— Поймать меня хочешь! — засмеялся Юханссон. — Ну хорошо… в общих словах. Как ты уже заметила, я порядком устал. Не только устал, но и обеспокоен, и это связано с работой. Да ты и без меня вычислила. Если я полезу в конкретные детали, то это отразится на многих людях, в том числе и на тебе.

— Вражеские агенты похитят меня и будут пытать, чтобы выведать, что ты мне такое сверхсекретное сообщил, а потом убьют? — По ее интонации можно было подумать, что она чуть ли не с радостью предвкушает подобное развитие событий.

— Дело не в этом, — ответил Юханссон. — Видишь ли, независимо от того, правдивы ли факты, о которых я мог бы тебе рассказать, — я, кстати, и сам этого пока не знаю, но надеюсь узнать, — информация может кардинально изменить твой взгляд на некоторых людей.

— Значит, речь идет о какой-то известной фигуре. — Она хитро прищурилась. — Какая-нибудь знаменитость. Кто-то из политиков, ясное дело, не Карола же и не Бьорн Борг![30]

— Понятия не имею, о ком ты говоришь. — Юханссон улыбнулся.

— Жаль, жаль, — продолжила она. — А ведь я могла бы тебе помочь.

— Ты и так мне помогаешь.

— Я имею в виду, по работе, — объяснила она. — Не уверена, заметил ли ты, что я стала на редкость проницательным детективом.

— Если не обращать внимания на чрезмерную склонность к дискуссиям, — продолжал улыбаться Юханссон.

Смотри не проболтайся, сказал он себе.

— Склонность к дискуссиям! Это же вполне естественно!

— Почему естественно?

Что она хочет сказать? — подумал Юханссон.

— Ты, мягко говоря, не особенно разговорчив, — заметила Пиа. — Первые годы был еще ничего… Потом я все реже и реже слышала твой голос, а уж когда ты перешел на эту работу, и вовсе онемел… Ну, почти онемел.

— Я исправлюсь, — пообещал Юханссон.

Почти онемел — звучит скверно, решил он про себя.

— Вот и хорошо. — Жена наклонилась к нему и взяла за руку. — Начни прямо сейчас, расскажи, кто этот политик?

— Уговорила, — махнул свободной рукой Юханссон. — С тебя кофе, коньяк, массаж шеи. Тогда расскажу. И не забудь подушки взбить.

— Ладно, — согласилась жена. — Все будет сделано. Но мне нужен задаток.

— Дост Акбар, — понизил голос Юханссон и, перегнувшись через кухонный стол, прошептал: — Член секретного общества, известного как «банда четырех».

— Nice try,[31] — засмеялась она, — и все же сделка не состоится. Я тоже читала Конан Дойля.

— Тогда тебе надо было стать полицейским. Может, поступишь в школу полиции? Стать полицейским никогда не поздно.

Так они, кажется, до сих пор и пишут в своей рекламе, вспомнил он.

— Мне и в банке неплохо. Государственной службы мне по уши хватило, когда я работала на почте. — Она покачала головой. — Я варю кофе, ты взбиваешь подушки, коньяк доставай сам. Не слишком ли ты много пьешь коньяку в последнее время?

— Ем много, пью много, двигаюсь и говорю мало… Исправлюсь, — повторил Юханссон.

Надо и в самом деле что-то с этим делать, подумал он. Начну с понедельника, благо это будет первый понедельник месяца. Удачный выбор, потому что о том, чтобы начать прямо сейчас, в выходные, и речи быть не может.

— Вот и хорошо, а я сразу перестану тебя пилить… А сейчас — отдыхать, и, если будем смотреть телевизор, выбор мой.

— Договорились, — согласился Юханссон. — Только не щелкать. Не есть, не пить, не щелкать по каналам.

— Ни в коем случае! — кивнула жена.

— Тип-топ! — радостно воскликнул Юханссон. — Празднуем выходные!

Типичный вечер выходного дня где-нибудь в хижине: без выпивки, без еды и без телевизора.

— Ну, начинай, поговори со мной, — сказала Пиа и посмотрела на него ободряюще. — Надеюсь, не помрешь… Даже обещаю.

Может быть, не сейчас, подумал Юханссон. Как хочется иногда одиночества… Но сейчас или позже говорить на служебные темы я не имею права.

Хольт пришла на работу без четверти восемь, но оказалась не первой — из-за двери кабинета Маттеи слышалось стрекотание клавиатуры.

— В комнате отдыха свежий кофе, — крикнула Маттеи, не поворачиваясь.

— Как ты думаешь, не рано звонить Юханссону? — с сомнением спросила Хольт.

— Юханссону? — удивилась Маттеи. — Мало того что он с севера, он еще и охотник, так что утро у него скорее всего начинается среди ночи.

Между тем Юханссон сидел на кухне на Волльмар-Укскулльсгатан и читал уже вторую утреннюю газету. Раньше он получал только «Дагенс Нюхетер», хотя в глубине души предпочел бы «Норрландский социал-демократ». Эти, по крайней мере, писали на человеческом языке, и им было что сказать. Но когда он принял предложение перейти на новую работу, ему предложили бесплатную подписку на «Свенска дагбладет», так что теперь он читал не одну, а две утренние газеты. От халявы он, естественно, отказался, и пришлось оформить годовую подписку за свои кровные.

Неглупые ребята в отделе рынка, решил он, внимательнейшим образом изучая биржевые таблицы, — надо же было посмотреть, как идут его акции. И в ту самую минуту, когда он с удовольствием отметил, что на фоне всеобщей неразберихи «Сканска» и «Сандвик» держатся как утесы, зазвонил телефон.

Хольт, мгновенно решил он и сказал в телефонную трубку коротко:

— Юханссон.

Не слишком ли коротко? Еще обидится….

— Анна Хольт. Надеюсь, не разбудила?

— Нет. Значит, ты нашла связь между Штейн и Эрикссоном?

— А что, Мартинес уже звонила? — удивилась Хольт.

Наверняка Линда, подумала она. Больше некому. А почему ее нет на месте?

— Я полицейский, — отрубил Юханссон. — Никто, кроме тебя, не звонил.

— Вот как… — Хольт была ошеломлена, и ей с трудом удалось это скрыть. — Мне просто интересно, каким образом…

— Задание на дом. — Юханссону вдруг стало смешно. — Для начала подумай: как часто ты звонишь мне по субботам в восьмом часу утра. Потом вспомни, о чем мы говорили вчера.

— Теперь догадываюсь… Все правильно, они пересеклись в день убийства.

— И ты хочешь получить ее отпечатки пальцев, чтобы убедиться, не навещала ли она его в тот вечер.

— Да, — подтвердила Хольт.

Выходит, все, что я слышала о нем, правда, подумала она. Только говорить с ним надо по утрам.

— Где найдены отпечатки?

— На орудии убийства, на рукоятке, самый лучший зафиксирован на сгустке крови Эрикссона.

О, черт, мысленно простонал Юханссон. И что я буду делать, если это отпечатки пальцев Штейн? Черт…

— Первый апрель — никому не верь! — весело сказала Хольт. — Прошу прощения, шеф, не могла удержаться. Шутки в сторону, неидентифицированные отпечатки найдены на мойке и на дверце шкафчика под раковиной.

Как дети! — в сердцах подумал Юханссон, но, разумеется, и помыслить не мог, чтобы сказать это вслух своей сотруднице, которая к тому же и в самом деле на десять лет моложе его.

— И в чем загвоздка? — спросил он. Мойка и дверца — это еще куда ни шло.

— Ни в чем. Хотела спросить: можно?

— Поступай в соответствии с правилами. Мартинес на месте?

— На подходе.

— Попроси ее организовать все это. Она по части таких дел — дока.

Поэтому я и пригласил ее на работу, усмехнулся он про себя.

Первым, кого Хольт встретила в столовой, была Мартинес. Она шумными глотками пила холодную воду.

— Уф! — выдохнула она и утерлась рукавом.

Как там насчет восьмичасового сна? — мысленно поинтересовалась Хольт.

— Хорошо выспалась? — невинно спросила она, наливая кофе.

— Кругом виновата, — сказала Мартинес. Вид у нее, как ни странно, и в самом деле был виноватый. — Я человек слабый, так что все было как всегда. Кабак и прочее…

— Повеселилась? — Хольт протянула ей кружку с кофе.

— Какое там!.. Восемь дринков и ни одного приличного чувака.