– Именно тогда! – подхватила общие воспоминания Умная Эльза.

И тут оба они начали с удовольствием предаваться этим своим воспоминаниям. Воспоминания растрогали их до слез, и они проплакали всю дорогу в отель.

– Что-то вспомнилось? – участливо спросил их старенький портье, увидев на глазах вновь прибывших слезы.

– Да, – быстро и громко ответили они. – Вспомнилось, как нас только что рвало.

Тут разрыдался и старенький портье: ему тоже многое вспомнилось из напрасно прожитой жизни.

– Я надеюсь, вам один номер на двоих – после всего пережитого?

До чего же он догадлив и мил, этот старенький портье!

– Вы правильно надеетесь, – поддержал его Случайный Охотник. – После всего пережитого нас водой не разольешь… мы совсем сроднились.

Умная Эльза опасливо посмотрела на него и сказала:

– Я уже имела случай убедиться в том, что Вы не «мужик кустов». Надеюсь, Вы убедите меня и в том, что Вы не «мужик любви». Но ведь если Вы не «мужик кустов» и не «мужик любви», тогда Вы вообще не мужик…

– Конечно! – поддержал ее старенький портье. – Он не мужик, он свой человек.

– Почему не мужик? – обиделся Случайный Охотник. – Я мужик.

– Какой мужик? – совсем растерялась Умная Эльза.

– Я – мужик, которого рвало, – выбрал для себя маргинальную категорию Случайный Охотник.

Облегченно вздохнув, Умная Эльза дала согласие на общий номер.

– Ну и как мы будем здесь с Вами жить? – спросила она, войдя в номер и воочию убедившись, что там только одна кровать.

– Молча, – ответил Случайный Охотник и по-быстрому научил Умную Эльзу языку глухонемых, на котором они и принялись интенсивно общаться.

После нескольких часов интенсивного общения в гостиничном номере зазвонил телефон, которого они не услышали, ибо сделались теперь не только немыми, но и глухими. Незнакомый голос незнакомого аборигена сказал незнакомому автоответчику все, что имел сказать. А имел он следующее: «Пусть эта неканарская стерва придет сегодня ночью на пустое побережье одна и дешево продаст то, что у нее есть».

Между тем у Умной Эльзы, напрямик заявляю я читателю, просто совсем ничего не было, поскольку на Канарах оказалась она совершенно случайно: не вовремя попавшись под руку автору настоящего художественного произведения, чего читатель, как я же и надеюсь, не успел еще забыть. Стало быть, и продать ей было нечего, даже задешево. Кроме, конечно, стыда и совести под ворохом тряпок, но до стыда и совести не так-то было просто добраться.

Впрочем, что ж тут говорить, если глухонемая Умная Эльза ни оскорбления, ни приказа на автоответчике все равно не услышала и на пустое побережье одна приходить, получается, была не должна.

Но пришла ведь, дурочка! Взбрело ей это, видите ли, в голову… а зачем взбрело, почему – неизвестно. Но взбрело – и в такой вот форме: «Не пойти ли мне сегодня ночью на пустое побережье одной?»… ну, как обычно взбредает. Вот и отправилась она в путь – с головы до ног одетая глухонемая Умная Эльза.

Разумеется, тут на нее и напали бандиты: Канары их любимое место отдыха. Отдохнув и набравшись сил, они этими силами свалили на землю Умную Эльзу и приставили к ее вискам (их у нее было два) шестнадцать дул восьми двустволок. Правда, Умная Эльза ничего не заметила, поскольку как раз в этот момент размышляла о том, надо ли ей связывать свою жизнь с жизнью глухонемого Случайного Охотника и если надо, то зачем. Не придя к определенному выводу, Умная Эльза увидела у своих висков шестнадцать дул восьми двустволок и про себя пересчитала их по пальцам рук и ног. Пальцев рук и ног оказалось не в пример больше, чем стволов, – и потому, удовлетворенно гукнув и гордясь изобилием пальцев, она решила не пугаться шестнадцати дул восьми двустволок. Решение это привело Умную Эльзу в весьма боевое состояние духа: раскидав канарских мафиози на север, запад, восток и юг, она поднялась и отправилась по побережью. Но об этом я расскажу вам в другой раз.

Извините, другой раз настал сразу же.

Идя по побережью, Умная Эльза никак не могла взять в толк, какого вообще-то черта на людей в данной местности направляют шестнадцать дул восьми двустволок. Между тем потребность взять это в толк с каждой минутой становилась все более острой. Уступив потребности, Умная Эльза отважилась, в конце концов, задать соответствующий вопрос первому встретившемуся ей в ночи аборигену. Абориген плохо понимал язык глухонемых и глубоко задумался. Не будучи в состоянии выплыть из этой глубины на поверхность, он чуть не утонул – и Умной Эльбе пришлось вытаскивать наполовину мертвого аборигена с самого дна его интеллекта. Справившись с непростой своей задачей, Умная Эльза сказала себе – разумеется, тоже на языке глухонемых: «Какая же я все-таки дура, что связалась с подобным ничтожеством!» Однако данное высказывание абориген, к своему удивлению, понял и сильно надулся, причем сразу на весь мир. Искупая бестактность, Умной Эльбе пришлось долго гладить аборигена по густой шерсти, от чего он расслабился и даже заснул, замурлыкав во сне, как котенок. К сожалению, именно этим своим мурлыканьем он внезапно и стал неприятен Умной Эльбе: она подумала-подумала да и прогнала аборигена энергичным «брысь!» Абориген сиганул в кусты и там, сонный, описался.

А Умная Эльза внезапно почувствовала безразличие ко всему, что происходило с аборигеном, и после его исчезновения в полной мере насладилась выпавшим на ее долю одиночеством. Чувство одиночества не прояснило, однако, загадочного поступка бандитов. Установив это, Умная Эльза тут же правильно предположила, что, если чувство одиночества не проясняет их поступок, его могло бы прояснить чувство коллектива или, по крайней мере, чувство локтя. Отчаявшись возбудить в себе чувство коллектива при отсутствии коллектива, Умная Эльза вынуждена была остановиться на чувстве локтя – причем локоть ей, разумеется, требовался не свой, а чужой. Тут на память Умной Эльбе пришел Случайный Охотник и ближе к утру она вернулась в гостиницу.

Случайный Охотник спал, как убитое дитя, – оба его локтя были спрятаны под одеялом. Соблюдая требуемую обстоятельствами осторожность, Умная Эльза вытащила один из локтей на поверхность и отдалась мгновенно нахлынувшему на нее чувству. Это-то чувство локтя и открыло ей истину: оказалось, что бандиты наставили на нее шестнадцать дул восьми двустволок для того, чтобы выведать некую тайну. Между тем сдавалось Умной Эльбе, что тайны никакой она не знает. Ей захотелось разбудить Случайного Охотника и на языке глухонемых объяснить ему сложное свое мироощущение.

Когда Случайный Охотник проснулся, он сразу стал стрелять из бывшего у него под одеялом ружья и чуть не застрелил Умную Эльзу, которая только и успевала уворачиваться от пуль, притом что каждая пуля была не просто дура, но какая-то особенная дура, фактически кретинка, и гонялась за Умной Эльзой по всему гостиничному номеру.

Наконец Случайный Охотник на языке глухонемых спросил у Умной Эльзы:

– Ну, как я отстрелялся?

– Вы отстрелялись на «пять», – молча ответствовала Умная Эльза и, в свою очередь, спросила: – Не известна ли Вам, Случайный Охотник, тайна, которую я носила бы в себе?

– Известна, – признался Случайный Охотник. – Это тайна деторождения.

– Странно, – задумалась Умная Эльза. – Зачем бы напавшим на меня глубокой ночью бандитам, которые все были, как сейчас помню, мужики – причем мужики кустов – знать тайну деторождения?

– Можно подумать, – неслышно возразил Случайный Охотник, – что мужики не бывают детьми. Вы просто совсем глупая, Умная Эльза. Вы даже глупее пули.

Тут Умная Эльза почувствовала, что данный разговор изнурил ее, и сразу же вспомнила о том, зачем они приехали на Канары.

– Вы помните, зачем мы приехали на Канары? – задала она Случайному Охотнику проверочный вопрос.

– Конечно, помню, – просиял Случайный Охотник и с удовольствием пострелял в разные стороны минут пятнадцать-двадцать. Умной Эльбе пришлось ровно столько же снова побегать по гостиничному номеру, что утомило ее окончательно, и она не без радости выслушала последовавший за стрельбой подробный ответ: – Мы приехали на Канары для того, чтобы вволю отдохнуть. Канары славятся своими курортами. Ослепительно голубое небо, золотой песок и бирюзовые волны поражают воображение многочисленных туристов. Четырех и пятизвездочные отели…