— Давай, Вася, поедем навстречу! — крикнул Долгану. — Так околеем тут, ночь застанет.

— Надо здесь ждать, — сказал неуверенно Долгам и стал разворачивать собак в распадок.

— Поедем, а то, может, он вернулся назад, — сказал Сергеев и вышел из-за куста.

И снова нарта мчится вперед, навстречу неизвестности. А солнце совсем низко. Оглядывается Сергеев, не видно Антонова.

«Вернулся… назад вернулся», — волнуется следователь.

И тут они снова увидели Антонова. Собаки его неслись прямо на нарту Долгана. Через минуту-две дюжины злых собак смешаются в один сплошной клубок и будут драть друг друга до тех пор, пока люди не растащат их в стороны. Долган уперся остолом в снег.

— Стой, Антонов! — крикнул Сергеев. — Тормози! Но Антонов и не думал тормозить. Нарта его неслась с бешеной скоростью.

— Тормози! — Лейтенант взмахнул пистолетом.

И вдруг грохнул выстрел, громкий и резкий. Эхо ударило в зеленые кусты, склоны сопок и заглохло. Сергеева словно оглушило. Он увидел, как из ствола карабина Антонова заструился легкий дымок. Собака взвыла, и лейтенант заметил, как одна из них в их упряжке упала. Другие — шарахнулись в сторону А эта, в застегнутых ремнях, начала волочиться, марать снег в ярко-красный цвет.

Нарта Антонова пронеслась мимо. Сергеев услышал, как тот щелкнул затвором карабина, в снег упала желтая гильза. Долган соскочил с нарты, ножом отрезал ремни убитой собаки, ногой оттолкнул в сторону и стал быстро разворачивать нарту.

Сергеев ясно все видел, слышал, но был словно в обмороке. Словно он не участник этих событий, а кто-то посторонний и все наблюдает со стороны.

— Что же ты не стрелял, начальник? — с укоризной спросил Долган.

И этот вопрос, и взгляд каюра, в котором ясно можно было прочитать слово «тюха», вернули Сергеева к действительности. Он спрятал пистолет в карман.

Скоро они миновали тот куст, где так удачно Долган выбрал место ему для засады. Теперь нарта Антонова мчалась метров на триста впереди. Сергеев видел, как Долган ленивей стал погонять собак, а они устали, часто зубами хватали снег и плелись еле-еле.

Сергеев проклинал себя за минутную растерянность. Не ожидал он от Антонова такого дерзкого поступка. А надо было все предусмотреть. Конечно, Антонов ждет темноты. Собаки у него крепкие, выносливые. Он сможет ехать и ночью. А у Долгана собаки хуже, к тому же у него меньше их в упряжке. Гнетуще на него действовала и приближающаяся ночь. Где-то надо будет переночевать, покормить собак, отдохнуть. А завтра снова начинать сначала. И долго ли так он сможет выдержать? Конечно, он выдержит, а вот Долган может отказаться. Главное — он, Сергеев, сам виноват в том, что увернулся от него Антонов. Надо было сидеть в кустах и ждать.

Лейтенант глядел на широкую спину Долгана и размышлял.

«Что, интересно, думает он обо мне? Смеется, наверное? «Почему не стрелял?» — спрашивает. Не мог же я, в самом деле, стрелять в Антонова. Не ожидал, что напролом пойдет? А что ему оставалось делать? Можно было раньше до этого додуматься».

— Что молчишь, Василий? — спросил у Долгана. — Скажи, куда мы хоть заехали? Далеко ли от поселка?

— Совсем недалеко. Километров шестьдесят.

— Шестьдесят? До колхоза шестьдесят километров?

— Может, меньше. Медвежья лапа хитрый. Он места эти знает. Сюда и ехал. Далеко отсюда тундру он не знает, потому боится ее.

— Что ты предлагаешь делать? — снова спросил Сергеев.

— Надо еще ехать, а там спать будем. Вон, видишь, Медвежья лапа направо поехал. Непонятно зачем. Там река, много торосов, очень дорога там плохая. Зачем он туда поехал? — говорил Долган, поворачивая собак по следу Антонова. — Тут совсем недалеко его бывшая стоянка.

— Это здесь мы вчера были?

— Совсем рядом.

Неожиданно Сергеев увидел далеко впереди на темнеющем горизонте одну нарту, другую, четвертую. Нарты мчались навстречу Антонову. — Гони быстрее! Видишь нарты? — Сергеев показал Долгану в сторону горизонта.

— Вижу. Потому, оказывается, Медвежья лапа на реку свернул. Он раньше нас их увидел.

— Давай быстрее! — снова заторопил лейтенант каюра. — Правее, правее держи!

Сергеев был приятно удивлен, когда увидел нарты. Кто ехал на них, он не знал, но был уверен, что это пришла ему помощь. И не зря, конечно, Антонов бросился сломя голову к реке, где, как сказал Долган, очень плохая дорога.

Это действительно была помощь. Как потом узнал лейтенант, председатель колхоза Дорофеев еще вчера вечером, когда нарта Долгана с Сергеевым выехала из села, позвонил секретарю. Он сообщил Ивану Матвеевичу свои соображения и просил того разрешить ему, Дорофееву, принять участие в задержании злостного преступника. Огородников возражать не стал, а, наоборот, велел принять все меры в оказании помощи молодому следователю

Дорофеев организовал четыре нарты, семь человек из пастухов и охотников. Выехали они рано утром, а на месте их ночевки были в обед. Занесенное снегом место палатки и уже развеянный пепел от костра Долгана и Сергеева — все говорило Дорофееву о том, что лейтенант с каюром, отдохнув, направились на поиски Антонова.

— Оглядеть все вокруг внимательно, — распорядился Дорофеев.

Скоро один из охотников наткнулся на тайник Антонова. Это был шалаш, сделанный из толстых веток кедровника. Теперь он был почти полностью занесен снегом. Сухие зеленые ветки и насторожили охотника.

В шалаше стояла железная бочка, в которой осталось литров десять спирта, мешок, набитый пыжиками. Здесь же было несколько новых кукулей, кухлянок, торбасов и целая кипа выделанных оленьих шкур.

— Меха собирал… Знает, что мех нынче в дефиците, — сказал председатель, рассматривая это богатство. Вначале он засомневался: забирать ли все или покараулить, взять вместе с хозяином. Но потом решил все погрузить на нарты, сделать привал, покормить собак, напиться чаю и ехать вслед Сергееву.

Когда выехали дальше, солнце стояло совсем низко. А через час увидели нарту Антонова, а потом и Долгана.

— Гони! Быстрее! — торопил Сергеев каюра.

— Теперь он никуда не убежит, — весело улыбаясь, говорил Долган. Сам председатель приехал. Вон окружают. Теперь Медвежьей лапе не уйти.

И тут до их слуха донесся короткий треск выстрела, потом более громкий и протяжный.

«Как плохо получается, — думал лейтенант, — перестреляют друг друга». Сомнений не было, стрелял Антонов и стреляли те, приехавшие.

— Давай быстрее! Ну пожалуйста, — просил Сергеев Долгана. — Его надо живым брать.

— Собачки совсем устали, не бегут, — говорил каюр.

Сергеев соскочил с нарты, но бежать в тяжелой меховой одежде трудно, много не пробежишь.

— Окружай! — донесся до лейтенанта голос Дорофеева.

«Молодец, — подумал Сергеев, — видно, старый фронтовик».

Лейтенант видел, как Антонов размахивал карабином, слышал его сердитый крик. На собак ли он кричал, или на преследователей, понять не мог. И тут нарта вдруг опрокинулась, Антонов свалился в снег.

«Круто повернул, — отметил про себя Сергеев. — Шустрый мужик». Лейтенант увидел, как Антонов вскочил на ноги, кинулся за нартой. Но собаки его, напуганные криком, выстрелами, мчались так стремительно, что даже тяжелая нарта, которая теперь волочилась боком, не могла остановить их.

«Теперь, братец, не уйдешь». — Лейтенант увидел, как расстояние между Антоновым и уехавшей нартой все увеличивается. Догнать нарту Антонов не может, а вокруг него уже соскакивали с нарт люди.

— Стой! Не подходи! Перестреляю! — прохрипел Антонов и остановился. Бежать он не мог и теперь с трудом переводил дыхание. Но пастухи подбегали все ближе. — Стреляю! — снова заорал Антонов, и гул выстрела коротким эхом отозвался в кустах, кедровника.

— Стойте! Не подходите! — Сергеев уже подбегал к пастухам.

Все остановились в десяти-пятнадцати шагах от Антонова, образовав неровный замкнутый круг. Посреди стоял с карабином у плеча Антонов. Сергеев теперь смотрел на этого уставшего, тяжело дышащего человека. На нем все меховое: кухлянка, брюки — канайты, торбаса — сапоги, на голове лисий треух. Из-под низко надвинутого на лоб треуха на Сергеева зорко глядели маленькие и злые глаза. Антонов высок и широк в плечах.