– Гадость ужасная, – скривился Биката, потирая ладонями глаза. – Мелкие такие червяки или что-то типа того. Невооруженным глазом не разглядеть, живут в стоячей воде, при контакте с кожей пробуравливают ее, попадают в кровь и там живут. Я однажды в тихом таком озерке искупался – вода чистая-чистая, теплая, дно песчаное, ила почти нет, сказка, а не озерцо. И подцепил удзимусу по полной программе. До сих пор дрожь по коже, как вспомню. Потом целый период химией выводили. Не здесь, правда, случилось, совсем в другом месте, но все равно. В общем, я бы совет очень близко к сердцу принял. Ну ладно, народ, полчаса отдыха, и едем. Как выйдете, налево по коридору третья дверь – гостевой блок. Там пять комнат, все ваши. Как синий сигнал в комнатах загорится, собирайтесь в гараже.

Он поднялся.

– Погоди, – остановил его Саматта. – Ты сказал – "едем"?

– Ну да, – инженер непонимающе взглянул на него. – А я что, так и не сообщил? Я с вами. И даже не надейтесь, что сумеете от меня отделаться.

Саматта открыл рот, замер – и махнул рукой.

– Детский сад разрастается в размерах, – безнадежно пробормотал он. – Би, я слишком устал, чтобы с тобой спорить. Присоединяйся, если хочешь. Имей в виду, подставишься под пулю – сам виноват.

– А я разве возражаю? – Биката широко ухмыльнулся и шагнул в сторону выхода. Внезапно он покачнулся и с трудом удержал равновесие, замерев на месте.

– Би, ты в порядке? – встревоженно спросила Яна. – Я чувствую…

– Да все нормально, – отмахнулся инженер. – Сегодня полночи на крыше просидел, на звезды пялился да думу тяжкую думал. Продуло сквозняками. Я уже таблеток наглотался, до Муммы пройдет. Все, я ушел. Мне еще вещички в сумку покидать нужно.

Он махнул рукой и стремительно вышел из комнаты. Дентор задумчиво посмотрел ему вслед.

– Думаешь, ему стоит с нами? – спросил он у Саматты.

– Нет, разумеется, – скривился тот. – Только ты вокруг оглянись – ты хоть кого-нибудь из них сумел остановить в свое время? Биката такой же упрямый. Похоже, Демиурги не-упрямых не рекрутируют. Не хочу понапрасну силы и время тратить. В конце концов, все тут взрослые люди.

– Молодец, Мати, правильно рассуждаешь, – одобрил Лика. – Каси, я тут посмотрел на Бойру, и мне одна идея в голову пришла. Пошли, поищем нашу комнату, и я ее тебе наедине изложу.

– Если там душа нет, даже и не мечтай, – фыркнула девушка.

– Да ну, чтобы здесь – и какого-то душа не нашлось? – Палек потянул ее за руку, и она устало поднялась. – Пошли.

И они вместе вышли из залы.

– Не знаю, как насчет остального, а насчет душа идея замечательная, – мечтательно произнесла Ольга. – Когда мы в последний раз в нормальном отеле останавливались – две недели назад, кажется? А когда следующий шанс выпадет, вообще непонятно. Так что я, пожалуй, пойду выкупаюсь.

– Яни, ты тоже сходи искупайся и передохни, – сказал Саматта. – А мы с Дором еще немного карту покрутим, чтобы в голове как следует отложилась. Дор, что ты думаешь насчет того распадка?… – и он потянулся за указкой.

– Да откуда я-то знаю, как из этой штуки стре?..

Явно ощутив в своем голосе истерические нотки, Карина оборвала яростную тираду, закрыла глаза и глубоко вздохнула. Несколько секунд спустя она виновато посмотрела на Шаттаха с Цуккой, с интересом изучающих странной конструкции карабин. Еще три десятка таких же ружей лежали на поляне возле пещерного храма на заботливо развернутых рулонах материи. Мужчины Муммы толпились вокруг, опасливо поглядывая то на мрачный вход в пещеру – электрическое освещение из подземного прохода практически не различалось в солнечном свете – то на оружие.

– Извини, Цу, – виновато сказала она. – Нервы на пределе. Я уже не отличаю риторические вопросы от обычных.

– Расслабься, – Цукка протянула руку и дотронулась пальцем до непонятного рычажка возле чего-то, напоминающего затвор. – Мы с тобой здесь вообще только как ключики к подземному складу. Шаху, а ты точно с Рисом связаться не можешь?

– Он совершенно точно не отвечает на вызовы по радио, – рассеянно произнес Шаттах, переворачивая карабин и разглядывая его снизу. – Но моя станция слишком маломощная. И батареи садятся – я в последнее время много ей пользовался, а новые из лесного тайника взять не успел. Чтоб ее надуло и лопнуло, ту муллулубную крысу… Не волнуйся, с ним ничего не случится.

– Глупо пользоваться вертолетом, когда под каждым деревом может прятаться стрелок с зенитной ракетой, – хмуро сказал Дурран, вяло рассматривавший свой карабин. Бывший Младший Коготь явился к дому Карины сегодня утром и, ни слова не говоря, занял пост у двери. После того он не отставал от нее ни на шаг, явно назначив себя ее персональным телохранителем. – Или на каждой скале. Если его сбили…

– Он очень умелый пилот, – покачал головой Шаттах. – Он умеет ходить на бреющем полете над самыми верхушками деревьев. Его очень сложно перехватить.

Дурран хмыкнул, но развивать тему не стал.

– Вот здесь явно место для установки обоймы, – сказал он, показывая на глубокий паз на карабине. – Я никогда не видел, чтобы обойму вставляли сбоку, а не снизу, но все именно так. Где сами обоймы?

– Наверное, остались внизу, – сказал Шаттах. – Надо сходить и принести.

– Пойдем, господин Дурран, – сказала Карина, поднимаясь с корточек. – Поищем вместе. Кажется, там еще оставались какие-то ящики. Но нам ведь нужны не только обоймы, а еще и патроны.

– Ага, давайте, – Шаттах нажал на непонятный выступ, и верхняя крышка ствольной коробки карабина, щелкнув, неожиданно отделилась. – О! Вот так он и разбирается. М-да. Смазка за двести лет, или сколько они тут лежали, загустела, мягко говоря. Придется потрудиться, чтобы смазать заново. Так, а вот тут у нас боек… Интересно, что с пружиной стало за столько-то времени?

– Шаху, а вот здесь что за штука? – нетерпеливо спросила Цукка. – Я в пистолете у Мати ничего подобного не видела…

Вместе с Дурраном Карина вошла в сырую прохладу пещеры, миновала алтарь-пульт и начала спускаться по проходу. То ли ей чудилось, то ли и в самом деле что-то изменилось, но лампы на сей раз горели куда слабее. Она осторожно спускалась по неровному каменистому полу, стараясь не запнуться, и слышала за спиной тихое ровное дыхание бывшего солдата Дракона. Каким-то странным образом его присутствие успокаивало. Она вспомнила их первую встречу – даже не встречу, а стычку на берегу реки, и поразилась тому, насколько иначе воспринимает его сейчас. Тот же самый крупный нос с орлиной горбинкой, густые мохнатые брови, глубоко посаженные мрачные черные глаза, широкие грубые скулы и выдающаяся челюсть – тогда он казался ей воплощением злой грубой силы, похитившей ее и волшебным образом перенесшей на другой край земли. Сейчас же за ней следовал молодой мужчина, лишь на год-другой старше ее, друг и защитник, чья железная непреклонная воля отодвинула на дальний край сознания мысли о своем предательстве и прочие сомнения. Черная тень стремления к смерти лежала на его лице, но сквозь нее проглядывали, отгоняя, яркие искры нового чувства долга. И еще в нем чувствовалась любовь – не мужчины к женщине, но брата к сестре или даже отца к дочери. Любовь защитника, готового умереть ради того, чтобы она жила.

Она все-таки запнулась за каменистый выступ и, вздрогнув, оглянулась. Дурран опустил вытянутую было, чтобы подхватить ее, руку и остановился. Его лицо оставалось бесстрастным. Что со мной? – смятенно подумала Карина. Я что, чувствовала его эмоции? Но как? Как? Я же не Яна, я не эмпат, у меня никогда не проявлялась такая способность! Она всмотрелась в лицо мужчины. Обычное лицо. Никаких смертельных теней и ярких искр…

– Что-то не так, сама Карина? – осведомился Дурран.

– Нет… – она расслабилась. Наверное, она просто замечталась и слишком много нафантазировала. – Я просто вспомнила, что так и не поправила тебе неправильно сросшуюся кость. И с родителями Мулами не поговорила… Прости.