Ириска кивнула и смело пошла навстречу солнечным кошкам. К её удивлению те покорно расступались и даже отводили взор. Похоже, что им стыдно было за Ириску, но прекословить ни одна не решилась. За спиной раздался мерзкий писк. Крысы начали битву.

Только раз обернулась Ириска. Бурые крысобульдоги вгрызались в солнечные волны. Жёлтые тельца вокруг них распластались мёртвыми листьями осени. Чернухи, напротив, в драку не спешили. Одна задумчиво тёрла носом о передние лапы, будто ей в ноздри сыпанули крапиву, а вторая зализывала рану на боку. Вот бурый гигант ловко опрокинул несколько кошек за раз и тут же вспорол кому бок, кому горло. Его собрату не повезло. Солнечный прилив поглотил его, накрыл с головой и схлынул, оставив крысу валяться на спине и судорожно подёргивать лапами.

Рауль крушил кошачьи хребты обрезком рельсы. Как ему удалось поднять такую тяжесть, да ещё грациозно вращать ей в воздухе, Ириска не понимала.

Она пробежалась до крылечка. Апельсиновый кысик просительно мяргнул. Он вился вокруг ног и чего-то недоумённо требовал. Хотелось нагнуться и погладить. Некогда. Трубка уже во рту. Выдох. Маленькое ядрышко стремительно вылетает из чуть приплющенной горловины… Ириска уже видела, что промахнулась. Но кошка, сверкнув глазами, взметнулась, подставила под снаряд малиновую грудь и рухнула на потрескавшийся бетон. Поверх малинового расплывалась бордовая клякса.

Ириска повернулась к командиру и увидела, как опадают на пол солнечные кошки, как превращаются в зайчиков, как прыгают обратно на стены. И всё. Будто бы ничего не происходило. Только сидят возле Рауля три крысы, а перед Ириской мёртвым комком сгорбилось бело-малиновое тело кошки, умевшей колдовать.

Крысы вопросительно уставились на Рауля.

— Ты — свободен, — указал он на раненого бойца, и тот резво шмыгнул к выходу, — а вы двое за мной.

Крысы засеменили чуть позади.

Котёнок, маяукая, вылизывал неподвижную кошку.

— Ну что, Ирисочка, — вопросительно подмигнул Рауль. — Прикончишь малютку?

Ириска склонилась над котёнком. Тот не обращал на неё ни малейшего внимания, будто вселенная ограничивалась мёртвым телом поверженной колдуньи.

— А разве надо? — нехотя спросила Ириска.

— Не хочешь?

— Не хочу, — в голосе прозвучал вызов.

— Пусть живёт, — подмигнул Рауль ещё раз. — Будет кому рассказать о сегодняшнем бое и… — он сделал эффектную паузу, — и о твоём в нём участии. А теперь пошли. Я чую Крушилу. Он где-то высоко от земли. Куда ж проклятущие кошки его засунули? В одно верю точно, до райских просторов Крушиле ещё ой как далеко.

Парочка прошла сквозь дверной проём. Саму дверь давно украли. Мало того, чьи-то хозяйские руки оторвали и дощечки, ранее окаймлявшие цемент. За дверью обнаружилась лестница. Рауль подозрительно оглядел её, принюхался.

— Цех — это ерунда, — тихо сказал он. — Я боюсь, не заводят ли эти ступеньки в Капку-Стрелку. Трудновато будет биться с кошками на их территории.

— А сейчас мы на чьей?

— На нейтральной. Не зря же она называется "Завод имени Ленинского Комсомола". От такого названия ни мне, ни кошкам не холодно и не жарко. Так что, Ирисочка, топаем дальше. И готовимся стойко преодолевать тяготы и невзгоды воинской службы.

Он поднимался гулкой поступью. Ириска следовала шаг в шаг. Крысы тоже не отставали.

Лестница привела их в маленькое помещение с большим, в полстены, окном. В углу кривым штабелем набросали ржавые гармошки батарей. Раздался шорох. Из-за штабеля выскочили четыре кота. Выскочили и замерли, вжавшись в пол. Рауль чуть поотстал, и девочка оказалась впереди. Крысы, несмотря на внушительные габариты, испуганно прижались к ногам Рауля.

Коты оказались красавцами. Похожие друг на друга, рыже-апельсиновой масти, с тёмными сапожками и кисточками на ушах. Ещё бы пятна по телу, и сидели бы квадратом маленькие рыси. Передняя пара представляла молодёжь кошачьего племени. Сильные, откормленные, боевые. Сидящие позади были ветеранами, этакими мушкетёрами, воевавшими не один десяток лет. Четыре пары зелёных глаз смотрели не на Рауля и не на крыс. Четыре пристальных взгляда впились в Ириску. То ли она казалась им долгожданной наградой, то ли просто стояла впереди и выглядела лёгкой добычей.

— Апельсиновая Гвардия, — раздался голос Рауля. — Влипли мы, Ирисочка. Нет у меня бойцов, что отважились бы с ними драться. Это ж элита. Рыцари кошачьего мира. Они и меня порвут без особых проблем.

— Пройдём, — беспечно отмахнулась Ириска и двинулась к проёму напротив окна.

Коты грозно зашипели и метнулись в бок, преграждая путь. Уселись они снова ровным квадратом, будто участвовали в смотре строевой песни.

— Эк набычились-то, — посочувствовал Рауль. — А устроим-ка мы им Пражскую дифинистрацию. Поверишь ли, Ирисочка, если я скажу, что наша судьба снова в твоих руках?

— Ну, — неопределённо отозвалась Ириска.

— Махни ручкой, — жёстко приказал Рауль. — Да не так. Ты не из команды поддержки "Урал-Грейта". Ты в сторону окна. Да па-аниже, па-аниже, чтобы гвардейцы уяснили.

К удивлению Ириски, после очередного взмаха все четыре кота, злобно озираясь на крыс, проследовали к окну.

— А теперь махни за окошко, — весело предложил Рауль.

Ириска махнула. Коты недоумённо переглянулись и не сдвинулись с места.

— Не слушают, — за спиной злобно усмехнулся Рауль. — Чего ж они кобенятся? А ты, Ирисочка, ножкой притопни, да посуровей. Доходчивей надо с животинами, доходчивей.

Ириска притопнула, а потом снова махнула рукой за окно. И тогда случилось невероятное. Коты разом взглянули на Ириску. Девочка не могла описать выражение, нарисовавшееся на кошачьих мордах. Смесь удивления, презрения и глубокой печали. Будто первоосновы, в которые верили кошачьи рыцари, оказались насквозь фальшивыми. Затем четыре апельсиновых гвардейца разом мигнули левым глазом. И красивый прыжок вынес рыжую эскадрилью в оконный проём.

— Дело сделано, — холодно подвёл итоги Рауль.

Девочка подбежала к окну. Возле здания угрюмо темнел котлован, заросший зелёной и белой ряской. Яркую поверхность отвратительно разрывали четыре чёрные кляксы.

— Зачем же они так? — испуганно удивилась девочка.

— Кто их знает, — вздохнул Рауль. — Быть может, ты у нас, Ириска, волшебница. А может кошаки эти впервые увидели девушку. Тебя, то есть. И единогласно выбрали Дамой Сердца. Знаешь, как в Средние Века. Заедет странствующий рыцарь в городишко тысяч эдак на пять, в бане вымоется, прошвырнётся по узкой улочке, а ему на чистые волосы лохань помоев. Только откроет пасть пошире, задерёт голову, а там девушка, ну просто неописуемой красоты! За полгода воздержания любая женщина Мисс Вселенной покажется. А она тазик к груди прижмёт, раскраснеется от смущения. Рыцарь хлопнет глазами разок, хлопнет другой и дёру, дурень, из города. Подвиги совершать в честь прекрасной дамы. Имя звучное уже потом додумает. Так до старости и бьёт рыла неповинным людям за честь и красоту избранницы. Ан нет ведь, чтоб просто зайти в дом, тряхнуть перед отцом кошельком. Тут тебе и свадебка, тут тебе и Щастье. Но рыцарям так не положено.

— На то они и рыцари, — весомо заметила Ириска, не в силах оторвать взора от болота.

— И этим надо пользоваться, — наблюдая за кляксами, Рауль не мог удержаться от нахальной улыбки.

Посреди комнатёнки танцевали вальс крысы, словно дрессированные собачата.

— А по правде? — воскликнула Ириска. — По правде, зачем они выпрыгнули? Ни за что не поверю, что ТАКИЕ коты ничего не понимали.

— А нужна ли тебе правда? — улыбка стала грустной. — Пойдём-ка, девочка моя, дальше. Крушило ещё в плену, и нам надо ой-ой-ой как постараться, чтобы выручить его из беды.

За дверью, представлявшей собой лист пресс-картона, пробитый чей-то жестокой ногой, оказался длинный коридор, утонувший в полумраке. Лучик ослепительного света давало только далёкое окно напротив да узкие полосы белёсого сияния из боковых проёмов. Комнаты таились там или следующие коридоры, было неясно. Шагов пятьдесят впереди проход загораживало широченное кресло. На обломке спинки возвышался кот. То ли освещение падало так странно, то ли это просто казалось, но шерсть кота была абсолютно голубой. На подлокотнике примостилась кошечка. И тут уже никакого сомнения не оставалось: от её пушистого меха исходили волны неонового нежно-зелёного сияния. Вокруг кресла единой массой колыхалась многочисленная кошачья орава. Ириска различала только точечки глаз: зелёные, жёлтые, оранжевые, пару небесно-голубых и несколько алых. Одна же злобно наливалась кумачом. Пара её, видимо, погибла в боях за кошачью независимость.