Несколько мгновений мужчина изучал ее из-под прищуренных век, потом повернулся к угрюмо баюкающему руку незадачливому солдату.

– Как тебя зовут? – ледяным тоном спросил он.

– Ким, момбацу сан, – пробормотал тот, не поднимая взгляда.

– Бата, я приказал, чтобы с пленницами обращались с уважением. Ты передал мои слова экипажу?

– Да, сан Шай, – кивнул другой мужчина. – Передал.

– Ким, ты слышал слова Батаронга? – вкрадчиво осведомился Шай.

– Да, момбацу сан, – прошептал тот севшим голосом.

– И ты полагаешь, что удар прикладом – лучший способ выразить уважение?

– Нет, момбацу сан. Но женщина проявила дерзость и непослуш…

– То есть ты настолько поверил в свой ум, что решил делать выводы самостоятельно? – голос Шая превратился в шипение змеи. – И посчитал, что мои приказы выполнять уже не обязательно? А, Ким?

– Нет, момбацу сан. Я виноват, момбацу сан… – сипло сказал мужчина. В его взгляде промелькнул ужас.

– Да, ты виноват, – повторил Шай. – Выйди отсюда и поднимись на палубу. Жди там. Оружие не трогать! – рявкнул он, когда тот сделал движение поднять с пола автомат.

Гулан дернулся, скривившись от боли в сломанной руке, и боком выбрался из камеры. Шай снова повернулся к Карине.

– Бата, почему они не одеты? – спокойным голосом спросил он.

– Я не подумал, сан Шай, – откликнулся тот. – Прости мое недомыслие. Одежду сейчас принесут.

Он бросил взгляд на второго солдата, и тот, кивнув, исчез в коридоре. Батаронг наклонился, поднял автомат и повесил его на плечо.

– Кто ты? – хрипло спросила Карина. – Чего ты от нас хочешь?

Шай усмехнулся.

– Маяка хорошо отбивает память, так что я прощаю тебя – на первый раз. Но если ты забудешь меня снова, тебя накажут.

Его рука скользнула в карман хантэна и появилась с крошечным пультом дистанционного управления. Легкое движение пальцем – и Карина, задыхаясь, рухнула на колени, царапая ногтями ошейник. Из ее рта потекла ниточка слюны. Цукка испуганно дернулась на своем тюфяке, но удушье у Карины пропало так же внезапно, как и возникло.

– Твоя страна придумала превосходные устройства для обуздания силы духов синомэ. Эффектора, как вы ее называете. Я знаю, что ты чувствуешь – я пробовал на себе. Учти, я выдал лишь десятую долю мощности. Если ты еще раз нападешь на моих людей, они используют ошейник на половину мощности. Ты поняла меня?

Карина подняла на него взгляд, и Шай внутренне одобрительно хмыкнул: в ее взгляде не замечалось и следа страха. Зато там постепенно разгоралась жгучая ненависть. Да, хоть она и женщина, но ее воля сильнее, чем у многих известных ему бойцов-мужчин.

– Я Шай ах-Велеконг, Голова Дракона. Я веду за собой Оранжевый клан. И я также владею силой духов, как и ты – с той разницей, что я гораздо сильнее. Сейчас я господин твоей жизни и смерти. Не пытайся сражаться со мной. Я не стану убивать тебя – ты мне еще нужна. Но если ты проявишь неповиновение, тебя накажут. Ты поняла меня, момбацу сама Карина Мураций?

Не ответив, Карина с трудом поднялась на ноги и с вызовом уставилась на Шая.

– Что тебе нужно от нас, господин Шай? – вопреки физической немощи ее голос казался твердым и четким. – Зачем ты нас похитил? Ради денег? Моя семья небогата, с нас нечего взять.

– Что мне нужно, я тоже говорил. Насчет денег не беспокойся, – на лице Шая проявилась ледяная усмешка. – Если потребуется, твоя страна с радостью заплатит за тебя любую сумму – ты достаточно знаменита. Но сейчас нам нужно иное. Одна твоя знакомая нанесла нашему клану смертельное оскорбление, убив предыдущего Голову Дракона позорным способом. Она скрывается, и мы не можем найти ее, чтобы отомстить. Теперь либо она появится сама – и тогда я дам ей честную схватку – либо за нее умрете ты и твоя подруга. Ты знаешь, что такое честь. Посмотрим, знают ли о ней твои друзья.

– И как же зовут мою… подругу? – устало осведомилась Карина.

– Ты знаешь ее под именем Калайя.

– Что? – от изумления у Карины отвисла челюсть. – Калайя? Да ее уже много лет не существует! Господин Шай, ты сражаешься с призраками. Калайя была чоки! Просто чоки!

– Не более трех периодов назад для призрака она казалась слишком материальной, – снова усмехнулся Шай. – Призрак ли, чоки или же человек – мне все равно. Она выйдет на бой со мной – или вы обе умрете.

Он повернулся к вошедшему солдату, взял у него два плоских тряпичных свертка и швырнул автоматически подхватившей их Карине.

– Это – женская одежда. Называется кубала. Одевайтесь. Обе.

– Не нравится, как я выгляжу? – зло усмехнулась Карина, роняя одежду на пол. – Ты случайно не стесняешься в моем присутствии, господин Шай? Я слышала, что у западных мужчин от одного вида голой женщины судороги случаются. Потому, наверное, они мужиков и предпочитают вместо женщин…

Шай задумчиво посмотрел на нее. Наказать за дерзость? Она из тех пантер, что до конца бросаются на пики охотников, отказываясь признать поражение и умирая обескровленными. Наказанием с помощью ошейника можно ненароком довести ее до смерти, особенно с учетом ее плохого состояния – а она еще нужна. Но и спускать дерзость нельзя.

Он скользнул мимо Карины, ухватил лежащую Цукку силой духов и одним рывком вздернул ее на ноги. Прижав к стене, он ударил ее по губам тыльной стороной ладони – раз, другой, третий. Почувствовав сзади движение, он с легкостью клонился от слабого удара, выпустил Цукку и с разворота ударил Карину коленом в живот – не слишком сильно, чтобы не покалечить, но так, что та отлетела на несколько шагов и рухнула на пол, скорчившись и задыхаясь. Шай неторопливо приблизился, склонился к ней и вздернул ее подбородок, заглянув в налитые болью и яростью глаза.

– Ты – мне нужна, – с расстановкой произнес она. – Она, – он ткнул большим пальцем за спину, – не слишком. За твою вину наказывать станут ее. Ты поняла меня, женщина? Я спрашиваю, поняла?

Помедлив, Карина прикрыла глаза.

– Я поняла тебя, господин Шай, – ровно сказала она. – Я подчинюсь. Но однажды, – внезапно ее глаза снова широко распахнулись, и Шай едва не отпрянул от хлынувшего из них потока кипящей ненависти, – ты страшно пожалеешь, что не убил меня сразу. Обещаю.

И снова Шай ощутил острое сожаление, что она не мужчина. Какого бойца мог бы получить клан! Ради того, чтобы перетянуть такого на свою сторону, он мог бы даже отказаться от мести. Но бессмысленно сожалеть о том, чего не существует. Он выпустил ее подбородок и выпрямился.

– Хорошо, – сказал он бесстрастно. – Теперь одевайтесь. Сейчас вас выведут на палубу, чтобы ты поняла, как карается неподчинение моим приказам. Быстро!

Он отошел к двери, наблюдая, как Карина медленно поднялась на ноги, подобрала с пола одежду и отнесла ее своей спутнице. Та сидела на тюфяке, вытирая кровь с разбитых стремительно распухающих губ, но и в ее взгляде не замечалось страха. Ненависти, впрочем, тоже – лишь странное оценивание, словно она наблюдала за ядовитым и опасным насекомым, от которого неплохо бы держаться подальше, раз нельзя раздавить. Шаю захотелось снова ее ударить, но повода не имелось, и он заставил себя сдержаться – такое плохо сочеталось бы с его собственными словами об уважении. Обе женщины неловко натянули на себя кубалы. Для них оказалось неожиданностью, что глухой капюшон в верхней части платья полностью закрывал голову, оставляя лишь узкую прорезь для глаз. Стягивающие капюшон шнурки можно было распустить, но Карина тут же, не задумываясь, рванула тонкую ткань руками, раздирая ее, и откинула обрывки за спину, оставив голову и шею открытой. Ту же операцию вслед за ней проделала и Цукка. Шай снова хмыкнул про себя – ну и характер у обеих!

– За мной! – приказал он и вышел из камеры мимо посторонившегося Батаронга, молча наблюдавшего за происходящим. – Бата, вывести обеих на палубу, и живо, – добавил он, переходя с общего на поллах.

Не дожидаясь, когда женщины выполнят приказ, он стремительно прошел по коридору и взлетел по трапу. Морской бриз обдал его живительной струей, и он глубоко вздохнул, изгоняя из легких затхлый воздух трюма.