После выхода на пенсию жизнь стала более размеренной. Чтение, прогулки, встречи с приятелями, походы в поликлинику. Дважды в неделю приходила Надя, давнишняя моя подруга, не юная, но моложе меня. Она прибиралась, стирала, потом оставалась у меня до вечера. В остальные дни она была занята – сидела с внуком.

Как-то она позвонила вечером: уложила ребенка и смотрела телевизор. Телевизионная передача заинтересовала ее.

– Слушай, – сказала Надя, – сейчас по телевизору выступал какой-то бородатый библиофил.

– Поддатый, – пошутил я. – Странно, как тебе удалось заметить.

– Не поддатый, – ответила Надя, – а бородатый. Перестань ерничать и послушай, что я тебе расскажу.

– Хорошо. Так о чем говорил этот библиофил?

– Это было книжное обозрение. Бородатый сидел с грудой книг и рассказывал о каждой. Я уже собралась переключить канал, потому что передача была скучная, а книги неинтересные. Вдруг он показывает том размером с энциклопедический словарь. Название этого фолианта «Средневековый японский порнороман».

– Тоже мне открытие, – перебил я, – на каждом лотке «Камасутра» продается.

– Дослушай, миленький, – ласково сказала Надя, – библиофил как раз и упомянул «Камасутру». Он сказал, что выпускается множество книг подобного содержания для молодых людей. А для мужчин пожилого возраста подходящих книг не было. Это первая.

– Вероятно, позы сексуального акта там описываются с учетом радикулита и артрита партнеров, – предположил я.

– Не знаю, ничего об этом сказано не было. Он, я имею в виду библиофила, просто гимн пел этой книге. Утверждал, что она перевернет жизненный уклад людей пожилого возраста. Престарелые мужчины заживут новой жизнью, испытают доселе недостигаемые высоты чувственного удовольствия, получат…

– Стой, дорогая, остановись. Ты повторяешь слова библиофила, или это твое собственное изложение?

– Да иди ты, – засмеялась Надя и сказала, куда идти. – Я тебе докладываю важную информацию. Может быть, она изменит твой образ жизни. Давай, закажи эту книгу через Интернет.

И я сделал заказ этой книги с оплатой по получении.

Пока я ждал выполнения заказа, мы вели долгие разговоры. Надя почему-то решила, что эта книга внесет в наши отношения свежую струю. Почему она так решила, я не вполне понимал. Все у нас было нормально, если говорить о той стороне жизни, которая описывалась в порноромане. Мы гадали, что нового для пожилых мужчин мы сможем вскоре узнать. Я злословил, хихикал, делал издевательские замечания, но в глубине души надеялся на обещанное откровение.

Долгое ожидание, и наконец я получаю почтовое извещение о бандероли с наложенным платежом. Бегу на почту, выстаиваю часовую очередь, оплачиваю и несу в дом толстую бандероль. Специально по случаю получения книги Надя поставила на стол бутылочку коньяка. Положив нераспечатанную бандероль на стол, мы открыли коньячок, налили по рюмочке и выпили. Наступил торжественный момент вскрытия пакета. Пакет был толстый, но не настолько, чтобы сравнивать его, скажем, с энциклопедическим словарем. Подозрения нас не обманули. Бандероль содержала тридцать третий том пятидесятитомного собрания сочинений Н.В. Гоголя.

– Боже мой, – ахнул я, – бедный Николай Васильевич! Как же это редакторы набрали твоих произведений на пятьдесят томов?

Объяснение нашлось сразу же. Полученный том содержал отзывы современников о творчестве писателя. Отзывы были негативные.

На мое гневное письмо в интернет-магазин пришел ответ, где сообщалось, что интересующая меня книга мне выслана, а ошибочный том я могу вернуть, послав его заказной бандеролью. Оказалось, что дешевле выбросить эту книгу.

Когда в почтовом ящике появилось извещение о бандероли наложенным платежом, я обнаружил, что первая буква моей фамилии перепутана. На почте мне заявили, что адрес правильный, а адресат другой – точнее, фамилия с другой первой буквой. Пришлось писать заявление на имя начальника областной почты. В заявлении я пространно описал, что живу по данному адресу уже много лет, что никто более там не проживает, что заказ сделан мною такого-то числа, и прочее в том же роде. Ждал решения более недели. Высокое руководство прониклось пониманием моих доводов и разрешило выдачу бандероли. Я сообщил о победе Наде и побежал на почту.

Все правильно – это был шикарный том заказанной книги. Обложка ее была обтянута тонкой шелковой материей. На передней обложке – японская гравюра. Открываю книгу: оказывается, это билингва, то есть одна страница японских иероглифов, другая – с русским текстом. Сажусь изучать содержание. Вначале большой литературно-критический обзор какого-то кандидата наук института восточных языков. Затем глоссарий, то есть словарь специальных терминов. Введение, и словарь, и какие-то комментарии я пролистал, торопясь добраться до сути книги. Но тут начались иллюстрации – это были копии японских офортов на толстой рисовой бумаге с проложенной тонкой прозрачной калькой. На рисунках довольно натуралистично изображались японцы с непомерно большими мужскими достоинствами. После офортов начинался сам роман. Только я начал читать, пришла Надя. Я показал ей книгу, она восхитилась полиграфией, с интересом рассмотрела офорты и вскоре уже гремела на кухне посудой. А я впился в роман и не мог оторваться.

Фактически это был не только роман, но и свод некоторых правил, руководство, своего рода инструкция. Главный герой – пожилой самурай, следующий учению бусидо. Главная цель его жизни заключается в достижении духовного просветления. И он дает в романе приемы достижения нирваны, технику освобождения от человеческого сознания, от груза запутанных мыслей и ощущений реальности.

Подруга закончила уборку. Несколько раз она подходила ко мне, я зачитывал ей отдельные наиболее интересные места в романе. Она ахала и спрашивала объяснения. Я рассказал ей, что окружающую действительность нельзя постичь, так как она находится за пределами дуализма и формирования конкретного представления. По-моему, она этого не поняла. Я продолжал изучать роман и пытался выполнить указания по достижению ощущений собственного тела для познания истины.

И кажется, мне удалось познать истину вне разума, достигнуть нирваны и перейти в состояние подсознательно-ассоциативного мышления. Где-то вне моего сознания раздался звук захлопнутой со злостью двери. Потом все стихло.

Мой приятель, строитель по специальности, уже немолодой человек, долгие годы собирал вина. Покупал он их всюду, в разных местах нашей необъятной родины, куда его забрасывали командировки, причем, как правило, выбирал сорта подешевле. Обычно это были сухие вина. Сам он спиртного практически не употреблял. Как-то раз он похвастался мне своей коллекцией, делая широкий жест: «Выбирай любую бутылку».

Я выбрал, открыл – резкий запах уксуса. Вылил в унитаз. Открыл другую – конечно, уксус. Следующую. Коллекция вин превращалась в коллекцию самых обычных типовых бутылок с разными этикетками. Поскольку сейчас любую этикетку можно сделать самому или заказать, то коллекция этикеток становится бессмыслицей. И мой приятель сдал бутылки в приемный пункт стеклопосуды.

Вот так у него прошел безвозвратно интерес к коллекционированию вин.

Анатолий Тукаевский коллекционировал ножи. Наряду с фабричными ножами в его коллекции были экземпляры, сделанные в местах заключения: всякие выкидные, откидные и Бог его знает еще какие. О его коллекции знали и сотрудники, и друзья. Во время приемов у Тукаевских знакомство с коллекцией было центральным моментом.

Как-то Анатолий возвращался из Новосибирска, где оппонировал по диссертации. Диссертант, зная о его хобби, подарил ему нож, сделанный из какой-то особо прочной фордовской рессоры. Анатолий запрятал ценный и тяжелый подарок в чемодан, который сдал в аэропорту в багаж. Посадка. Тут по бортовому радио называют его фамилию. Стюардесса извиняется и провожает его назад к выходу. Самолет улетел, а с ним стали разбираться. Исписали множество бумаг, настращали, отобрали нож. Хорошо хоть удалось улететь следующим вечерним самолетом.