Джоах посмотрел на простирающиеся дюны и бесконечный песок. Кесла двигалась рядом с ним. Он слышал ее дыхание, шорох ее плаща. Вновь он осознал, как трудно поверить в откровение старого шамана, будто Кесла всего лишь сон Земли, обретший форму, получивший жизнь, чтобы привести его в пески.

Уголком глаз Джоах изучал девушку, ее волосы, отливающие червонным золотом в лучах яркого солнца; гладкую бронзовую кожу; сумеречную голубизну глаз. Она сама не знала правды о себе. Она считала себя человеком, не отличающимся от остальных, — и он тоже долгое время так думал.

Сон или не сон, но нельзя было не замечать, как ныло его сердце при виде нее. Джоах помнил легкое прикосновение ее губ к его щеке, когда они бежали из Алказара. Он хотел продолжения, но сжал кулаки, запрещая себе думать о таких глупостях. Кесла была ненастоящая.

Его внимание привлек топот приближающихся маллюков. Иннсу и незнакомец гнали своих неуклюжих животных на вершину низкой насыпи. Оба маллюка были покрыты пеной и потом. Иннсу спрыгнул с седла и мягко приземлился на ноги. Убийца откинул капюшон, показав озабоченное лицо. Кесла подошла к нему.

— Что случилось?

— Катастрофа, — ответил Иннсу, проведя рукой по бритой голове. — В Каллюсе рассказывают, что крылатые демоны прилетали прошлой ночью, злобные, бледные, забрали всех детей Даллинскри. Все, кто оказал сопротивление, были убиты.

— А дети?

— Их забрали, вместе с оброком соседних племен.

— Но почему? — спросила Кесла, раскрыв в изумлении глаза. — Соглашение…

Иннсу покачал головой.

— Я не знаю всей истории. Лишь то, что из города этим утром увезли всех детей, опустошив его. Демоны гонят караван хлыстами.

Джоах кашлянул, сохраняя хмурое выражение лица.

— Раз они взяли так много детей, значит, что-то случилось в Туларе.

— Но что? — спросила Кесла.

— Если бы шаман Партус был здесь, — пробормотал Джоах.

Старейшина пустынных племен остался в Ошале, настаивая на том, что его присутствие необходимо Мастеру Гильдии Белгану для восстановления Алказара после пребывания темного мага. Вечером, когда вся группа отправлялась в пустыню, Партус отвел Джоаха в сторону. «Я буду ждать тебя в сонной пустыне. Сделаю все, чтобы помочь вам». Он исполнил свое обещание. Каждую ночь шаман встречал Джоаха в сонной пустыне, наставляя его в искусстве претворения снов в реальность.

Джоах хотел бы теперь воспользоваться мудростью шамана. Они покинули оазис много дней назад с единственным планом: проникнуть в группу отобранных в жертву детей, выдав Шишон за одного из них. Под прикрытием каравана группа могла приблизиться к Тулару, не вызвав подозрений. Но если дети уже в пути…

— Что нам теперь делать? — спросил Каст. Сайвин повисла у него на руке.

Иннсу махнул незнакомцу, все еще сидящему верхом на маллюке.

— Это Фесс а'Калар, кормчий корабля в Кассусе. Он вызвался отвести нас на противоположную сторону Аишана. Мы можем перехватить караван, пока он обходит озеро песками.

— За плату, — глухим голосом добавил мужчина из своего седла.

Иннсу кивнул.

— Что за плата? — подозрительно спросил Джоах.

Мужчина откинул капюшон. Его черные волосы были коротко острижены, за исключением двух свисающих над ушами прядей. Глаза были такие же черные и суровые, как озеро за его спиной.

— Я перевезу вас через Аишан, если вы поклянетесь вернуть мне дочь.

Иннсу объяснил:

— Его ребенка забрали для жертвоприношения.

Кормчий отвернулся, Джоах успел заметить боль в его глазах.

Джоах попытался разубедить его:

— Мы сделаем все возможное, чтобы освободить всех детей.

— Нет, — заявил Фесс а'Калар, оборачиваясь, сверкая глазами. — Иннсу рассказал мне о вашем плане: спрятаться под плащами детей и незаметно проникнуть к упырям. Я не позволю использовать мою маленькую Мишу как щит для вашей глупой затеи.

— Мы не станем рисковать детьми, — возразил Джоах. — Их безопасность — наша первоочередная задача. Я клянусь в этом.

— Кроме того, — добавил Иннсу, — дети и так обречены. Наше присутствие не сделает ситуацию более опасной, чем она есть, но зато даст надежду на спасение. Когда мы доберемся до Южной Стены, мы отошлем детей вместе с Хантом и пустынными воинами.

Кормчий колебался.

Кесла выступила вперед.

— Целый легион воинов пустыни уже в пути, на другом берегу Аишана. Когда мы проникнем в Тулар, они нанесут отвлекающий удар по Руинам. Упыри придут в смятение, им не будет дела до сбегающих детей.

Фесс вновь набросил капюшон.

— Миша — это все, что осталось от моей жены. Она умерла три зимы назад. Я не могу потерять и Мишу. — Он развернул маллюка. — Я не могу.

Иннсу повернулся к Джоаху и Кесле.

— Он единственный кормчий, который согласился плыть на другую сторону Аишана. Она находится в тени Южной Стены. Никто не поведет свой корабль так близко к Тулару.

Джоах тяжело вздохнул и прошел вперед, преграждая дорогу маллюку кормчего.

— Что ты хочешь от нас? — выкрикнул он, обращаясь к высоко сидящему всаднику.

Глаза мужчины под капюшоном сверкнули.

— Я бы хотел встретить вместе с вами караван. Когда вы захватите его, я освобожу Мишу, и дальше она не поедет. В Даллинскри забрали столько детей, что исчезновение одной маленькой девочки никто не заметит.

Джоах обдумал просьбу кормчего. Он взглянул на Кеслу. Та согласно кивнула. Джоах вновь обернулся к Фесс а'Калару. Он ненавидел идти на уступки, когда столько было поставлено на карту; но никакого вреда в удовлетворении требования человека в данном случае не видел. Это был его ребенок и его корабль.

Джоах откликнулся на немую мольбу в глазах пустынника.

— Так тому и быть. Мы освободим твою дочь.

Фесс наклонил голову. Слова благодарности послышались из-под капюшона.

— Реликаи аан доуаан.

Джоах обернулся к озеру из черного стекла. Солнце поднялось высоко, заставив поверхность озера ослепительно сверкать. Казалось, мир заканчивался именно здесь. Но Джоах знал, что это не так. На противоположном берегу их всех ждали Врата Василиска. Даже стоя на этом берегу, Джоах чувствовал его зловещий взгляд. Несмотря на духоту и зной, он задрожал под плащом.

— Так тому и быть, — пробормотал он.

Когда солнце садилось за горизонт, Грешюм свернулся в тени Южной Стены. Он всматривался в маленький бассейн ртути, водя рукой над ее зеркальной поверхностью, стирая образы Джоаха и его союзников. Опираясь на палку, он поднялся.

— Так, мальчик, ты все еще настроен сложить свою голову в пасти зверя, не так ли?

В последние дни Грешюм следил за продвижениями Джоаха, его планами и намерениями. Стало необычайно просто шпионить за мальчиком с тех пор, как связь между ними укрепилась. Открыть доступ к Джоаху через кровное заклятие было проще, чем встряхнуть рукой.

— Что, в общем-то, совсем неплохо. — Грешюм взглянул на возвышающуюся за ним Южную Стену. Он старался не привлекать внимания того, что затаилось в стенах Тулара. Он укрылся на расстоянии многих лье от руин и использовал минимум заклятий.

Окончательно удостоверившись, Грешюм растянул свои потрескавшиеся губы в улыбке. Хотя его план в Алказаре расстроился, новость, которую он получил, стоила этой потери. Мальчик — ваятель. Это открытие в большей степени, чем сама магическая атака, повергло его в изумление и заставило бежать.

Грешюм знал магию сновидений. Давным-давно он сам входил в секту Хифаи, посвятившую себя изучению пророчеств и провидению будущего через искусство сновидений. С тех пор как Рагнарк, каменный дракон, был разбужен и обрел плоть, присоединившись к ведьме, Грешюм полагал, что стихийный дар мальчика не представлял угрозы. Но теперь все изменилось.

Грешюм повернулся спиной к черному озеру и заковылял к ближайшей песчаной стене. Раскрытие истинных возможностей Джоаха имело определенный смысл. Без сомнения, в этом было свое равновесие и симметрия.

И более того — это давало шанс.