– А вот стану! – еще развязнее сказал благородный Эдуард, не дослушав неверную Кунигундэ. – Выбирай: или я, или Правильная Окружность из спичек!

Гримаса страдания исказила лицо неверной Кунигундэ: было видно, что выбор, обозначившийся перед ней, непрост. С одной стороны, она твердо знала, что второго такого, как благородный Эдуард, дурака, готового терпеть ее непрерывные измены, нет в мире. А это значило: прощай навсегда, целомудренность духовной связи, прощай навсегда, семейный очаг, прощай навсегда, старинная немецкая песенка! Ничему этому больше не бывать… С другой стороны, неверная Кунигундэ отдавала себе отчет в том, что счастье в личной жизни несовместимо с успехами в труде на благо человечества и что только глупые люди желают на поздравительных открытках и того, и другого сразу: дескать, счастья вам в личной жизни и успехов в труде! Тут уж, как она понимала, или – или. Имеешь счастье в личной жизни – не видать тебе успехов в труде. Имеешь успехи в труде – забудь о счастье в личной жизни. Теперь ей предстояло решить эту проклятую дилемму: выбрать счастье в личной жизни – благородного Эдуарда – или успехи в труде – построение Абсолютно Правильной Окружности из спичек.

«Вот еще тоже ублюдок! – подумала она о благородном Эдуарде. – Хорошо ему говорить: “Выбирай!”… когда тут вообще никакой альтернативы не намечается». А вслух сказала:

– Уверен ли ты, дорогой мой, что ты и Правильная Окружность из спичек образуете альтернативу?

– Конечно, образуем! – взревел этот теперь уже отрицательный персонаж, поймал пролетавшую над головой невинную сойку и, грубо свернув ей шею, демонстративно бросил бездыханное тельце к ногам неверной Кунигундэ.

Захоронив сойку вблизи от себя, неверная Кунигундэ презрительно сказала недавно еще положительному персонажу:

– В тебе не осталось ничего человеческого. Ты изменился полностью… я не узнаю тебя.

– И что с того? – отвратительным смехом рассмеялся благородный Эдуард. – Я и сам не узнаю себя, но мне от этого только бесконечно приятно.

Тут он бросился к неверной Кунигундэ с противоестественным для себя желанием впервые в жизни овладеть ею. Сердцем угадав это его желание, неверная Кунигундэ подхватила чемодан, выбежала из дома в сад и вместе с чемоданом проворно взобралась на старую грушу. Вслед за ней, поигрывая топором, бросился в сад и благородный Эдуард.

Молча наблюдавшие за развитием всех этих страшных событий все святые сами вынесли друг друга из дома и в страхе побежали по улице.

А давно уже не благородный, но низкий и коварный Эдуард принялся с остервенением рубить старую грушу. В слезах глядя на того, кто всего лишь несколько минут назад делил с ней пищу и кров, неверная Кунигундэ спрашивала себя: «Что, что я нашла в этом чудовище?» И когда почти уже срубленная старая груша вскрикнула человеческим голосом, неверная Кунигундэ сделала наконец свой выбор.

– Я выбираю Абсолютно Правильную Окружность из спичек, а отнюдь не Вас! – громко произнесла она, с бешеной, как собака, скоростью переходя на «вы».

Когда-то благородный, Эдуард замер с топором в руках. Стало понятно, что такого поворота он никак не ожидал.

– Прошу объяснить этот выбор, – раздался его ледяной голос.

– Значит, так, – начала неверная Кунигундэ, опасно раскачиваясь на практически срубленной старой груше. – Из добряка и душки Вы, Эдуард, на моих глазах превратились в подлеца и негодяя, как сказано в предисловии к этой главе. Конечно, на протяжении всех последних эпизодов в Вас уже можно было заметить некоторые отдельные недостатки…

– В Вас и самой их было хоть отбавляй, шлюха! – тоже перейдя на «вы», напомнил неприятный собеседник.

– …некоторые отдельные недостатки, – продолжала, не дав себя перебить, неверная Кунигундэ. – Но эти отдельные недостатки не портили благоприятной картины в целом. Однако со временем количество негативных черт Вашего характера перевесило количество черт позитивных – и на данный момент Вы, вне всякого сомнения, являетесь отрицательным действующим лицом и исполнителем.

– Значит, в этом и есть причина Вашего предпочтения Абсолютно Правильной Окружности из спичек – мне? – прозвучал в тишине сада горький вопрос.

– Нет-нет, что Вы! – боясь ненароком ранить его, поспешила с ответом неверная Кунигундэ. – Причина не в этом! Она в том, что я всем своим сердцем предана идее построения Абсолютно Правильной Окружности из спичек. А отрицательного персонажа, кстати, можно любить так же страстно, как и положительного, – в мировой литературе масса тому примеров. Взять хотя бы Евгения Онегина – как его любила Татьяна Ларина!

– Я бы не назвал Евгения Онегина отрицательным персонажем – подобным, например, мне: с моими развязными замечаниями, быстрой сменой настроений, упорным желанием спилить ни в чем не повинную старую грушу и овладеть Вами. Все это характеризует меня как человека, у которого нет ни ума, ни сердца. Но вспомните, что говорит Евгению Онегину сама Татьяна Ларина: «Как с Вашим сердцем и умом, – говорит она, – быть чувства мелкого рабом?» То есть, Татьяна Ларина отнюдь и отнюдь не отказывает Евгению Онегину в наличии сердца и ума – Вы согласны? А значит, он положительный герой.

Неверная Кунигундэ решительно помотала головой:

– Нет, не согласна. Татьяна Ларина действительно говорит, что у Евгения Онегина есть сердце и ум, но, если разобраться, сердце и ум есть у каждого – и по этому признаку Евгений Онегин ничем не отличается от других представителей человечества. Был бы он положительный герой, она бы сказала: «Как с Вашим добрым сердцем и выдающимся умом быть чувства мелкого рабом?»

– Так в размер не влезло бы – Вы что, с ума сошли? – ни с того ни с сего разорался благородный Эдуард. – Они же там все четырехстопным ямбом разговаривают!

– Причем тут метрика-то? – обалдела неверная Кунигундэ. – По-вашему, поэт вложил в уста Татьяны Лариной эти слова только потому, что иначе с четырехстопным ямбом не справился бы? Уж не сомневаетесь ли Вы в мастерстве Пушкина?

– Сомневаюсь, – нагло ответил благородный Эдуард.

– Ну и дрянь же Вы после этого! – с обидой за солнце русской поэзии бросила ему в лицо неверная Кунигундэ, лица, впрочем, не повредив.

Тут старая груша под ней хрустнула, и неверная Кунигундэ упала на землю – прихлопнутая тяжелым чемоданом.

– Вот теперь-то я и овладею Вами! – с низкой страстью прошептал благородный Эдуард и, ногой отшвырнув чемодан, стремительно изнасиловал неверную Кунигундэ.

Впрочем, та, казалось, не обратила на это никакого внимания.

– Я изнасиловал Вас, – уточнил благородный Эдуард растерянно.

– Ничего подобного, отщепенец! – в лицо ему рассмеялась неверная Кунигундэ. – Я отношусь к только что произошедшему всего-навсего как к очередной измене благородному Эдуарду… – на сей раз с одним маньяком вроде Вас.

Это заявление поставило благородного в кавычках Эдуарда в тупик: подлец перестал понимать, кто он такой. Однако через некоторое время он догадался, что неверная Кунигундэ нарочно расщепила его индивидуальность, чтобы сохранить в себе светлую память о былом.

– Какая же Вы изобретательная… – произнес он и нехотя покинул тупик, в котором находился: положительный персонаж, на глазах переродившийся в отрицательного, теперь уже противный всем.

Неверная Кунигундэ облегченно вздохнула и встала с земли. Поправив на себе платье и подхватив чемодан, она с радостью осознала, что зовут ее теперь просто Кунигундэ, ибо быть неверной ей больше некому.

– Слава Богу! – вслух сказала Кунигундэ. – А то я уже начинала уставать от беспорядочных контактов…

И она отправилась на суд истории – к тому времени уже, увы, закончившийся. Подойдя к зданию суда истории, Кунигундэ увидела, как из него выходит постаревший века на три Редингот.

И Париж поплыл у нее перед глазами, а потом и вовсе уплыл куда-то на север…

Когда Кунигундэ очнулась, Редингот, мягко придерживая, вел ее куда-то.

– Где я? – спросила она.

– Вы в небольшом городе Змбрафле, – ответил Редингот.