— Зовите меня, как вам будет угодно!

— Ты что, до сих пор не понял, что мы приехали сюда не для шуток?

— Ну что вы, я отлично понимаю серьезность ваших намерений.

С этими словами он принялся расстегивать рубашку.

— Что… — От неожиданности Брук поперхнулась, не в силах отвести взгляд от его сильных проворных пальцев. — Что ты делаешь? — Почему она об этом спросила? Не все ли ей равно?

— Я снимаю рубашку. Ах, шельмец!

— Не смей!

Их взгляды встретились, отчего Брук снова почувствовала волну горячей истомы.

— Почему?

«Потому что я не могу на это равнодушно смотреть!» — так и рвалось с ее пересохших губ. Она едва успела прикусить язык. С этим пройдохой нужно все время держать ухо востро! Того и гляди подловит ее на неосторожном слове!

— Потому… потому что в любую минуту может появиться Ди, а ты…

— Если я и в самом деле отец ее ребенка, то вряд ли она смутится, увидев меня голым до пояса, — сухо возразил он.

Брук громко сглотнула, стараясь найти подходящий ответ.

— Но ты так и не объяснил, с какой стати тебе приспичило раздеваться!

Он внимательно посмотрел на солнце, касавшееся макушек темных елей.

— Я решил немного позагорать, пока мы ждем вашу сестру. Надеюсь, вы не против? Честное слово, я уже забыл, когда загорают вот так, на солнце!

Не против? Она не против? Еще как против! Она не привыкла, чтобы перед ней маячили полуголые незнакомцы — будь они хоть трижды приятели ее сестры! Об остальных причинах, породивших столь неистовую вспышку волнения, она предпочитала даже не думать.

— Представь себе, я против!

Он прищурился, но вовсе не из-за солнца и не из-за ее упрямства.

— Почему?

Тоже еще почемучка нашелся!

— Потому!

— Вас это беспокоит?

Ну вот, он снова раздевает ее глазами! Брук мысленно отругала себя за столь идиотскую реакцию. Лучше бы поставила мерзавца на место, а не глазела на него, открыв рот! А он тем временем уже расстегнул последнюю пуговицу и собрался обнажить плечо.

— Не слишком ли много ты на себя берешь? Не забывай: я отлично знаю, кто ты на самом деле!

— Да, верно, как же я забыл! Я мистер Скорострел, позор людского рода, мальчик-колокольчик и… кажется, был еще какой-то эпитет. — Выдернув рубашку из-под пояса джинсов, он стащил ее, повесил на антенну автомобиля и снова повернулся к Брук: — Ну что ж, об этом мы еще успеем побеседовать, и не раз, а пока я хотел бы просто позагорать.

Брук, онемев от восторга, любовалась его широченной мускулистой грудью. Черная кучерявая поросль начиналась на уровне сосков, опускалась, постепенно сужаясь, к животу, и наконец скрывалась под ремнем — в точности так, как она это себе представляла. Джинсы на животе успели измяться во время сидения в машине, но все так же откровенно обтягивали то, что бутрилось у него в паху.

Дыхание перехватило, и Брук потратила целую вечность, чтобы вновь обрести спокойствие. Только бы мерзавец ничего не заметил!

Черта с два! Бархатная бровь выразительно поползла вверх, и он с издевкой поинтересовался:

— Что, понравилось?

— Подумаешь, красавчик! — Брук поперхнулась и закашлялась, готовая провалиться сквозь землю от стыда. Ситуация грозила выйти из-под контроля. — Если Ди на тебя клюнула, это вовсе не значит, что и я поступлю так же. Ты не в моем вкусе.

— Ваш взгляд не назовешь равнодушным. Не пытайтесь это отрицать.

А вот теперь предательская хрипота появилась и в его голосе…

— Да провались ты к дьяволу! Я буду отрицать все, что захочу, и ты мне не указ! — в панике выпалила она и тут же подалась назад, ошеломленная собственной грубостью. Его добродушный смех ударил по нервам, как электрический разряд.

Брук резко развернулась. Надо спасаться, иначе она натворит очередные глупости, о которых потом наверняка будет жалеть. Но ее так и тянуло подойти к окну и посмотреть, чем занимается проклятый мистер Скорострел. Хватит, пора взять себя в руки!

Куда же запропастилась Ди?

Щебет пичуг в кронах деревьев. Безмятежность и спокойствие летнего дня. Легкий теплый ветерок. Неяркие солнечные лучи, ласкающие кожу.

Женщина, темпераментом и непредсказуемостью подобная готовой вот-вот взорваться бомбе и разбудившая в Алексе нешуточную страсть. При мысли о том, что они могли бы вытворять в постели, у Брэдшоу сладко щемило сердце. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким счастливым!

Закинув руки за голову и зажмурившись, он не спеша потянулся всем телом, наслаждаясь покоем этого дикого уголка, столь далекого от суеты и шума делового мира. Алекс твердо решил сполна воспользоваться этой передышкой, дарованной самой судьбой.

Возможно, его врач говорил правду и именно в этом он так отчаянно нуждался. Прислушиваясь к себе, он чувствовал, как ослабли привычные тиски, державшие в постоянном напряжении рассудок и волю. Стала утихать даже непрерывная ноющая боль, поселившаяся в последние недели где-то в висках. И это было очень кстати, ведь все таблетки и микстуры остались в портфеле в номере отеля.

Брук заявила, что при необходимости они могут проторчать здесь до самого утра. Алекс от всей души надеялся, что такая необходимость возникнет. Собственно говоря, он готов был находиться здесь и дольше, по-прежнему опираясь на обшарпанный «пинто», замерший на лесной лужайке.

А когда ему надоест торчать на поляне, можно будет переместиться на покосившуюся террасу и еще несколько дней провести в ленивой дреме, развалившись в кресле-качалке. А ведь еще здесь есть чудесное лесное озеро, заманчиво поблескивающее среди деревьев, и обворожительная, женщина, скрывшаяся в старом доме. Глория будет беспокоиться.

Одной этой мысли было достаточно, чтобы приятное оцепенение развеялось без следа, а в висках снова закопошилась знакомая боль. Алекс обреченно вздохнул. Пожалуй, ему следует воспользоваться своим сотовым телефоном и связаться с секретаршей. В противном случае она наверняка поднимет шум. Небрежно опершись на машину, он приподнял брючину и извлек миниатюрный аппарат из мягкого чехла, спрятанного за голенищем сапога. Столь оригинальное место для хранения было выбрано не от хорошей жизни — Алекс постоянно терял свои телефоны, а таскать повсюду сумку отказывался категорически.

Зажав в руке черную коробочку, он выпрямился и оглянулся. Да, если она подойдет к окну, то может разглядеть, что у него в руках. Алекс постарался непринужденно развернуться спиной к дому. Придется говорить чуть ли не шепотом. Правда, ему никогда не приходилось вслепую набирать номер, но при некотором терпении и сноровке вполне можно добиться своего.

Конечно, с первой попытки ничего не вышло, вдобавок вместо последней цифры он нажал «отбой». Вертясь и так, и этак и старательно делая вид, будто любуется красотами природы, Алекс наконец прижал телефон к бедру и набрал домашний номер Глории.

На этот раз он сделал все как надо. Пока слышались длинные гудки, Алекс принял прежнюю позу и поднес аппарат к уху. Прошла целая вечность, каждую секунду которой он ждал, что дверь вот-вот распахнется и на крыльцо вылетит разъяренная Брук, но наконец Глория сняла трубку.

— Глория, это Алекс! Послушайте, я не могу сейчас объяснить все толком, но мне придется задержаться в Квиксилвере. Я решил позвонить, чтобы…

— Алекс, с вами что-то случилось, не так ли? Вы какой-то не такой. Я так и знала, что вас нельзя отпускать одного!

Черт бы побрал эту Глорию с ее больным воображением! Алекс чуть не взвыл от злости. Она болтала и болтала без конца, не давая ему и слово вставить, а едва он открыл рот, чтобы решительно прервать ее и сообщить, что наконец-то нашел чудесное место для отдыха и намерен провести там ближайшие несколько дней, как на крыльце появилась Брук. Алекс чуть не выронил телефон.

— Слушай, иди-ка ты лучше в дом, чтобы я могла за тобой присмотреть! Чего доброго, угонишь мою машину — и ищи ветра в поле! Зря я, что ли, тебя похитила и приволокла в такую даль? — крикнула Брук.