Нилан вздернула брови, удивившись, что Мишель слышала ее лютню.

— У меня слух меняющего обличье, — объяснила та. — Я слышала твою песню, сгибающую волю Сеселии. Но мы не можем надеяться, что магия продержится долго, особенно, если она поняла, куда мы направляемся. Она в мгновение ока вернется за нами.

— Тогда давайте уйдем отсюда прежде, чем это произойдет, — сказала Нилан, перекидывая лютню на спину. Освободив руки, она взяла у Мишель ребенка. Пристально посмотрела на крошечное личико, затем на свое дерево, мертвое, но все еще величественное. Слезы навернулись у нее на глаза.

— Тебе нужно время, чтобы попрощаться с домом?

Нилан отвернулась и отошла, крепче прижав ребенка.

— Это дерево мне больше не дом. Локаихера мертва. Все любимое сейчас я уношу с собой.

Ноги Могвида пронзала боль, легкие сводило от холода и недостатка кислорода. Он уставился вперед, на тонкую горную тропу. Она извивалась, поднимаясь все выше и выше. За последние шесть дней с момента ухода из Зловещего Леса отряд непрерывно карабкался вверх. Были небольшие передышки, когда тропа приводила их в узкие долины. И так, лье за лье, отряд взбирался на гранитные вершины гор северной оконечности Аласии.

Но, по меньшей мере, они оставили Ужас далеко позади себе в его искореженном доме. Здесь высились сосны и секвойи с прямыми, как стрелы, стволами, с припорошенной снегом кроной.

Когда они выбрались из леса, все представляло собой радостное зрелище; но в тот же день им встретилась первая горная деревушка. Она была выжжена дотла. Опаленные дымоходы среди покореженных выгоревших балок и уложенные в стопку головы на центральной площади городка — определенно работа мародерствующих дварфов. Надежда на пополнение запасов улетучилась, как только они прошли сквозь разграбленный городок. Единственной ценностью, найденной в ближайшем лесу, стала тощая, костлявая лошадь.

После обнаружения разрушенной деревушки Крал заставил отряд сойти с широкой Ледяной Тропы, признанной небезопасной.

— После разрушения Стены, — сказал Крал, — боюсь, дварфы подчистили все деревушки вдоль дороги, укрепляя подход к Цитадели. Везде расставлены наблюдательные и караульные посты. Мы проберемся незаметно по небольшим, более пологим тропам.

Отряд сошел с удобных, широких дорог на извилистые, покрытые скалистыми уступами тропы. Во главе Нилан ехала верхом на лошади, удобно устроившись на ней вместе с ребенком. Только ее мог выдержать пони. Могвид хмуро смотрел на нимфаи. Он тоже весил мало. Кроме того, от заколотого и вывяленного на солнце пони было бы больше пользы. Учитывая разграбленные деревушки, их припасы стремительно сокращались.

Наконец, когда солнце зашло за гребень покрытой снегом горы, Мишель подняла руку, сообщая о конце дневного перехода.

— Мы разложим лагерь у ручья, — крикнула она, указывая на развилку реки.

— Слава Всемогущей Матери, — пробормотал Могвид. Его бедра и икры сводило судорогой. Пошатываясь, он сошел с оленьей тропы и последовал за остальными к плоской отмели.

Лагерь разложили быстро. После долгих дорожных странствий все обязанности были расписаны. Крал выкопал яму для костра и смел истлевшие сосновые иглы по всей окружности будущего ночного очага. Вокруг расстелили спальники. Мерик и Тайрус собирали щепки и поленья, пока Нилан набирала воду. Могвид порылся в сумках с кухонной утварью и сокращающейся провизией. Он нашел кусок твердого сыра и затолкал его в рот, затем выловил пару ломтей баранины.

Мишель подошла к Могвиду. Ему пришлось быстро проглотить украденный кусок, но взгляд женщины был устремлен не на него, а к лесу.

— Ты видел брата?

Могвид нахмурился.

— Нет, с прошлой ночи не видел.

— Фердайл, должно быть, охотится далеко от нашей тропы. Но хотелось бы быть уверенной, что он в безопасности.

Могвид выпрямился с миской в руке.

— В лесу он в большей безопасности, чем с нами. Там он просто одно из лесных существ.

— Меня беспокоят не опасности, поджидающие его в лесу. — Мишель взглянула на него. — А его собственные склонности. Волк внутри него постепенно захватывает над ним власть.

— У нас еще впереди целая луна, прежде чем мы переродимся.

Мишель вытянула шею к сумеречным небесам. Над ними висела полная луна.

— Надеюсь, ты прав, — тихо проговорила она, отходя.

Холод пронзил Могвида, когда он пробирался сквозь лес. Где Фердайл? Его брат прежде никогда не исчезал дольше, чем на целый день. И прошлой ночью перед уходом на охоту Фердайл послал ему смутные образы. В них не было смысла. Даже блеск его глаз потускнел. Мишель права. Волк почти захватил его.

Могвид же носил человеческое обличье и был менее подвержен влечениям. Как известно, чем необузданнее зверь, тем быстрее обращение в него. Но Могвид не мог отрицать, что чувствует себя в сегодняшнем теле все более комфортно. Он помнил, как поначалу его раздражали бледные, тонкие конечности, как натирали ботинки. Но теперь, по прошествии времени, Могвид легко носил свое тело. На самом деле, он стал относиться к нему как к собственности, а жгучее стремление сменить обличье медленно угасало. И даже горя желанием обрести более сильные ноги или ростки теплого меха, он хотел вернуться в то же самое тело.

Могвид задрожал. Сколько бы он ни игнорировал эти перемены, сердцем он точно знал, что они значили. Он также был близок к полному перерождению. Человек, вросший в него, стал угрожать его истинной сущности. Даже Мишель понимала Фердайла лучше, чем он. Не только послания Фердайла стали путанее, исчезала сама способность Могвида понимать их.

Могвид посмотрел на луну, круглую и блестящую на фоне темного неба. Еще одна луна… Потом все будет потеряно.

— Хватит глазеть на звезды, — проворчал Крал. — Тащи сюда кухонную утварь.

Могвид обернулся и увидел, что горцу уже удалось разжечь небольшое пламя. С кружками и мисками наперевес Могвид двинулся к Кралу. Великан подкладывал в огонь палки, с черных завитков его бороды капал подтаявший лед.

— Где этот эльф с настоящими дровами? — спросил Крал. — Я не могу поддерживать огонь без чего-то более существенного, что утолит его голод. — В глазах горца отражались тлеющие искры.

Могвид поставил миски с кружками и отошел, не поворачиваясь спиной. Всю свою жизнь он прожил в глубоком лесу и, даже будучи в двух шагах от перерождения, не растерял лесные инстинкты. Он чувствовал в великане что-то дикое и необузданное. Как и у Фердайла, звериная натура с каждым днем становилась в нем все сильнее и заметнее. Могвид объяснял это тем, что они приближались к Тор Амону, древней родине горного народа; возможно, это заставило старую озлобленность Крала вспыхнуть с новой силой. Но, находясь близко от горца, Могвид не был уверен в своем толковании.

— Я пойду поищу Мерика и Тайруса. Помогу им собрать больше дров.

— Готов поспорить, каждый принесет по охапке, — зарычал Крал, подняв глаза к небу. — Сегодня пойдет снег, и холод усилится.

Могвид кивнул и поплелся прочь. У него не было намерения искать остальных. Это была не его обязанность. Кроме того, лес потемнел, а в глубокой мгле он не видел возможности искать кого-либо. Вместо этого, покинув поле зрения Крала, Могвид скользнул к реке. Он слышал голоса Милан и Мишель. Двигаясь на цыпочках, он подкрался достаточно близко, чтобы подслушать их.

— Как дела у маленького Родрико? — спросила Мишель, имея в виду мальчика. Нилан назвала ребенка в честь погибшего старого лесника. Мишель зачерпнула ковшом воду в ручье.

Нилан приняла у нее ковш со смущенной улыбкой.

— Ребенок чувствует себя прекрасно и вытягивает силу из моего дерева. — Свободной рукой Нилан потянула вверх лямку, на которой крепился младенец, затем тронула свою грудь. — И не только он. Мои груди начали набухать. Они будут готовы к кормлению, когда он отбросит семя.

— И сколько еще осталось? — спросила Мишель, зачерпывая второй ковш воды.