- А с языками? – Напомнила Тора.

- Когда мир собирается, он собирается целиком. И когда ты появляешься в другом мире, ты появляешься там целиком, а не по частям, например. Если бы этер появился бы в нашем мире – надеюсь, рано или поздно мы научимся «приглашать» их к себе – он появится тут не как то существо, каким мы его воспринимаем, когда попадаем к ним, а как самый обычный человек – просто потому, что именно тот состав восприятий, который мы называем «человек», и дает возможность существовать в этом мире, рассуждать, испытывать эмоции и прочее. Теоретически, конечно, он мог бы выбрать форму любого существа в нашем мире, но лишь теоретически… ну не будем вдаваться в детали. Поэтому когда мы собираем тот мир, мы автоматически получаем способность и знать их язык, говорить на нем как на своем родном. Точнее – все их языки. Английский или японский тебе необходимо учить, а их языки ты сразу знаешь все. Ну ты учти, - Моран откинулся на кресле, - что все что я тебе говорю, это даже не научно-популярное изложение, это крайне упрощенное, крайне схематичное изложение. На самом деле все намного сложнее, и интереснее, конечно, намного интереснее!

- Понятно… Страшно интересно! Томас, так что с сейенами и моем участии?

- А что с ними – все то же самое – ищи партнеров – новых, которые еще не являются профессиональными дайверами, или переманивай в свою группу уже имеющихся… только не из моей группы, конечно, - смеясь, добавил он, - и вперед. Что тут разговаривать? Делай! Вот встань, иди отсюда и делай что-нибудь, ищи людей, возись с ними, учитесь работать, исследовать вместе. Теперь ты знаешь, что у нас есть центры селекции – там непрерывно проходят обучение тысячи людей, большая часть из которых, конечно, беженцы, но никто заранее не знает – что из кого получится, и в какой момент стопроцентный беженец вдруг превратится в хвоста или морду. Или не превратится – никто не знает.

- А кто сейчас работает с сейенами? – Тора слегка наклонилась вперед, словно прямо сейчас собиралась встать и помчаться к сейенам.

- В основном я и моя группа, но время от времени и другие принимают участие. У меня там двенадцать человек-практикующих. Ты можешь с ними познакомиться, но имей в виду, что необходимо контролировать плотность общения с ними.

- То есть?

- Если с новичком или беженцем проводить слишком много времени, то он теряет самостоятельность, начинает залипать в дружественности, нерешительности, начинает бегать к тебе как к мамочке с разными вопросами вместо того, чтобы пытаться ответить на них самостоятельно. Необходимо ставить их в такие условия, чтобы они не слишком часто могли встречаться и общаться с тобой. Наша задача – найти и содействовать росту самостоятельного, энергичного существа, наполненного радостными желаниями. Вообще, я очень советую тебе поработать в наших центрах селекции – попрактиковаться в общении с теми, кто там стажируется, поучить их и поучиться вместе с ними, внимательно наблюдая за тем – как происходит у практикующих процесс преодоления омрачений. Заодно ты можешь там подыскивать интересных тебе людей.

- Я хочу! Я страшно всего этого хочу. Мне даже сейчас больше хочется полететь в какой-нибудь центр селекции, а не ждать эксперимента. Хочу предложить Пурне. Что ты скажешь, если я предложу Пурне? Мне кажется, она может заинтересоваться. Она немного замедленная, словно спит, но иногда мне кажется, что в ней есть и энергия, и страстность…

- Ты что, ждешь одобрения? – вкрадчиво спросил Томас. – Ты будешь бегать к нам за одобрениями? Делай! Вставай, поднимай свою попку и делай! Я же уже сказал тебе. Опирайся на свой здравый смысл, на свои предчувствия, на свой опыт, на свои озаренные восприятия, на радостные желания – делай. Совершай ошибки, делай из них выводы, совершай новые, делай! Ни хрена ничего не будет, если мы будем тут сидеть и выклянчивать друг у друга одобрения. Ты что же, думаешь, что я одобряю все, что, например, сейчас делают ребята Чока? Или может быть ты думаешь, что я одобряю Квейса, Трикса и Магнуса, которые решили не возвращаться из погружения и сидят сейчас и занимаются со своими подопечными, рискуя своей жизнью? Нет, я их не одобряю.

- Почему? Почему ты их не одобряешь? – Удивленно спросила Тора.

- Я их не неодобряю. Я их просто не одобряю. Одобрение и неодобрение – это не то, чем мы занимаемся. Мы все здесь – страстные, живые, взрослые и ответственные люди. Нас ведут наши радостные желания и наши ОзВ. Мы делаем то, к чему нас влечет. Разумеется, есть определенные рамки, которые мы совместно вырабатываем, но они носят очень общий характер и по большому счету очень мало нас ограничивают. Если ты говоришь «Пурна» - бери ее. Возись с ней. Учитесь с ней вместе. Ищите опытных дайверов, которые станут вам содействовать, требуйте содействия, берите его своими руками – тут не дают подаяния, тут каждый занят своим делом, но каждый из нас с радостью оторвет себя от своих увлечений, чтобы посодействовать другому увлеченному человеку. Делай!

Идя по тропинке в свой коттедж, Тора чувствовала, что все изменилось. Именно все. Изменилось отношение к Томасу – он перестал быть иконой, стал живым и близким человеком. Это произошло как-то сразу – само собой, Тора даже не заметила – в какой момент исчезла дистанция между ними – возможно именно тогда, когда он сделал незаметное движение пальцем на лестнице. Изменилось отношение к эксперименту. Если раньше Тора воспринимала себя как несколько постороннего человека, которого пригласили, а потом попросят удалиться, то сейчас это стало ее личным делом. Если, к примеру, сейчас ей скажут, чтобы она ехала обратно в институт или в Чукхунг или куда угодно – она не развернется послушно, а будет бороться за свое участие – почему-то ЧСУ не возникало, когда она представляла себе, что придет к Менгесу, к Томасу, Мерку, обратится в Совет, и глядя в глаза будет требовать ответов на свои вопросы.

Изменилось общее понимание целей эксперимента. Прогрессорство перестало быть абстрактной красивой задачей – та увлеченность, которую испытывал Томас, его преданность к тем существам, за которых они борются в своих погружениях, словно передалась Торе. Да. Снова преданность. Она возникала всплесками несколько раз во время разговора. Яркими всплесками. Как вчера во время разговора с Фоссой.

В коттедже было два парня и девушка – они играли в шахматы и не обращали на нее внимания, увлеченно разбирая какую-то комбинацию. Тору это вполне устраивало, она залезла на мансарду и на два или три часа отключилась от всего внешнего мира.

«17 ноября 2010 г. полдень.

Второй день испытываю вспышки преданности. После разговора с Томасом, Мораном и Мерком озаренный фон есть непрерывно. Сейчас – когда я снова активно порождаю преданность, ее отзвуки вспыхивают во всем теле, в разных частях. Я могу даже указать, где именно в теле отражается преданность прямо сейчас, я не могу остановить этот поток, он сносит всё, всё чем «я» когда-то была, интенсивные слёзы льются почти непрерывно, от каждой вспышки преданности. Тело дрожит и постоянно чуть вибрирует, гудит, дыхание учащается, становится тяжелым, ощущение температуры не ниже 39-40, тело периодически передёргивается, хочется выкручиваться, выгибаться. Когда закидываю голову назад – ощущаю жар в шее, наслаждение усиливается, резонирует со словами «вырывается» - что, куда, зачем вырывается - я не знаю, но есть наслаждение от того, что что-то прорывается. Вспыхивает столько ОзВ, что я не могу точно сказать, что с чем резонирует, какими парами они вспыхивают. Их так много и все они яркие, интенсивные, навалились как игривые львята, которые кусают друг друга за ухи, топчутся, перепрыгивают друг через дружку, лапаются и резвятся. Дрожат губы, в морде жжение, во всем теле вспыхивают разной интенсивности ОзВ, экстатический восторг бесконечного путешествия. Все озаренные факторы, которые раньше резонировали с отдельными ОзВ, сейчас слились в одну картинку. Раньше это были кусочки, а сейчас они собрались во что-то цельное, глубокое и невыносимое.