Она озадаченно нахмурила брови, но не могла оторвать глаз от его пальца на своей ладони. Он снова поднес ее руку к своему рту, чтобы иметь возможность смотреть ей в глаза.

– Ты сказала, что ищешь настоящего Брайена Ханрахана.

– О! – тихо вскрикнула она, когда он нежно прикусил мягкую подушечку у основания большого пальца, пошатнулась и схватилась свободной рукой за его колено, чтобы удержать равновесие. Жар побежал от ее пальцев вверх по его ноге.

– Как ты думаешь, ты нашла его?

– Надеюсь, – выдохнула она, пока он покрывал легкими поцелуями ее запястье до манжеты. Та была застегнута на одну коричневую пуговку, и Брайен расстегнул ее, не отрывая губ от ее кожи. – И еще я надеюсь, что на этот раз он захватил презервативы.

Ее слова подействовали на его чресла как прикосновение теплой ладони. Он укусил посильнее, пока она не ахнула, а потом встал и повлек ее за собой. Наклонившись, он прижался губами к ее уху:

– Захватил.

Он повел ее за занавеску, в полутьму алькова, больше ничего не говоря, только задержался, чтобы зажечь лампу.

И не одну лампу. Тара стояла и смотрела, как Брайен отдернул занавеску и зажег все лампы в комнате. К тому времени, как он закончил свой обход, комната сверкала таким ярким светом, что глазам было больно.

Он сделал последнюю остановку у стула, на котором стояла его сумка. Быстро пошарил в ней, затем с совершенно серьезным выражением лица обернулся и вывалил содержимое коробки на столик у кровати. Дюжина голубых пакетиков из фольги засверкала под лампой.

Тара подавила нервный смех.

– Ты собираешься использовать их все сегодня ночью?

– Постараюсь изо всех сил. – Он расстегнул часы и, положив их рядом с презервативами, повернулся к ней: – И вы, надеюсь, тоже, мисс О’Коннел.

– Впечатляющее количество, особенно если учесть, что несколько минут назад ты готов был меня убить.

– С тобой я быстро отучаюсь от вредных привычек.

Его поцелуй напоминал порыв ветра, дунувшего на медленно горящий огонь. Его жар подхватил ее и поднял к нему, и языки пламени переплетались со стонами, такими тихими, что Тара не знала, чьи они – ее или Брайена.

Это не имело значения. Имело значение только ощущение его рук, дергающих вторую манжету, мягкость его волос в ее пальцах и мысль о том, что сегодня ночью будет свет.

Свет.

Она отстранилась от него и провела пальцами по его лицу, а потом вниз, по линии подбородка, по тем изгибам, которые прежде изучала в темноте. Уголок рта Брайена дрогнул в улыбке, он оставил в покое ее манжету и провел пальцем по ее губам.

– У тебя такой вид, будто тебя много целовали, – прошептал он, потом его палец скользнул ей в рот.

Она стала сосать его, как он тогда поступил с ее пальцем, втягивая его глубже в рот и обводя кончиком языка. Его веки затрепетали, а взгляд затуманился, и Тара поняла, о чем он думает, и дала себе слово, что когда она приступит к осуществлению этой фантазии, то попытается что-нибудь придумать, чтобы видеть его глаза.

Но пока что у нее были более неотложные дела, например жар, нарастающий в крови, и его рот, приближающийся к ее губам. Он отнял у нее свой палец и провел им влажную линию вниз по ее горлу до верхней пуговки, которую расстегнул во время поцелуя. Вторая и третья пуговки последовали за первой, и он прервал поцелуй, чтобы проверить результат своей работы. Его глаза засияли, когда он сунул пальцы в разрез и оттянул ткань блузки в сторону, чтобы не мешала смотреть.

Сегодня для них обоих это будет так, Тара знала: они хотели все видеть из-за той темноты в тот, первый, раз. У нее что-то сжалось внутри и снова расслабилось при мысли о том, что она снова почувствует его внутри себя. Она хотела его уже сейчас.

– Брайен…

– Скоро, моя дорогая. Сердце мое.

У Тары остановилось дыхание, когда он расстегнул остальные пуговки; его пальцы снова поднялись вверх, чтобы расстегнуть застежку ее лифчика. А затем пальцы его легли у нее между грудями. Она закрыла глаза и замерла в ожидании.

Она ощутила холодную струйку воздуха на своей коже и услышала, как он резко втянул в себя воздух, и тогда открыла глаза, чтобы увидеть восхищение на его лице. Она проследила за его взглядом, когда он обхватил ладонями ее грудь. Это было все равно что видеть его руки на чужом теле, если бы не невероятные ощущения, нахлынувшие на нее от медленного движения его больших пальцев вокруг ее сосков.

– Тара.

Она подняла глаза и встретила его взгляд – как раз в тот момент, когда он осторожно потянул за соски. Тара вздрогнула, и у нее вырвался стон удовольствия. Брайен тихо рассмеялся,

– Я мог бы смотреть на твое лицо всю ночь, – шепнул он. – Только мне нужно увидеть так много всего другого.

Он расстегнул последнюю пуговку на ее блузке и стянул ее с плеч вместе с бюстгальтером. Она стряхнула их с себя и сбросила с ног туфли, а он ухватился за ее пояс.

Он быстро сорвал с нее брюки и носки, и теперь она стояла перед ним в одних трусиках. Его взгляд обжигал ей кожу, и она следила за нежными прикосновениями пальцев, которые произвольно скользили по ее животу и груди, потом спустились вниз по кружеву и проникли ей между ног.

Он сел на край кровати и поставил ее у себя между коленями. Поддев одним пальцем резинку, он оттянул ее в сторону, открыв дорогу своему взгляду и эротичным движениям пальцев. Тара задрожала.

– Ты и правда рыжая. – Он низко нагнулся, чтобы поцеловать ее живот, а его пальцы скользнули в нее. Колени Тары подогнулись, он поддержал ее за поясницу и снова рассмеялся.

– Не сдавайся мне пока, любовь моя. Я еще только начал.

– Ммм, – промычала она, так как он уже подвел ее к самому краю. – О Господи, Брайен!

– Еще не время, милая. – Он стянул трусики с ее бедер и дальше с ног одним плавным движением. Ей пришлось обхватить руками его голову, чтобы удержать равновесие, переступая через них.

Он посмотрел на нее снизу вверх, прищурившись, пристальным взглядом, его рот находился в нескольких дюймах от ее груди. Она вцепилась в его волосы.

– Это несправедливо, – сказала она. – Я стою тут голая как младенец, а ты все еще одет.

Он схватил ее за запястья и завел руки за спину, так что ее груди еще сильнее выпятились вперед. Зажав одной рукой ее кисти, он широко улыбнулся.

– Здорово.

Он нарочито медленно лизнул языком один сосок, потом подул на него. Коже стало холодно, и сосок съежился. Он улыбнулся и сделал то же самое со второй грудью, потом смочил оба соска и потрогал их пальцами, имитируя движения языком, а после этого уже пустил в ход язык.

Она наблюдала за всеми его действиями, стоя неподвижно, не в состоянии шевельнуться, просто купалась в ощущениях, которые вызывало каждое его движение. К тому времени, как он встал, чтобы снова поцеловать ее, ее груди стали такими чувствительными, что малейшее дыхание на них заставляло ее стонать в восхитительной истоме. Он поднял руки и протянул к ней.

– Как насчет того, чтобы помочь мне расстегнуть пуговицы на манжетах?

Ей пришлось поменяться с ним ролями – теперь она медленно расстегивала, снимала, лишала его защиты, как только что он поступал с ней. Стремясь отомстить ему, она поняла, что именно заставило его так медлить. Он был красив, и, открывая для себя оттенки его кожи, медного цвета соски, скрытые порослью черных кудрявых волос, и играющие мышцы живота, она почувствовала, что желание ее нарастает. Она смотрела на его лицо и узнавала по дрожанию ресниц или по напряжению подбородка, какая сила заключена в ее поцелуе или в поглаживании языком или кончиками пальцев чувствительной кожи.

Чем больше она изучала и дразнила его, тем сильнее нарастало ее желание, так что к тому моменту, когда она добралась до его ремня, ее пальцы стали такими нетерпеливыми и неуклюжими, что ему пришлось ей помочь. Вместе они сняли с него брюки, и через несколько секунд она смогла убедиться, как сильно он ее желает. Глядя ему прямо в глаза, она обхватила его стержень ладонью.