Если не считать викканок, двор оставался пустым. Когда я шагнула на улицу, викканки прекратили церемонию, одновременно повернулись и широко мне улыбнулись. Я медленно приблизилась к ним. Кортес следовал по пятам.

— Сестра Винтербурн, — поприветствовала меня старшая.

Она раскрыла объятия, прижала меня к себе, поцеловала меня в губы, потом в левую грудь. Я вскрикнула. Кортес издал некий сдавленный звук, который подозрительно напоминал с трудом сдерживаемый хохот.

— Мое бедное, бедное дитя, — говорила старшая, прижимая обе мои руки к своей груди. — Они так тебя напугали. Не беспокойся. Мы пришли сюда предложить поддержку Богини.

— Хвала Богине! — произнесли другие.

Старшая сжала мои руки.

— Мы уже начали церемонию очищения. Пожалуйста, избавься от земных одежд и присоединяйся к нам.

Кортес снова подавился, затем склонился к моему уху и прошептал:

— Я пойду, проверю Саванну. Если ты решишь согласиться с этой просьбой, Пейдж, то дай мне знать.

Он отправился назад в дом, сотрясаемый внезапным приступом кашля. Я схватила с земли ближайший ворох брошенной одежды.

— Не могли бы вы одеться? Не могли бы все одеться? Пожалуйста!

Женщина только спокойно улыбалась мне.

— Мы одеты так, как требует Богиня.

— А Богиня требует, чтобы вы обнажались у меня на лужайке?

— Мы не обнажены, дитя. Мы одеты в небо. Одежда мешает ментальным вибрациям.

— А, правильно. Послушайте, я знаю, что все это очень естественно, человеческое тело и все такое, но вы просто не имеете права раздеваться здесь. Здесь нельзя. Это запрещено законом.

Еще одна красивая улыбка.

— Нас не волнуют законы людей. Если они придут за нами, мы не уйдем без борьбы.

— О боже!

— Богиня, дорогая. И не произноси Ее имя всуе.

— Хвала Богине, — пропели остальные.

— Это все… з-э-э… очень… я имею в виду…

«Ты должна быть вежливой», — напомнила я себе. Ведьмы должны уважать викканок, даже если мы до конца и не понимаем все это почитание Богини. Я знакома с несколькими викканками и они очень хорошие люди, хотя должна признать: они никогда не заявлялись обнаженными ко мне на задний двор и не целовали мою грудь.

— Вы… э-э-э… из Вермонта, как я слышала? — удалось вымолвить мне. Это ведь вежливо, да?

— Мы отовсюду, — сказала старшая. — Мы — странствующие миссионеры, свободные души, не порабощенные никакой традиционной системой вероисповедания. Богиня прямо разговаривает с нами и отправляет нас туда, куда посчитает нужным.

— Хвала Богине, — пропели ее подруги.

— О, ну, все это очень мило, — выдавила я. — Я, конечно, очень ценю вашу поддержку…

«О боже, пожалуйста, уберитесь с моего двора, пока вас кто-нибудь не увидел!»

— Но сейчас не самое лучшее время для беседы.

— Мы можем прийти позднее, — сказала старшая.

— Да, правда? Это было бы отлично. А как насчет следующего понедельника? Например, в восемь?

Я схватила одежду и раздала женщинам, чуть не подвернув ногу из-за поспешности. Вскоре викканки оделись и направились к боковой двери в заборе.

— М-м-м, наверное, вам лучше выходить из задней калитки, — заметила я. — И идти через лес. Получится великолепная прогулка. Там отличная… э-э-э… природа.

Старшая кивнула и улыбнулась.

— Очень интересно. Мы так и сделаем. О, подожди, — она опустила руку в карман и протянула мне визитку. — Вот номер моего мобильного и адрес электронной почты, если ты захочешь связаться с нами до понедельника.

— Хорошо. Спасибо.

Я отодвинула щеколду на калитке, открывающейся в лес, и придерживала ее, пока они выходили, выстроившись в затылок. Как раз когда выходила последняя, мимо них проскочила фигура и схватила калитку до того, как я успела ее закрыть. Во двор шагнула Лия, повернула голову и последила за уходом викканок.

— Какие милые у тебя друзья, — заметила она. — Ведьмы, как я предполагаю?

— Вали отсюда.

— О-о, вижу, раздражаешься. Тяжелая неделя?

— Что ты хочешь?

— Я пришла… — она схватила с земли прутик и угрожающе им размахивала — вызвать тебя на дуэль. Нет, погоди, не так. Я пришла поговорить, хотя сразиться на дуэли было бы весело, не правда ли?

— Убирайся с моей территории.

— Или ты… — Лия бросила взгляд через мое плечо и замолчала. — О, вы только взгляните, кто здесь — малыш Кортес.

Кортес встал рядом со мной.

— Твое присутствие здесь неуместно, Лия. Она рассмеялась.

— О, как мне нравятся твои выражения. Не «удивляет», не «нахально», не «глупо». Нет, он выбирает «неуместно». Он так здорово умеет пользоваться словами! Ты согласна, Пейдж?

— Ты прекрасно меня поняла, — заметил Кортес.

— Да, конечно я поняла, но возможно нам следует кое-что объяснить нашей подруге не из Кабал-кланов. Лукас имеет в виду, что мое присутствие здесь, без сопровождения Габриэля Сандфорда, колдуна и таким образом руководителя проекта, является прямым нарушением установленных Кабал-кланами правил, — она улыбнулась. — Да, выражаюсь очень похоже на него? Между нами, девочками, Пейдж, у этих ребят слишком много правил. Итак, Лукас, твой папа знает, что ты здесь?

— Если и не знает, не сомневаюсь: узнает, хотя, как тебе известно, это едва ли повлияет на сложившуюся ситуацию.

Лия повернулась ко мне.

— Он хотел сказать, что папе Кортесу просто наплевать… пока его дорогой мальчик не пострадал. Если ты считаешь меня сумасшедшей, тебе стоит познакомиться с его семьей, — она покрутила пальцем у виска. — Все невменяемые. Этот бегает по свету, словно последний из тамплиеров. И как на это реагирует папа? Хвастается сыном. Ребеночек наносит урон прибыльным предприятиям, даже собственной семье, а папа им гордится. Затем есть еще мачеха… Можно ли называть мачехой женщину, которая была замужем за твоим отцом, как до, так и после твоего зачатия? — Лия склонилась ко мне и произнесла громким шепотом: — Знаешь ли, этот парень родился не совсем так, как положено…

— Насколько мне известно, это называется незаконнорожденный ребенок, — заявил Кортес. — Так, если ты закончила…

— А на сегодняшний день, каковы размеры вознаграждения, Лукас?

— Я прошу тебя уйти.

— Позабавь меня. Сколько? Миллион? Два? Знаешь, мне на самом деле не помешало бы такое количество наличных.

— Не сомневаюсь. А теперь…

— А Пейдж знает про вознаграждение? Готова поспорить: не знает. Ты не посчитал нужным про него рассказать, как, вероятно, не посчитал нужным объяснить и почему оно назначено. Вот тебе подсказка, Пейдж. Если когда-нибудь захочешь разбогатеть, поговори с Делорес Кортес. Или одним из братьев Лукаса. Они все готовы очень хорошо заплатить, чтобы от него избавиться. Можешь догадаться, почему?

— Потому что отец назвал меня своим наследником, — ответил Кортес. — Политическая хитрость, как тебе прекрасно известно, Лия, поэтому, пожалуйста, прекрати создавать проблемы. Я уверен, что Пейдж наплевать на мои личные обстоятельства.

— Ты не думаешь, что у нее будут проблемы, если окажется в долгу перед будущим главой Кабал-клана?

— Я уверен, что она понимает: эта коронация никогда не состоится. Даже если мой отец и настаивает на продолжении этого курса, меня самого положение главы клана не интересует.

— О, прекрати. Мы все смотрели «Крестного отца». Мы все знаем, как разрешаются такие ситуации и что выходит в конце.

— Проваливай вместе со всеми своими сплетнями, — сказала я. — Меня это не волнует.

— Нет? А что если я сделаю тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться? — Лия улыбнулась и подмигнула мне. — С этими ребятами из Кабал-кланов нужно разговаривать на том языке, который они понимают.

Нужно признать, в Лие было что-то обезоруживающее, детское — рядом с ней почти забывалось, насколько она опасна. Пока она улыбалась и шутила, я постоянно повторяла себе: эта женщина убила мою мать.

— Я иду в дом, — объявила я вслух.

— Мы оба идем, — добавил Кортес и положил руку мне на локоть. Лия закатила глаза.