Налогоплательщик обиделся на «идиота» и, чтобы произвести более благоприятное впечатление, наизусть процитировал фрагменты эпоса «Малая Эдда» на языке большого оригинала. Цитата, к сожалению, прозвучала неубедительно.

– Вы не убедили меня, – как на духу призналась Умная Эльза и вдруг подозрительно спросила: – А не мужик ли Вы любви?

– Нет, я налогоплательщик, – сказал лексически бедный Налогоплательщик.

– Откуда Вы взялись среди нас?

– Я пришел с улицы, – был ответ.

– С какой улицы? – без интереса спросила Умная Эльза.

– С улицы Марата, – разоткровенничался Налогоплательщик – причем разоткровенничался настолько, что перечислил основные события Великой Французской революции в календарном порядке.

– Теперь перечислите их в обратном порядке, – дала ему задание Умная Эльза.

Налогоплательщик блестяще справился с заданием.

Умная Эльза взглянула на смышленого идиота с невыразимой тоской, потом деликатно напомнила:

– Вам не пора ли уже налоги платить?

– Ой, – спохватился Налогоплательщик, – давно пора!

– Ну так идите и платите, пока все не закрылось! – вскричала Умная Эльза трагическим голосом – и Налогоплательщик стремглав бросился вон из помещения, забыв о своих гнусных намерениях, которые так и остались для нас тайной.

А Умная Эльза вздохнула из глубины души – и вместе со вздохом выскочил оттуда же неприятный ей облик Случайного Охотника, с которым во сне ей довелось жизнь прожить не поле перейти. Решив, что этой своей ошибки она никогда не забудет, Умная Эльза сразу же сделала запись в дневнике, который вела с детства: «Не забуду Случайного Охотника», – украсив текстовую часть изображением тяжелого мужского ружья, штыком протыкающего легкое девичье сердце. Само же сердце она украсила еще глазками и носиком с ротиком. Потом, с отвращением взглянув на убогие результаты своего титанического труда, коротко сказала: «Кич» – бросила дневник, который, как сказано, вела с детства, в огонь, облегченно вздохнула и приступила к своим непосредственным обязанностям, а именно – к приему телеграммы со следующим текстом:

Умную Эльзу поразил предлагаемый ей уровень общения, и она с благоговейным трепетом принялась ничего не делать, как и велел ей нежно поцеловавший ее Бог – хоть и Японский.

Конфликт не всегда ведет себя так. Обыкновенно он долго зреет и только потом приносит плод, который медленно падает, прежде чем ударить читателя по башке и убить его насмерть. Кстати, читатель, как правило, умирает быстро. Задолго и хорошо подготовленное убийство всегда эффективно. Однако антигуманно. Гуманно убийство непреднамеренное, это каждому известно. Даже читателю, который, разумеется, предпочтет, чтобы его неожиданно хватили из-за угла мешком свинцовой пыли, чем исподволь убивали arsenicum’ом в течение продолжительного срока, время от времени давая понять, что конец все ближе и ближе… кто ж на такое согласится? И правильно, не надо соглашаться – тем более что в данном случае это вообще ни к чему: на страницах нашего художественного произведения все происходит чрезвычайно быстро. Опомниться не успел – а уже на том свете! Если смерти, как говорится, то мгновенной…

Впрочем, что это мы все о потустороннем да о потустороннем! Будет еще время о потустороннем поговорить. Сейчас же – станемте веселиться! Вместе, например, с приехавшим в Змбрафль Рединготом, полным свежих японских впечатлений.

Проходя безлюдным Змбрафлем, Редингот улыбается каждому встречному, несмотря на то, что встречные попадаются раз в год по обещанию. Причем обещаний часто не выполняют или заставляют ждать обещанного по три года. У Редингота нет времени ждать: он весь обуреваем идеей Окружности…

Один из обещавших появиться вдруг появился и в самом деле.

– Что с Окружностью? – сразу спросил его Редингот.

– С какой окружностью? – спросил обещавший и появившийся.

– Вы иногородний? – опешил Редингот. – Тут, видите ли, весь город живет этой Окружностью…

– Сами Вы иногородний, – не дослушал собеседник. – Почему Вы говорите, что город живет, когда город вымер? И нечего мне тут улыбаться!

Редингот перестал улыбаться – и ему, и вообще. С удрученной миной замедленного действия выслушал он короткий рассказ о сильных морозах, о гибели всего населения города, о последующем восстании мертвых из могил и о воцарении их в Змбрафле…

– Теперь мы называем наш город Городом Мертвых, – закончил тоже, скорее всего, мертвый человек.

– Стало быть, Вы лично… в некотором смысле не живы? – вежливо уточнил Редингот.

– В некотором смысле и Вы не живы, – внес поправку мертвец, подмигнул автору настоящего художественного произведения и, поплотнее закутавшись в толстый саван, пошел своею скорбною дорогой.

Редингот оцепенел от свежей, как утренняя газета, информации. Город Мертвых… Веселенькая ситуация.

Конечно, первым делом он устремился к столу справок, чтобы завести Книгу Мертвых, как в таких случаях полагается. На столе справок, не двигаясь и не моргая, сидела милая, но, кажется, мертвая девушка… С полчаса понаблюдав за ней, Редингот решил, что перед ним чучело, набитое опилками, и хотел было снять чучело со стола, но услышал тихий вздох.

– Вы живая? – воскликнул Редингот.

Мертвая снова вздохнула.

– Извините, – сконфузился Редингот. – Здравствуйте.

Мертвая слабо кивнула.

– А что… осадки ожидаются? – спросил Редингот.

Мертвая пожала плечами. Они помолчали. Редингот обошел девушку со всех сторон, чтобы найти еще хоть какие-нибудь признаки жизни на земле, но не нашел никаких и прямо спросил:

– Простите, что с Вами все-таки?

– Меня нежно поцеловал Бог, – был ответ.

– Куда? – опешил Редингот.

– Вероятно, в губы. Или куда-то еще, мне все равно.

– Вы, видимо, неразборчивы, – осудил Редингот неприемлемую для него форму поведения.

– Скорее, неприхотлива… – позволила себе слабый протест мертвая. – Тем более что Бог ведь поцеловал – не простой смертный, не Вы.

– Я бы Вас и не стал целовать, – неожиданно для себя сказал Редингот и понял, что сказал правду. – Вас целовать – это все равно, что Уральский хребет целовать… результат тот же.

– А Вам какой результат нужен? – Мертвая оказывалась любопытной.

– От Вас мне никакого результата не нужно, упаси Боже!

Мертвая закрыла глаза и вообще прекратила быть.

– Эй!.. – крикнул Редингот через некоторое время, почувствовав себя чуть ли не в предгорьях Урала. Ему ответило эхо. Редингот поежился.

– Пусто тут… – тихо сказал он в пространство.

– Это пока, – ответили из пространства. – Скоро сюда явится Японский Бог.

– И что будет?

– Жизнь забурлит! И Японский Бог войдет в меня. И я понесу!

– Вы уже несете, – предупредил Редингот.

– Как? – чуть не упала со стола справок мертвая.

– Дело в том, что волею судеб Японским Богом оказался я.

И мертвая упала-таки со стола справок.

Редингот поднял ее. Чтобы перевести разговор на иностранный язык, он обратился к ней по-японски, начав наводить справки сразу обо всем. Мертвая выдавала справки, как автомат по выдаче справок, причем особенно охотно – справки о состоянии своего здоровья, которое каждую секунду менялось, все улучшаясь и улучшаясь. Редингота испугала столь поспешная эволюция самочувствия мертвой. В этой эволюции он даже усмотрел угрозу для себя лично.

– Предупредите меня, когда Вам станет совсем хорошо… я тогда уйду, – пообещал Редингот, но мертвая вдруг припала к его груди.

– Вы зачем припали именно к груди? – подозрительно спросил Редингот.

– А какой у меня выбор? – полезла на рожон мертвая. – Припадают либо к груди, либо к коленям, а больше ни к чему не припадают. Извините, если я ошиблась – я исправлюсь!