Случившееся сегодня действительно ужасает своими последствиями. Разом потеряв значительную часть своей армии и транспортных средств, Оранжевый клан теряет и свой авторитет. Хуже того, срыв давно оговоренных поставок маяки нанесет по его репутации серьезный удар, имеющий вполне конкретные финансовые последствия. Получение товаров только после полной предоплаты, пониженные цены на маяку, возможно, потеря части территории в качестве компенсации за понесенными другими кланами убытки – если только другие Головы не решат, что с Оранжевым кланом можно больше не церемониться. В последнем случае их ждет война на истребление, которая закончится быстро и не в их пользу.

И еще одно. Два события: вчерашний налет Глаз на Чумчу и сегодняшнее уничтожение лагеря клана – связаны ли они? И сверх того – связаны ли они с двумя восточными женщинами, содержащимися неподалеку от тех краев? Нет, вряд ли. Княжичи и ГВС не могут знать, где держат пленниц… если только предательство не свило свое гнездо прямо у него под носом.

Он еще подумает как следует над этими вопросами. Но прямо сейчас нужно озаботиться иным. Текст сообщения другим кланам нужно составить до того, как он вылетит на место катастрофы, чтобы Каммара не ждал его возвращения. Сколько потребуется, чтобы созвать Ацумару – три дня, четыре? Не так много. И ему еще потребуется тщательно продумать, что говорить на собрании. А ведь если подумать – из случившегося даже можно извлечь и пользу. Ведь наверняка хорошо известный ему Голова не удержится и публично ляпнет что-нибудь в адрес неудачливого и при том слишком молодого главы клана…

С течением времени вопреки тайной надежде Карины очередь на обследование не уменьшалась. Мало того, что к жителям Муммы добавились еще и камбийцы – к чудо-целительнице, оживляющей мертвых великой-шамане-из-за-моря началось паломничество из окрестных деревень. Многие шли даже не за лечением, а просто поглазеть на невысокую щуплую женщину со странным светло-оливковым оттенком кожи, не стеснявшуюся ходить почти голой (по местным меркам, разумеется) и притом – взрослую синомэ, находящуюся под покровительством духов, но не безумную. Карина плохо запоминала лица, особенно местные, и не могла уверенно сказать даже, кого из почтительно глазевших на нее мужчин раньше видела, а кого – нет. Про закутанных в одинаковые глухие платья женщин и говорить не приходилось. Некоторых местных жительниц ей удавалось опознавать по орнаментам на кубалах и наголовных платках, но у большинства одежда оказалась монотонных коричневого и серого цветов. Тем не менее, ей даже без комментариев Цукки отчетливо казалось, что для трехсот жителей объединенной деревни, которые уже деятельно расчищали новые плантации взамен уничтоженных оползнями, народу вокруг "клиники" толпится слишком много.

Как пояснила Тамша, жители Муммы в ситуации сориентировались мгновенно. Пришлых не гнали, но и просто так к "клинике" не подпускали, взимая плату. Староста, господин Мамай, организовал систему сбора подношений, пуская скоропортящуюся еду на нужды объединенной деревни, которая после недавней катастрофы испытывала серьезные проблемы и с продовольствием, и с припасами, а долго хранящиеся продукты и вещи складывая на общественные склады. Торговец Шаттах по его просьбе передал Карине нижайшую просьбу не беспокоиться – все собранное, мол, отдадут по ее первому требованию, в ответ на что Карина назначила Цукку учетчиком и распределителем. Та отнеслась к своей новой роли завхоза ответственно и сегодня утром пожертвовала деревне почти все скопившиеся подношения, в обмен вытребовав у старосты несколько отрезов материи, нормальные иголки и нитки. Она намеревалась сшить Карине, Тамше, Тэйсэй и себе медицинские халаты, пусть и грубые и не из белой ткани, но все же халаты. Сейчас она сидела в углу "операционной" и задумчиво примеривала к ткани импровизированные выкройки из древесной коры. Тэйсэй сидела рядом и с любопытством наблюдала за ней.

С самого момента появления в деревне Панариши взял в привычку внезапно появляться и также внезапно пропадать, так что ни Карина, ни Цукка не успевали приступить к нему с давно крутящимися на языке вопросами. На сей раз шаман вошел в "клинику" в тот момент, когда Карина заканчивала обрабатывать рану на ноге у молодой женщины из соседней деревни, за несколько дней до того во время сбора плодов пропоровшей кожу на лодыжке острым сучком. Ничего опасного – при условии, если вовремя и правильно обработать рану. Но правильно ее никто, разумеется, не обработал. Импровизированная повязка из травы и целебных листьев местного растения под названием "кушуха" не помогла – инфекция проникла глубоко в рану, и та воспалилась. К тому моменту, когда беспрерывно кланяющиеся родственники внесли женщину в "клинику", отведенную деревней под "клинику", лодыжка разбухла раза в два и посинела. Из раны непрерывно сочился гной, а кожа несчастной казалась раскаленной, словно сковородка. Похоже, у нее начиналось или уже началось заражение крови. К моменту появления Панариши Карина вскрыла нарыв, вычистила рану эффектором и зарастила ее. Шаман несколько минут наблюдал, как при помощи уже наловчившейся Цукки она накладывает новую повязку из кушухи.

– Пить! Ей надо много пить! – стараясь как можно разборчивее произносить слова, объяснила Карина родственникам женщины. – Пить чистую теплую воду и лежать. Не вставать ни в коем случае. Рана плохая, очень плохая. Кровь стала грязной. Нужно много пить, чтобы грязь уходила с мочой. Понимаете? Тамша, переведи.

Тамша быстро затараторила. Родственники загомонили и дружно закивали. Переложив женщину на сделанные из травы и палок носилки, они, все так же кланяясь, выбрались из хижины. В углу осталась лежать плетеная корзина с какими-то местными фруктами. Взглянув на нее, Карина устало усмехнулась.

– Почти как в настоящей больнице, Цу, – пробормотала она. – Я их лечу, они мне платят. Жаль, на банковский счет фрукты не положишь. Ну что же, с голода мы в любом варианте не помрем, и то радует. Здравствуй, господин Панариши. У тебя ко мне дело? Или просто в гости зашел?

Сидящий в углу на корточках шаман воздвигся на ноги. Его разукрашенное ритуальными рисунками лицо оставалось таким же неподвижным, как и раньше, но его выражение казалось явно мягче, чем обычно.

– У женщины гнилая кровь, – сказал он. – Такая кровь – предвестник смерти. Она почти наверняка умрет.

– Возможно, – пожала плечами Карина. – Но я сделала все, что могла. Мне нетрудно. В конце концов, не могла же я оставить ее умирать без помощи?

– Любой поступок имеет свои корни и свои плоды, – задумчиво произнес шаман. – И иногда плоды оказываются совсем не теми, что ожидают люди, посеявшие семена. Сама Карина, ты слышала, что Дракон тяжко ранен? Вчера утром небесные громы стерли с лица земли Миссисиму, большой северный лагерь Оранжевого клана.

– Да, Мати соо… – Карина осеклась. – Да, я слышала, как местные что-то говорили.

– Никакое покровительство духов не помогает хорошо лгать, – усмехнулся шаман. – Местные жители еще ничего не знают. Слухи разнесутся не позже завтрашнего вечера. У меня свои способы узнавать, что происходит далеко отсюда. И у тебя, похоже, тоже. В будущем отвечай, что духи принесли тебе вести. Даже если кто-то не поверит, переспросить не осмелится.

Из угла, где сидела Цукка, донеслось явственное фырканье. Карина почувствовала, как отчаянно краснеет. И Панариши туда же! Мало ей майора Тришши с его едким орочьим сарказмом, не говоря уже про злобоехидного Лику! И этот туда же… Ну да, не умеет она врать, и что с того?

– Спасибо, в следующий раз так и скажу, господин Панариши, – сердито сказала она. – А сейчас прошу извинить. Меня ждут пациенты. Тамша, зови сле…

– Я сказал им, что ты сегодня больше не принимаешь, – невозмутимо сказал шаман. – Сама Карина, сама Цукка – я пришел не просто так. Пойдемте со мной. Я хочу показать вам одно место.