По версии Агеева, одной из причин ослабления прессинга явилось переключение внимания всей тоталитарной системы на борьбу с видео. Действительно, в середине 80-х эта отрасль развлекательной индустрии казалась властям идеологически куда более опасной, чем рок-музыка.

В ту пору крайне нежелательными считались не только безобидные группы типа «Мануфактуры» или «Примуса», но и фильмы «Соломенные псы» («пропаганда насилия»), «Эмманюэль» («пропаганда секса»), «Крестный отец» («пропаганда западного образа жизни»). В квартирах, где шел «общественный просмотр» вышеназванных лент, милиция вырубала ток, а затем из видеоплейера извлекалась заклинившая кассета - в качестве вещественного доказательства. «У нас была устная договоренность не держать дома видеомагнитофоны, - вспоминает Ушаков. - При обысках в первую очередь искали именно видеоаппаратуру. Когда стражи порядка нагрянули ко мне домой и увидели пятерых детей и старые обои, то разочарованно изрекли: «За что его судить, если у него нет даже видео?»

...В неравной схватке подпольщиков и представителей власти не обошлось без потерь. Зимой 86-го года был арестован Валентин Щербина, который незадолго до этого стал соорганизатором записи альбома «ДДТ» «Время». В течение нескольких лет он сотрудничал со звукорежиссером Игорем Васильевым, который прямо на квартире записывал массу рок-исполнителей - от московского «Наутилуса» до Башлачева. В московской «писательской» среде тандем Васильев-Щербина небезосновательно считался самым законспирированным. Во многом это объяснялось боевым прошлым Васильева, который в середине 70-х «за антисоветскую агитацию и пропаганду» побывал в психбольнице.

«Будучи человеком технически подкованным, я служил в войсках правительственной связи, - вспоминает он. - Пораженный произволом, который творился в армии, я начал брать у солдат интервью и составлять из них дембельские альбомы. Когда я попытался отправить эти пленки «на волю», их перехватили. Так я попал под следствие, а затем - в психбольницу».

Неудивительно, что, занявшись звукозаписью, Васильев принял все меры предосторожности - начиная от законной работы лифтером и заканчивая наличием документации на всю находившуюся дома аппаратуру. От известности и славы Игорь бежал, как от огня. Общался исключительно с проверенными людьми, причем - без лишних вопросов. «Условия сотрудничества были такими, - хмуро вспоминает Васильев спустя пятнадцать лет. - Фамилию спросить - уже могли косо посмотреть. О месте работы никто ни у кого не узнавал, и все называли друг друга только по именам».

Щербина, ответственный за техническую сторону процесса, являл собой полную противоположность Васильеву. Будучи человеком открытым, Валентин напоминал доброго волшебника из сказки и сходился с людьми на удивление легко. Высокий, слегка сутулый, с длинными светлыми волосами и мягкой улыбкой, он ходил в неизменных потертых джинсах и брезентовой куртке. В холодильнике у него неделями лежал один и тот же кусок сыра.

Валентин был опытным радиолюбителем, прекрасно разбирался в микросхемах и в особенностях стационарных магнитофонов класса Sony и Pioneer. Кроме того, увлекаясь электронной музыкой, он уже к 86-му году имел неплохую коллекцию фирменных дисков - от Клауса Шульце до ХТС.

Будучи аскетом по жизни, Щербина вкладывал все наличные деньги в технические разработки. Оборванный и внешне неприкаянный, он не боялся ходить по городу фактически без документов, с несколькими тысячами рублями, небрежно рассованными по карманам. «Никто никогда не догадается, что я ношу с собой такие деньги», - успокаивал Валентин Васильева...

Задержанный прямо в метро под формальным предлогом отсутствия московской прописки, Щербина был доставлен в ближайшую милицейскую дежурку. Найдя у Валентина газовый баллончик и крупную сумму денег, милиция направила к нему домой наряд оперативников.

Зная, что Щербина не сможет подать заявление в суд, оперативники без санкции на обыск выгребли из квартиры все, что только возможно, включая магнитофон Sony и мастер-ленты записанных здесь альбомов. В милицейском протоколе было отмечено, что из квартиры «изъяты предметы, добытые заведомо преступным путем». 

Щербину посадили в тюрьму и начали «шить» статью 193 - «хищение в особо крупных размерах». В лучшем случае это означало пятнадцать лет тюрьмы, в худшем - высшую меру. Целый отдел сотрудников КГБ готовил на него компромат, но из-за упорства Валентина и отсутствия доказательств «дело века» закончилось «лишь» медицинскими опытами над Щербиной в клинике Кащенко и в Институте судебной психиатрии имени Сербского. 

С первого дня заключения Щербина со свойственной ему прямотой заявил в лицо следователю: «Обломаетесь!» Что в конце концов и произошло. Однако, когда Щербину выпустили на свободу, в его сознании от всего пережитого произошел перелом и он тотально выпал из процесса. В конце восьмидесятых Валентин эмигрировал в Америку. В его нью-йоркской квартире хранится вызволенная из КГБ уникальная коллекция архивных записей советского рока. Там же находится считавшийся утерянным оригинал альбома «ДДТ» «Время».

Теперь настала пора вернуться в Питер, где, несмотря на тяжелые времена, заматеревший Тропилло развернулся не на шутку. 

Одной из заметных вех в продюсерской деятельности «человека без тормозов» стала афера с передвижной звукозаписывающей студией MCI, принадлежавшей фирме «Мелодия». Краткая предыстория этой несомненной авантюры такова.

Студия MCI представляла собой 10-метровый вагон, внутри которого находились 24-канальный магнитофон с системой шумопонижения DOLBY, микшерный пульт Sony и всевозможные технические «излишества» вроде цветного видеомонитора. Студия была сделана в Лондоне специально для международной выставки «Связь-80», проходившей в Москве накануне Олимпиады. Оборудованный по последнему слову техники вагон произвел фурор и после недолгих торгов был приобретен советской стороной за 250 тысяч долларов. 

Удивительная щедрость первого в мире социалистического государства объяснялась просто. Приобретение современной аппаратуры для нужд радио, телевидения и кинематографа небезосновательно относилось к вопросам идеологии - так же, как обеспечение всем необходимым лабораторий по исследованиям проблем космоса или военно-промышленного комплекса. На подобные затраты нефтедолларов в СССР, как правило, не жалели. Таким образом сделанная в Англии передвижная звукозаписывающая студия осталась в Москве.

...С первых же дней работы технический потенциал MCI использовался не более чем на 30 процентов. Во всем цивилизованном мире в подобных студиях записывались рок-группы уровня Queen. Похожая «передвижка» была в начале 70-х у Rolling Stones, и на ней работали Deep Purple («Мachine Head») и Led Zeppelin. 

У наших собственная гордость. В СССР звукозаписывающий вагон был задействован исключительно на концертах классической и народной музыки. В числе постоянных клиентов студии числились оркестр Рождественского, оперные певцы Виктор Нестеренко и Ирина Архипова, а также какие-то хоры. Несложно догадаться, что записывать при помощи MCI рок-музыку никто не собирался. 

Казалось, ничто не угрожало неторопливому и предсказуемому ритму жизни - до тех пор, пока на работу в «Мелодию» не устроился инженер Виктор Глазков. В свои 27 лет он был открытым и добродушным человеком, а в его профессиональном активе числилось два незаконченных музыкальных образования - по классу гитары и баяна. Еще в середине семидесятых Виктор сочинял и исполнял на сольных концертах неплохие бардовские песни, но заниматься этим впоследствии не стал. «Я просто не захотел идти в этой жизни по трупам», - вспоминает он. 

Работая в известной своими консервативными взглядами «Мелодии» в качестве техника и ассистента звукоинженера, Виктор не утратил живой связи с окружающим миром, по-прежнему оставаясь неистребимым оптимистом и интересуясь всеми новинками в рок-музыке. «Моя официальная работа в чем-то напоминала стройотряд, - говорит Глазков. - Сами трудодни были скучными и монотонными. Интересным было сопровождавшее весь этот процесс общение».