Коля выпрямился, давая отдохнуть спине, оглядел вскопанный участок – сажать уже можно. Коля постарался выкинуть мысли, навеянные землей, поставил лопату в сарай, вернулся в квартиру и занялся своим делом. Он сел за компьютер, открыл страницу, которую начал сегодня утром, и погрузился в работу. Все было бы нормально, но чудовищный шум за окном мешал сосредоточиться. Одна за другой шли машины, груженные бетонными плитами, которые доставлялись на стройку как раз напротив окон Колиной квартиры. Гудел и скрипел подъемный кран. Кричали рабочие. Их крик утопал в идиотской музыке, исходящей от магнитолы на участке, включенной на полную мощность. Жена в спину сказала, что так жить нельзя, он что-то должен сделать, пойти, поговорить. От всего этого, от слов жены, от невозможности сосредоточиться, Коля рассвирепел.

«От всего сердца, – вспомнились слова, идущие от земли, – и твое желание исполнится». И Коля прошептал желание. Жена ойкнула: кресло, на котором сидел Коля, мгновенно оказалось пустым.

Сотрудники все как один восхищались этим фильмом. К нему сводились разговоры в курилке, в буфете, в лаборатории за чашкой кофе. Упросил, дали диск. Вечером с нетерпением включил телевизор и вставил диск в плейер. Пошли титры и первые кадры.

Компания парней выпивает в парке в безлюдном месте. Их четверо. Сидят они на полянке, на свежих пнях недавно спиленных деревьев. Все четверо – близкие друзья, окончили один класс, потом университет. Двое женаты, имеют малышей. Трое учатся в аспирантурах. Четвертый уже год работает в самом большом филиале американской компьютерной фирмы.

Неожиданно они замечают девушку, которая задумчиво идет по тропинке неподалеку от полянки. Так же неожиданно, повинуясь непонятному импульсу, двое из них догоняют девушку, зажимают ей рот, тащат на полянку и насилуют ее. Она пытается кусаться, что-то кричит сквозь зажатый рот, сопротивляется, а потом смиряется с насилием. И молча терпит каждого следующего мужчину.

Девушке позволяют одеться. Неожиданно появляется группа омоновцев в черных комбинезонах с автоматами. Видимо, кто-то услышал ее крик и сообщил в милицию. Парни замирают от ужаса. Начальник омоновцев спрашивает девушку, все ли в порядке. Девушка отвечает, что это ее приятели, и омоновцы уходят.

Парни приходят в себя и с изумлением спрашивают девушку, почему она не призналась омоновцам. Сейчас бы они уже валялись в кутузке. Девушка пожимает плечами и отвечает, что тюрьма – это только тюрьма. А она наказала их серьезнее.

И уходит.

Выпивать ребятам больше не хотелось, они медленно шли по тропинке парка, обсуждая сказанные им слова. Они обсудили не только сами слова, но и удивительно спокойную интонацию, с которой было сказано, что они наказаны серьезнее, чем попасть в тюрьму по обвинению в изнасиловании.

За изнасилование дают десять лет. Конец карьерам, конец замыслам. За это время тюрьма их бы раздавила. Они бы вышли через десять лет больными, никому не нужными людьми, без квартир, без родных. Жены и дети от них бы отвернулись. Родители за это время умерли бы с горя. Это только подумать: их сын, аспирант, блестящий теннисист, умница, участвовал в зверском групповом изнасиловании!

Она их спасла от этой ужасной перспективы. А сказала, что наказала серьезнее. Что это может быть? Один предположил, что девушка больна СПИДом. А они схватили ее, зажали ей рот, она и не успела сказать. А потом уже сознательно отдавала себя следующему. Ребята остолбенели. Действительно, она заразила их СПИДом. Что делать? С ними кончено. Не дай Бог принести в дом заразу. Жены, дети, родители – это просто ужасно.

У одного приятеля был знакомый врач. Договорились, что он узнает, где делают анализы и дают советы, как не заразить окружающих. Два дня сплошных мучений, к жене и ребенку притронуться нельзя, все в удивлении, начинаются отговорки. Кто придумал какую-то ерунду про лишай, другой отговорился экземой. Сделали анализы. Ждали две недели, все из рук валится, ни работы, ни отдыха. Пришли понурые за результатами. Обалдели – все здоровы. Однако, предупредил врач, до полного выяснения надо ждать пару месяцев и снова сделать анализ.

Как они это время провели – лучше не вспоминать. От одного ушла жена, другой сам покинул семью. Неженатые ушли от родителей, стали жить на съемных квартирах, точнее, в комнатках. Одному удалось снять недорогое жилье в деревянном бараке. Потом он присмотрел там же угол и переманил приятеля. Нашлось место и третьему. Однажды ночью барак загорелся с двух сторон. Двери оказались заблокированы. Это обычная история, строители расчищали место для новостроек. Троим приятелям пришлось устроиться временно у четвертого в однокомнатной квартире, у того, от которого ушла жена.

Теперь приятели постоянно были вместе. Погорельцы остались без документов, без денег, практически голые и босые. Они непрерывно обсуждали, что за наказание она им обещала. Строили догадки. Ждали срока повторного анализа.

Подходил конец второго месяца, скоро можно было убедиться в точности анализа на СПИД. И тут у хозяина квартиры по всему телу выступают фурункулы. На лице, на спине, на ягодицах – всюду. Он не может сесть, лечь, толком не может поспать. Фурункулы вскрываются, и в квартире стоит вонь от гноя и мази Вишневского, которую больной накладывает на свои нарывы.

Все поняли, что это начало конца. Теперь и у них будет что-то подобное, поскольку СПИД снижает иммунитет ко всем заболеваниям. Новая хворь не заставила себя ждать – у второго появился стоматит. Типуны были такой величины, что он не мог ни говорить, ни есть и не знал, куда деться от боли. Конечно, он обвинял хозяина квартиры, что тот заразил его гноем, вытекающим из фурункулов и оставляющим капли повсюду, даже на посуде.

Состояние у всех было ужасное. Они почти не разговаривали друг с другом. Наконец наступил день повторного анализа. Вскоре они узнали результаты. Никакого СПИДа у них нет. Парни с фурункулезом и стоматитом помчались к врачам. Диагноз был прост: на нервной почве. Все их проблемы на нервной почве. И действительно, хороший анализ сотворил чудо. И фурункулы, и типуны исчезли в пару дней.

Начали налаживаться отношения. Вновь обсуждали угрозу изнасилованной женщины, но теперь уже с некоторой долей юмора. Дескать, она была права, вот мы свое и получили; надо надеяться, что все неприятности позади. И даже решили выпить, посидеть, как раньше, обменяться мнениями. И было о чем. Все четверо лишились прежних занятий. Одного уже отчислили из аспирантуры, двое других были на грани отчисления, и спасти их могло лишь чудо. А хозяин квартиры в борьбе с фурункулезом давно потерял работу в компьютерной фирме и перебивался, зарабатывая рабочим в продуктовом магазине. Впрочем, остальные тоже пытались заработать на жизнь на стройках и в порту. Чтобы снять мучащее их напряжение, выпить решили в парке на той же полянке.

Расположились, налили, закусили бутербродами. Хорошо. Пришел первый, самый приятный и легкий кайф. Послышались женские звонкие голоса, на полянку вышли две девушки. Парни переглянулись с улыбками, которые означали, что они уже наказаны, «проходите, девушки, вам мы не опасны». И прочее того же рода. В общем, такие старческие улыбки.

Но девушки проходить мимо не стали. Были они обе изрядно поддаты, присели к компании и с пьяными ужимками потребовали угощения. Ребята стали их выпроваживать. Но девки оказались упорные. Они заявили, что раз их просто так не угощают, они могут расплатиться и натурой. И обе как по команде подняли подолы юбок. Белья на них не оказалось.

Тут один из приятелей предложил пойти девицам навстречу и тем самым избавиться совершенно от полученного ими комплекса. Ребята согласились. Девиц угостили, разложили на травке и приступили к получению оплаты. Однако один за другим поднимались сконфуженные. Девки тоже поднялись, сами по-хозяйски налили себе по стакану, тяпнули и с хохотом пошли с полянки, крича, что сразу четыре импотента им никогда не попадались.