Туман, укутывающий Гильдебрана, стал светлее.
- Отвечаю в порядке значимости. Сфинксы, как тебе пытался объяснить Лотринаэн - естественные природные маносборники; их шерсть, кости, клыки и когти, даже после смерти, сохраняют в себе небольшой запас Силы. Поэтому сфинксы очень любят те места, где повышена концентрация естественной магической энергии. В этом мире Сила слишком распылена, чтоб ею можно было пользоваться обыкновенному магу, без предварительной подготовки - потому-то и ты, и Евгений Аристархович, - на имени доктора Гильдебран чуть заметно перевел дыхание, - и могут использовать лишь самые простые заклинания.
Поэтому, чтобы найти сфинкса - надо искать место концентрации Силы. А чтобы победить несчастное животное - надо использовать очень мощное заклинание.
- Какое? - по-деловому подошел к проблеме Сашка.
Старик покачал головой, показывая, что молодой человек сбиывает своими настырными вопросами его с мысли:
- Чтобы управлять разумом существа - надо хотя бы приблизительно представлять, как оно мыслит. И пусть эльфы предпочитают, как белки, устраиваться на деревьях, а кентавры не представляют свою жизнь без открытых просторов и зеленых долин, так же, как люди предпочитают селиться в больших городах и устраивать совместные праздники, - не смотря на все эти внешние различия, мы все заботимся друг о друге, мечтаем, строим планы на будущее, страдаем от любви, печалимся, когда она уходит…
На мгновение Сашке показалось, что позади старика блеснула радуга. Он присмотрелся - нет, ошибка. За спиной Гильдебрана по-прежнему клубился серебристо-белый туман. С чуть заметными инеистыми узорами.
Священник продолжал:
- Собственно, факт, что магия Четвертого Шага плохо действует на гномов, лишний раз доказывает: все разумные существа, независимо от того, сколько маны плещется в их жилах, и сколько рогов, крыльев или хвостов несут их тела, - очень похожи между собой. А у железноголовых коротышек, - Гильдебран улыбнулся собственным мыслям, - всё не как у людей.
Разум - это свобода выбора. Да и магия, собственно, тоже… А сфинксы, всё существо которых пронизано естественными побуждениями - охоты, защиты, выведения потомства, - выбора лишены. Почувствовав опасность, сфинкс убьет; почувствовав голод - убьет тем более; и заскучав, сфинкс тоже убьет, потому как не умеет делать ничего другого.
Понимаешь, в чем сложность? - Гильдебран повернулся к Сашке и заглянул ему глубоко в глаза.
На этот раз ошибка исключалась: позади старика действительно расцветала радуга. Как волшебный цветок, она раскрывала лепестки, бурлила многими волнами, сверкала семицветным туманом…
- И последний вопрос, относительно Черно-Белого Кота. Собственно, зря ты раньше мне о нем не рассказывал, я краем уха от Галочки и Марины Николаевны слышал, но - стар стал, сразу-то и не сообразил, не вспомнил. Эту тварюку я, можно сказать, с рождения знаю. Ее создал мой друг, профиль способностей которого…- Гильдебран присмотрелся к Глюнову, и тот неизвестно почему застеснялся своего «магического профиля», - чем-то напоминает твой. У Лотринаэна совершенно другая специализация - Природные Начала, Разум, Растения, - а у тебя…
- Что - у меня? - не понял Сашка.
Но старик не ответил.
Серебристо-белый туман подхватил Сашку, закружил, запутал бесснежной метелью; Сашка рванулся - и оказалось, что Гильдебран сидит в двух шагах от него. Всё в той же операционной с болотно-зелеными унылыми стенами. Сидит, согнувшись над укрытым белым саваном телом.
Нет, не телом. Над золотисто-фиолетовой шахматной доской.
По которой кружит, сбивая неподвижно застывшие фигурки, изящный белый единорог.
Сашка затряс головой, прогоняя наваждение. Нет же, всё истинная правда - вот печальный дядя Бран, вокруг которого разноцветным сполохом сияет радуга, вот шахматная доска… в зеленых полынных и серых каменистых пятнах, а вот и противник, без которого невозможна игра в «Королей и Звездочетов». Тот самый, который не дает погрузиться в тяжелую беспробудную грусть.
Он - или оно? - похож на сгусток плотного дыма, такой же неуловимый и бесформенный, но стоило Сашке приглядеться, и темно-фиолетовый сумрак преобразился в низкорослую широкую фигуру, закутанную в балахон.
Это сон, - сказал себе Глюнов, - радость дедушки Фрейда, а вовсе никакая не магия, не волшебство, и вообще, я могу проснуться в любой момент. Это сон, а вовсе не правда, - повторил он еще раз, набираясь уверенности, и стянул балахон с таинственного незнакомца.
Кошачий круглый череп, треугольные уши, и огромные, непроглядно черные человеческие глаза. Да полно, человеческие ли? В них нет ни боли, ни сомнений, в них только любование собой и жадная, ненасытная ненависть…
Посмотри на меня… Темная губа по-кошачьи чуть вздрагивает над белоснежным острым клыком.
Сфинкс прыгнула.
Ее отливающая мрачным фиолетовым оттенком чернота заполонила весь мир вокруг Сашки. Он почувствовал, как прижат лопатками к земле - к шахматной доске? - и не может даже шевельнуться, а неистовая тварь, оскалив багровую пасть, норовит разорвать ему шею.
Собрав всю храбрость и силу в кулак, он вывернулся, перекатился, - но сфинкс снова поймала ускользающую добычу. Села на грудь, прижав своей тяжестью перепуганного человека. Но что это? сфинкс тает, будто льдинка под жарким солнцем, и из-под черт и шерсти ужасного монстра вдруг проглядывают другие черты - нежный овал лица, выразительные карие глаза с золотистыми крапинками на дне, светлые локоны…
От неожиданности - господи боже ты мой, увидеть во сне жену своего психиатра - вот где кошмар! - Сашка проснулся.
И ему в лицо тут же ткнулась черно-белая кошачья морда.
- Фу-ты, - отстранил Саша наглого компаньона. - Приснится же такое…
Черно-Белый Кот спрыгнул на спинку дивана, прошелся, потянулся, оставив в добротной коже несколько явных царапин, и намекнул:
- А гдеу заувтрак?
По тарелке, стоявшей у разобранной шахматной доски, перекатывалось несколько крошек. Саша энергично потер лицо, надел очки; очень уверенно, делая вид, что ему подобные действия давно привычны и естественны, - проверил, есть ли обойма в пистолете. Ага, имеется. И вот еще две лежат на «королевской» стороне доски. Откуда они? А, какая разница? Вчерашний день был слишком безумен, чтобы помнить подобные мелочи.
- Пошли, - позвал Кота Саша. - Четыре часа утра, пора на подвиги.
