, не могли бы вы рассказать нам, что случилось с сеньором Флоресом? — попросила Кэтрин.

Чиновник вздохнул. Немного театрально, подумала Кэтрин, хотя, возможно, так показалось из-за охвативших ее страха и подозрительности.

— Ох, просто ужас какой-то. Обычно он каждый раз выходил из автобуса на той стороне площади и шел через поток движения, вместо того чтобы спокойно обойти вокруг. И вот сегодня угодил под колеса.

— А сбившая его машина остановилась? — спросил Рутерфорд.

— Остановилась? Ха! Это же Лима! Нет, не остановилась она, уехала.

— Но может, были свидетели?

— Водители в Лиме не останавливаются. Это же несчастный случай — что тут поделаешь? Полиция приехала спустя примерно полчаса: движение здесь очень напряженное… Да это вам и не нью-йоркская полиция. Несчастного отвезли в больницу, но было уже поздно.

Кэтрин, все еще с трудом воспринимающая новую информацию, перебила:

— Но ведь это ужасно — неужели никто не позаботился проинформировать полицию о случившемся или сообщить им номер машины?

— А что толку, сеньорита? Может быть, у той машины вовсе не было номера, как у большинства машин в Лиме: полиция в любом случае не сможет отследить ее. А вы сюда приехали к сеньору Флоресу? Мне искренне жаль, что визит ваш сорвался. Но может, я окажусь вам полезным? К нам редко приезжают из Оксфорда — это большая честь для нас.

Отрепетированная улыбка вернулась на физиономию чиновника. Кэтрин глянула на Рутерфорда: страх все еще владел им. Она ответила за двоих.

— Нет, спасибо. Прошу, не беспокойтесь за нас. Мы хотели побеседовать с сеньором Флоресом об инках, но теперь это не так уж и важно. Мы возьмем гида в гостинице…

Манторес продолжал настаивать:

— Но, сеньорита, может быть, мне удастся уговорить вас посетить некоторые из наших более современных достопримечательностей? Ведь Перу — это не только наследие инков.

Оглядев мрачный атриум, почти ожидая появления незнакомого врага на пороге одной из дверей, Кэтрин, запинаясь, проговорила:

— Нет-нет, большое спасибо. Не беспокойтесь о нас.

— Что ж, если я хоть чем-то могу быть полезен, пока вы здесь, прошу вас, звоните без колебаний. Вот моя визитка. И я очень сожалею, что ваш визит получил такое начало. — Он скользнул взглядом по их рюкзакам, на которых все еще оставались бирки авиакомпании, и широко улыбнулся. — Надеюсь, все сложится хорошо.

— Благодарю вас, сеньор Манторес, я тоже надеюсь. Очень надеюсь. — Однако в душе Кэтрин твердой уверенности не было.

Рутерфорд и Кэтрин стояли на верху лестницы за порогом огромных дверей и внимательно смотрели вниз на медленно движущийся вокруг площади поток машин. Непрерывно рявкали клаксоны. Грохот и вонь выхлопных газов были просто невыносимы.

Рутерфорд опустил рюкзак к ногам. Видя перед собой хаос плаза Майор, он внезапно почувствовал себя крайне уязвимым — его инстинкты буквально кричали ему: спрячься, вернись в здание, скройся.

Кэтрин качала головой, мысли ее метались: «Скорее всего, Флореса убили. Слишком много совпадений: ни с того ни с сего погибнуть под колесами машины спустя сутки после телефонного звонка. Но откуда узнали, что мы звонили ему? Телефон прослушивался? Тогда кем и с какой целью? Кто бы это ни был, служба у них поставлена на высшем уровне — и в международном масштабе. Эти люди с дьявольским упорством пытаются остановить тот процесс, в который были вовлечены профессор и Флорес. Да, по телефону Флорес успел сказать ей, что они еще не готовы. Не готовы к чему?»

Через мгновение здравая логика рассудка привела ее к закономерному выводу. Кэтрин похолодела от ужаса.

«Но если Флореса убили за один только разговор с нами, то наверняка они…»

Кэтрин в панике огляделась по сторонам. Она готова была разрыдаться, ей хотелось спрятаться… И тут она вновь подумала о профессоре, добром, отзывчивом человеке, хладнокровно убитом — за что? Причины пока оставалась для нее загадкой. Гнев вступил в борьбу со страхом в тот момент, когда стала просыпаться решимость.