Тайрус покачал головой и зашагал прочь.

— Тогда отправляемся. У нас впереди долгий путь.

Джоах держал тело Кеслы до тех пор, пока в реальном мире не взошло солнце и сонная пустыня вокруг него не рассеялась, забирая с собой и девушку. Джоах вновь оказался в одной комнате с василиском.

Рядом с ним сидели Каст и Сайвин. Его превращение, должно быть, так напугало их, что Рагнарка пришлось отпустить.

— С тобой все в порядке, Джоах? — спросила Сайвин.

— Ты постарел на сотню зим прямо на наших глазах. — Каст сделал шаг в сторону.

Джоах взглянул на василиска и нахмурился. Форма зверя не изменилась: чешуйчатая змея с головой птицы-падальщика. Но он уже не был изваян из черного эбонита, а испускал мягкий красноватый свет, отраженный от факелов.

— Каменное сердце, — пробормотал Джоах.

Каст выпрямился и взглянул на статую.

— Это произошло почти сразу после твоего старения. — Он обернулся к Джоаху. — Что случилось?

Джоах покачал головой. Он протянул руку Кровавому Всаднику, чтобы тот помог ему подняться на ноги. Кости заскрипели, суставы пронзила резкая боль. Превозмогая боль, он поднялся и, шагнув вперед, наткнулся на что-то в песке.

Он посмотрел вниз.

— Что это? — спросила Сайвин, потянувшись.

— Не тронь! — рявкнул Джоах, заставив ее отпрянуть. С помощью Каста он наклонился и поднял длинную палку. — Это мое.

Джоах слишком дорого заплатил за свой трофей. Он не собирался отступать. Подняв посох, он со вздохом облегчения оперся на него и осторожно побрел к статуе.

— Будь осторожен, — предупредила Сайвин.

Развернувшись к ним спиной, Джоах приоткрыл рот и бесшумно заворчал. Пальцами он ощущал небольшой поток темной энергии, курсирующий по древесине. Прежде совершенно пустое, окаменелое дерево, должно быть, впитало силу черных песков после того, как он отшвырнул его. Джоах приподнял посох и направил его на статую.

— Джоах! — предостерегающе крикнула Сайвин.

Он не обратил на нее внимания. Он воззвал к магии посоха и произнес заклятие черного огня, знакомое ему так же хорошо, как собственное имя. Его губы похолодели, кончик посоха почернел. Когда он проговорил последние слова, из посоха вырвался столб тьмы и врезался в яркий камень, разбивая василиска на тысячи красных осколков, осыпавшихся на противоположную стену. Джоах опустил посох и облокотился на него, поворачиваясь.

— Что с тобой случилось? — вновь спросил Каст.

Джоах вместо ответа кивнул на туннель, ведущий из комнаты.

— С пустынями покончено.

На ладони статуи Мантикора Эррил выбрался из обломков, неся на руках Елену. Ослабев от потрясения, он упал на колени перед видением Тети Филы, не выпуская Елену из рук.

— Она не дышит, — вырвалось у него из перехваченного горла. — Сердце не бьется.

Фила опустилась на колени перед ним, Она вытянула руки и пропустила их сквозь тело Елены.

— Нет, Эррил, она все еще жива, только очень ослабла. Плотина коснулась ее и затянула очень глубоко.

Эррил обмяк, несколько успокоившись.

— Она будет жить. Она придет в себя. Исцеляющие силы Кровавого Дневника…

Фила нахмурилась и взглянула на открытую книгу, лежащую на гранитной руке.

— Я не уверена в этом. Это не кровоточащая рана и не больной желудок. Ее травмы гораздо глубже. Вытесненная Чо, Елена была очень уязвима, не принадлежала самой себе. Плотина, наверное, окончательно оторвала ее от корней.

— Елена сильная, — проговорил Эррил. — Она вернется.

— Я не знаю, сможет ли она это сделать в одиночку. — Фила взглянула на него. — Вы связаны невидимыми узами.

Эррил закрыл глаза, пытаясь скрыть стыд.

— Оторвавшись от своих основ, она нуждается теперь в этих узах. В ваших узах. Это то, что поможет ей найти дорогу к себе.

— Я не понимаю. — Эррил поднял глаза.

Фила покачала головой.

— Мужчина, — вздохнула она. — Ты должен…

Вспыхнув, Фила исчезла. Эррил повернулся к книге. Она была все еще открыта, но Пустота исчезла, сменившись гладкими, пустыми страницами. Он посмотрел на небо. Луна села, перекрыв магию книги.

Эррил остался наедине с Еленой. Он махнул Магнаму:

— Приведи сюда Маму Фреду.

Дварф кивнул и убежал прочь.

У плеча Эррила появился Толчук.

— Целительница никогда не прибудет вовремя. — Огр опустился на колени рядом с Эррилом. — И это не излечить травами.

Эррил не ответил Толчуку. Он знал, что тот совершенно нрав. Кивнув, он сделал огру знак удалиться.

Эррил склонился над телом Елены. «Вы связаны невидимыми узами». Он прикоснулся к ее лицу, не беспокоясь о том, что на него смотрят. Глубоко внутри у него что-то надорвалось. Стендайское железо в его сердце расплавилось, горячей струей ударив в кровь. Не в силах прятать свои чувства, он уступил горечи. Слезы струились по его щекам и капали на щеки Елены. Задыхаясь, он наклонился ниже.

— Если ты слышишь меня, Елена, вернись ко мне.

Он согнулся и позволил своим губам коснуться ее губ.

— Услышь меня, вернись ко мне. — Нависая над ней, он почувствовал лёгкое дыхание, вырвавшееся из ее губ, едва заметное трепетание.

«Она нуждается в этих узах. В ваших узах».

Он приподнял Елену и крепко прижал к себе. Поколебавшись, он сомкнул их губы. Она была холодна, но Эррил не отстранился. Он согрел ее своим дыханием, своим прикосновением, своими слезами.

— Вернись ко мне, — прошептал он, слегка приоткрыв губы.

Она безвольно парила в темноте, утратив имя и ощущение реальности. Она не имела представления о прошлом и будущем, осознавая лишь бесконечное мгновение настоящего, зависнув в холодной бездне небытия.

Затем до нее донеслось единственное слово:

— Елена.

Оно ничего не значило.

Она проигнорировала его.

Но вскоре тьму пробила теплая волна. Вместе с ней еще более бессмысленные слова:

— Вернись ко мне.

Елена отринула их, все еще не понимая смысла, и поплыла по теплой реке. Основной инстинкт: согреться. Она парила вдоль нее, чувствуя, как холод отступает. Это было приятно.

Пока она плыла навстречу этому удовольствию, вспыхнули другие ощущения, материализуя тьму. Она позволила этим ощущениям окутать ее, стать частью ее. Елена поняла, что имеет внешнюю оболочку, некую протяженность, — и была вознаграждена. Тепло обратилось в жар, который затопил ее.

В этот момент выделилось одно слово, которое она силилась понять.

Железо.

Она хотела знать об этом больше. Слово обволакивало ее, двигаясь сквозь нее. С каждым новым прикосновением она все больше осознавала себя: губы, кожу, дыхание, тепло, а также знакомый мускусный запах.

— Елена, — вновь донеслось до нее.

Вновь возникшие губы зашевелились.

— Эррил…

Ее накрыло горячей волной. Воодушевившись, она повторила имя. Это было имя! Эррил… Она хотела сказать больше, но не смогла найти слов. Ей требовались слова! Паника позволила вновь просочиться тьме; но он был рядом, разговаривая с ней, касаясь, согревая ее.

— Елена, вернись ко мне.

— Да — Она заметила свечение в темном хаосе и поплыла к нему. Голос исходил оттуда. Эррил.

Она погрузилась в свет и прошла сквозь него. Вспылили слова и воспоминания — слишком много и слишком быстро. Тьма угрожающе зависла по углам.

— Елена, вернись ко мне.

Содрогаясь от света, звуков и обрушившихся воспоминаний, она сделала это.

Елена открыла глаза, уже зная, кто она. Ее обхватили сильные руки. Она в изумлении отстранилась.

Взглянув наверх, она увидела Эррила, его полные слез глаза.

— Я люблю тебя, Елена, — тихо и мучительно проговорил он.

Елена посмотрела ему в глаза, протягивая дрожащую руку к своим губам.

Глаза Эррила потускнели.

— Извини.

Он сдвинулся, отпуская ее, но она положила руку ему на плечо и прильнула к нему. Она поцеловала губы, которые спасли ее, ощущая их соленый от слез привкус.